6358
Издание Донаты: https://boosty.to/thecenotaph Обратная связь: @thecenotaphbot thecenotaph23@gmail.com
Сегодня 110 лет американскому писателю Уильяму Берроузу. Мы не смогли пройти мимо столь знаменательной даты, потому как его книги оказали влияние на формирование личностей части участников «Кенотафа». Также мы не придумали ничего лучше для отмечания этой даты, как собрать примерно 1% всех обложек книг Берроуза в легендарной «Оранжевой серии» aka «Альтернатива».
Кстати, напишите нам в @thecenotaphbot, если вам есть что рассказать про Берроуза. Помните, как познакомились с ним, с чего начали?
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Kylesa — Spiral Shadow (2010) 5/5
Когда размышляешь о музыке, на которой ты вырос·ла, которая на тебя повлияла и сформировала тебя как личность, легко и приятно обращаться к общепризнанной классике, скажем, синти-попа или панк-рока: тут даже не нужно особо никому ничего объяснять или доказывать. Об альбомах же, не так далеко отстоящих от нас во времени, говорить почему-то сложнее. Будто сам факт, что следующая за названием пластинки в дискографии в скобочках цифра, обозначающая год релиза и начинающаяся с 19…, а не 20…, придаёт записи солидности, что ли. Не говорю уж о том, что 2010-й многим из нас кажется вчерашним днём. Меж тем, несложно проделать простое упражнение: для 2010-го, что отстоит от нас на 14 лет, столь же далёким был 1996-й, и думается, что мало кто тогда осмелился бы оспорить культовый статус Antichrist Superstar Мэрилина Мэнсона, именного альбома Ричарда Дэвида Джеймса, в миру известного как Aphex Twin, или Murder Ballads Ника Кейва и его The Bad Seeds.
Так вот, вышедший в 2010-м пятый студийный альбом саваннской сладж-метал группы Kylesa под заглавием Spiral Shadow — классика. Причём мгновенная, то есть та, о которой сказать так можно было (и хотелось) едва ли не сразу, как в наушниках раздавалось вступление от барабанщиков Карла Макгинли и Тайлера Ньюберри — в каждом канале ритм задавала одна из двух установок. Ну а потом к ним подрубались бас Кори Бархорста и, главное, гитары и вокал основателей и единственных бессменных участников Kylesa Филипа Коупа и Лоры Плезантс. И всё — эту сель, в которой угадывалась школа харкдор-панка и любовь к психоделическому року и постметалу, уже было не остановить: музыка бурлила и тащила за собой. Это была буквально та музыка, которая не только сбежала, но ограбила по пути банк.
Летом 2014 года состоялись первые и пока единственные выступления Kylesa в России (да и вообще, наверное: в 2016-м группа объявила о приостановке деятельности, что в силу разных причин в тот момент казалось равнозначным заявлению о роспуске), и для многих их посетивших, включая автора этих строк, то был один из важнейших и крутейших концертов в жизни. На сцене, помимо двух барабанных установок, поместился ещё и терменвокс, и в раскалённом от июльского зноя душном зале магия Spiral Shadow лилась не в наушники, но со сцены. Музыка обещала, что лучшее будущее ещё возможно. “Pictures of my youth ask if I've become what I wanted to”, — орал Коуп первую строчку Don’t Look Back, а зал подхватывал за Лорой: “Keep moving, don't look back. Keep moving, don't look back”. Так получилось, что pictures of my youth — это в том числе Kylesa, поэтому, вопреки обозначенному мотто, мне хочется оглядываться на тот вечер и помнить его.
Что ещё слушать у Kylesa:
Static Tensions (2009) 4,5/5
Ultraviolet (2013) 4/5
#альбомы_кенотафа #сарханянц
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Руслан Гафаров продолжает делиться материалами медиа недавних лет. Видели вы их или нет, сегодня они точно смотрятся по-новому — попробуйте.
Текст иноагента Олега Кашина про журналистику и солидарность — первая часть. Опубликован ровно десять лет назад, 3 февраля 2014 года.
https://republic.ru/posts/37799
#памяти_медиа #гафаров
Примечание: Минюст РФ называет Олега Кашина и Republic «иностранный агент».
Сегодня у нас на Boosty не текст, а вопрос платным подписчикам «Кенотафа». Мы хотим устроить одно мероприятие и хотим понять, кто его сможет посетить.
Самое время подписаться: https://boosty.to/thecenotaph
Если у вас есть вопросы о нашей работе, то их можно задать в боте @thecenotaphbot.
И спасибо за ваши донаты!
Кристина Сарханянц продолжает вспоминать книги о вымышленных музыкантах, группах и исполнителях.
Музыка была грустной
Не лучшая книжка Терри Пратчетта и не самый примечательный его роман из цикла «Плоский мир». Да что там, в подцикле о Смерти и его внучке этот номер поначалу выглядит как будто проходным, но сложно отказать себе в удовольствии прочитать ещё одну повесть об антропоморфной сущности, которая разговаривает капителью и к тому же хочет ЗАБЫТЬ (интересно, кто решил, что на письме в русских изданиях голос Смерти передаётся ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ, а не капителью?). Впрочем, дело не в этом.
«Наверное, существует что-то вроде литературного импринтинга: книги, прочитанные в 15 или 20, врезаются в сердце на всю жизнь, и по степени трепета, восторга, веселья и просто влияния на всё, что будет потом, с ними вряд ли что может сравниться», — написал недавно по поводу другой книги друг «Кенотафа» Юрий Сапрыкин. И знаете, эту мысль легко приземлить на «Рóковую музыку»: если вы прочитали её между теми же своими 15 и 20 годами, то наверняка понимаете, что значит, например, такое:
«Ему было семьдесят два, а музыка заставила его снова почувствовать себя семнадцатилетним. Декан не помнил то время, когда ему было семнадцать, наверное тогда он был очень занят. Но музыка заставила его почувствовать себя так, как, по его мнению, должен чувствовать себя семнадцатилетний, — то есть будто бы он надел себе под кожу раскаленную докрасна майку».
Даже если вам не семьдесят два, а хотя бы тридцать четыре. Или, скажем, вы точно сходу назовёте несколько альбомов или песен, под которые испытали это:
«Это была музыка, которая не только сбежала, но ограбила по пути банк […] Музыка была грустной. Но она размахивала этой грустью как боевым знаменем. Она говорила, что вселенная сделала всё возможное, а ты всё ещё жив».
Вообще, главное в этой незатейливой, словно трёхаккордный панк-рок, повести — что среди пошловатых каламбуров (вроде имени одного из главных героев, а зовут его Дион Селин, а потом Бадди) и аллюзий на стереотипы о музыкальной индустрии (вороватые менеджеры и непутёвые фанаты), где-то между строчками, юморесками, разбитными диалогами, как и всегда у Пратчетта, в невыраженном словами прячется неподдельное волшебство. Просто — раз! — и книга возвращает тебя в состояние восторга, что ты испытал·а, впервые услышав The Clash или Sparks, Янку или Interpol — тут уж у кажд·ой свое. И хотя бы за одну эту возможность через не самый очевидный медиум врубиться в свои былые откровения хочется сказать Пратчетту огромное спасибо. А потом пойти и врубить музло.
Ранее в цикле:
• Иэн Бэнкс. «Улица отчаяния»
• Салман Рушди. «Земля под её ногами»
#рецензии_кенотафа #сарханянц
Сергей Простаков продолжает свою автофикшн-эпопею «Подшивка к личному делу», в которой вспоминает СМИ, медиа, шоу, которые сформировали его как личность. Сегодня — «Русское радио».
О проблемах с диапазоном радиоприёмника в отрочестве я уже рассказывал. К моему тринадцатилетию они стали уже совсем невыносимы, и я упросил отца купить мне, и только мне, приёмник. И я его таки получил. Китайский, зелёный, с антенной, к которой вскоре была примотана медная проволока для усиления сигнала. Приёмник мне нужен был буквально для одной цели: слушать «Русское радио».
Все вокруг слушали только его. «Наше» в Курской области промелькнуло на пару лет в начале нулевых и исчезло. «Европа Плюс» или местное «Курс» ценились только эстетами, а их вокруг меня не было. Ретро-станции только-только входили в моду.
Каждый год перед Новым годом по Первому каналу транслировали «Золотой граммофон» — это был важный новогодний отчётный концерт поп-музыки за год. Куда как круче «Песни года» Игоря Крутого. Смотря этот концерт в декабре, узнавал, как много я пропустил в актуальной музыке. Ровесники, которым с диапазоном их домашних приёмников повезло больше, весь год это слушали, а я только открывал.
Но наступило лето 2002-го, и теперь я готов был нагонять за все упущенные годы. Я стал часами слушать «Русское радио». Мне нужно было посмеяться над всеми шутками Фоменко. Не так страшен чёрт, как его малютка! Ахахахаха! Клизма, знай своё место! Аааааа! Плох тот солдат, который не хочет. Ахахах! Ааааа! Наконец-то я слушал голоса Аллы Довлатовой и Александра Пряникова. А по воскресеньям случалась магия: чарт «Золотой граммофон». Изюминкой сезона, в который я за ним следил, была песня «Ты беременна, но это временно».
Ну а ещё в Курске действовал «Стол заказов» «Русского радио». На ближайшие года полтора мои родственники и друзьями были обеспечены поздравлениями в прямом эфире и песнями в их честь. Поначалу, когда я писал, диджеи мало обращали внимание на заказанную мной песню, ставили что хотели. Но я был настырным — месяца не проходило без заказанного поздравления. В итоге меня заметили и стали ставить только те песни, которые указывал я.
Летними ночами я подолгу не ложился спать — я открыл для себя такое чудо, как ночной эфир форматной радиостанции. Оказывается, ночами диджеи ставят любимую музыку, а не ту, которую им приказывают. В эфир часто звонили известные гости (помню почему-то только Марка Захарова) и подолгу вели беседы с диджеем.
И тут нужно сказать вот что: в ночных эфирах ставили очень много русского рока. О, как в ночи звучал медитативный дуэт Шуры Би-2 и Юлии Чичериной «Мой рок-н-ролл». И там, где ты меня не ждёшь, ночные ветры принесут тебе прохладу.
Я стал привыкать именно к этой музыке, а потому сделал следующий логичный шаг: стал у знакомых просить её послушать. Так всё в том же отцовском кассетнике оказался сборник группы «Кино». Это был коперниковский переворот в прослушивании музыки — наконец-то я стал музыку искать, а не слушать ту, что предлагали и навязывали родители, среда, эфиры каналов и радиостанций.
Спустя семь лет я впервые за долгое время смотрел «Золотой граммофон». Я снова, как и годы назад, впервые видел артистов на сцене — до того я не знал, что они существуют. В тот год премию получали Стас Михайлов и Елена Ваенга.
#простаков
Рунет лежит, а мы работаем
Ваши донаты на работу «Кенотафа» и спецпроекты. Подключайтесь к стриму при свечах по ссылке выше!
Наша постоянная рубрика «Судим по обложке». Всё просто: мы оцениваем обложки книжных новинок раз в две недели, за редким исключением не знакомясь с их содержанием.
Дней десять назад было сто лет как умер Ленин. Мы сочли это достаточным поводом, чтобы свежий выпуск рубрики посвятить книгам Ленина и о нём.
Если вы не согласны с нашим мнением, пишите в @thecenotaphbot.
#обложки_кенотафа
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Фабрика звёзд-2 // Компиляция — 2003 5/5
В своё время меня впечатлила идея великого Андрея Валерьевича Бухарина о «немецком фильтре» в нашей поп-культуре. Актуальные достижения мировой музыки к нам за «железный занавес» поступали долгое время не напрямую, а через ГДР/ФРГ. Синти-поп мы усвоили через Alphaville, Сандру и Modern Talking; даже мода непосредственно на Depeche Mode заимствована у немцев. Куда там Nine Inch Nailes или, тем более, Swans: на русском Rammstein — синоним индастриала. Диско — это Boney M и Dschinghis Khan, а никакая не Донна Саммер. Список можно продолжать очень долго.
А теперь о «Фабрике звёзд». Если вы забыли, как было устроено это реалити-шоу в начале нулевых (моднейший телевизионный жанр эпохи), сейчас напомню: в центре всегда стоял продюсер. Тогда под этим словом скрывался и администратор, и музыкальный идеолог поп-артистов. Первой «Фабрикой звёзд» руководил народный продюсер Игорь Матвиенко. Из примечательных его выпускников отметим, прежде всего, «Фабрику» — женскую группу, которая была попыткой переложить эстетические открытия «Любэ» на язык всё более гламуризирующихся нулевых.
А вот «Фабрика звёзд» весной 2003 года досталась Максиму Фадееву. Он в нашей культуре и был своеобразным фильтром. Люди, имевшие доступ к первоисточникам, и его, и, скажем, советских подпольных рок-музыкантов всегда обвиняли в плагиате и наглых заимствованиях. Я поздравляю этих обвинителей в том, что они могли слушать The Cure в 1987 году и от того же Бухарина в «ОМ» узнать про Portishead. Вся культура развивается через открытия и трансферы, через кальки и переводы — плясать от оригинальности, не учитывающей контекст, глупо. Фадеев занял очень важное место в нашей поп-культуре — между продвинутой аудиторией и, как сейчас принято выражаться, глубинным народом. Актуальные для тех времён трип-хоп, IDM, нью-эйдж, техно-рейв, поп-панк и иже с ними он спрямлял до звучания, которое будет привычно слушателям «Русского радио». Без его участия эта музыка не дошла бы до нашего массового слушателя. (Тут есть вопрос, конечно: можно ли её считать именно той музыкой? Будем считать, что можно. Наивная перерисовка африканским художником Рафаэля не меняет содержание «Мадонны с младенцем».)
Итоговый сборник фадеевской «Фабрики звёзд-2» — это уже спрямлённый самим Фадеевым Фадеев, музыка для тех, кто считал Линду слишком «наркоманской музыкой». И тем не менее, ни до, ни после «Фабрика звёзд» не выглядела и не звучала столь стильно и актуально. Про первую «Фабрику» мы сказали, а что вспомним про третью? С четвёртой два Игоря — Крутой и Николаев, странный дуэт для этого мероприятия — попытались с Тимати и «Бандой» оседлать набиравшую обороты и не схлынувшую до сих пор волну популярности хип-хопа. А про остальные, по сути, и сказать нечего. Ах да, выпускница то ли шестой, то ли седьмой «Фабрики» Анастасия Приходько представляла Россию и пела на украинском языке на московском «Евровидении» 2009 года.
Мои безусловные фавориты на указанной компиляции — «Корабли» Юлии Савичевой и «Лондон-Париж» Иракли. В обеих много от не оправдавшихся надежд моей юности. Самая народная песня — «Шоколадный заяц» покойного Пьера Нарцисса, известного кроме неё своими геополитическими прогнозами. А Лена Темникова и Полина Гагарина в принципе с «Фабрикой звёзд» не ассоциируются — большие оказались певицы, с судьбой.
Что ещё слушать у Максима Фадеева:
Максим Фадеев — «Танцуй на битом стекле», 1991, 4/5
Линда — «Песни тибетских лам», 1994, 5/5
#альбомы_кенотафа #простаков
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающим, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
Президент РФ Борис Ельцин и министр обороны РФ Павел Грачёв в 1994 году — до начала Первой Чеченской войны.
Фото: REUTERS / Galperin
#в_поисках_счастья
Сегодня у нас в Boosty подлинная история рубрики «Судим по обложке», рассказанная её участниками. Кристина Сарханянц воспевает спонтанность. Егор Сенников, напротив, выступает за холодную рефлексию. Ася Бурцева настаивает, что всё уже давно придумано за нас. А Сергей Простаков рассуждает об интерфейсах Telegram, Сергее Шаргунове и Юре Хое.
Самое время подписаться: https://boosty.to/thecenotaph
Если у вас есть вопросы о нашей работе, то их можно задать в боте @thecenotaphbot.
И спасибо за ваши донаты!
Сергей Простаков вспоминает «Энциклопедию для детей» «Аванты+» и впервые жалеет о промелькнувшем детстве.
Однажды на неширокую аудиторию я рассказал, какое большое влияние на меня оказали литературные тома «Энциклопедии для детей» издательства «Аванта+», два о русской литературе и два о всемирной.
Например, в фиолетовом томе о русской литературе XX века, где бал правили покойная Мариэтта Омаровна Чудакова и запрещённый в России писатель-«иноагент» Дмитрий Львович Быков. Благодаря их усилиям у меня сложился литературный канон. Например, Чудакова, курировавшая первую половину века, из советских классиков включила в него Горького, Маяковского, Шолохова, есть микрозаметочки про Константина Федина и Всеволода Иванова. Но не было ни единого упоминания Леонида Леонова. Поэтому спустя годы на меня так подействовал эксперимент Захара Прилепина с попыткой вернуть его в большой читательский обиход. А вот вторую половину XX века курировал Быков, и он туда в качестве большого автора внёс Эдуарда Лимонова — так седой очкатый мужик из телевизора, окружённый знамёнами, похожими на нацистские, стал для меня прежде всего писателем.
Мой знакомый на эту тираду заметил интересное: «У меня есть гипотеза, что последующие интересы человека нашего поколения и его интеллектуальный багаж напрямую зависят от того, какими томами "Аванты" он был окружён в детстве и юности. Я до сих пор плохо разбираюсь в литературе, но зато знаю всё про динозавров и строение земли, потому что у меня были тома "Биология" и "Геология"».
А ведь в этой мысли что-то есть!
Судьба «Аванты+» в чём-то типична для российского книжного рынка: сначала поглощение АСТ, потом поглощение «Эксмо», конец истории. Главная редакторка Мария Аксёнова сегодня бизнес-коуч и утверждает, что «пробуждает Дух созидания». При этом и провалом произошедшее не назовёшь — проект «Энциклопедия для детей» ценился и награждался.
С какой же любовью и вниманием издавались эти тома, как же там тщательно подбирались иллюстрации и сюжеты! По-настоящему плохо состарившимся был только первый том «Всемирная история» 1994 года, который потом уточнили томами про «Древний мир», «Средневековье» и так далее. Кажется, создатели серии не до конца понимали, что у них получится. А вот остальные тома и сегодня интересно листать.
Это были, если так можно выразиться, интеллектуальные книжные блокбастеры. Настоящий Marvel в истории русского книгоиздания: авторы, структура, иллюстрации, дизайн — всё было идеальным, точным, эпичным. Были значки разделов, были специальные иллюстрации, и были подобранные картины великих художников. В исторических и географических томах карты рисовались с человечками — эффект 3D-истории, так сказать. Иллюстрации Михаила Горелика на всю жизнь заставили быть требовательным к деталям в исторических фильмах. Об Анне Ахматовой я узнавал из статьи Ольги Седаковой. О Бродском — от того же Быкова.
До сих пор, оказываясь у кого-то в гостях, видя на полках давно не открывавшиеся тома «Энциклопедии для детей», я опознаю в их владельце своего. И даже детство могу его реконструировать. Стоили тома астрономически. Для сравнения, как сейчас помню: том «Я познаю мир» стоил в начале 2000-х годов 40 рублей, а том «Аванты» приближался к 800 рублям. То есть близкие не скупились на образование, человек рос в заботе и внимании.
Знаете, к концу этого текста я остро ощущаю, что я первый раз в жизни жалею, что быстро повзрослел. Том-то и сейчас можно снять с книжной полки и почитать, но такого больше не будет, когда он тебе гарантировал расширение горизонта и чудо открытия мира.
#простаков
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Сергей Простаков продолжает свою автофикшн-эпопею «Подшивка к личному делу», в которой вспоминает СМИ, медиа, шоу, которые сформировали его как личность. Сегодня — региональное телевидение.
В Курской области, во всяком случае, в окрестностях самого Курска, было два местных телеканала — ВГТРК «Курск» и «Такт». Их отличие от федеральных каналов сразу бросалось в глаза — их вещание было спорадическое. И если «Такт» занимал относительно много вещательного времени на третьей кнопке, то ВГТРК «Курск» годами сводился исключительно к дневному и вечернему выпуску новостей.
Такая сетка вещания сразу заставляла относиться к региональному телевидению как к неполноценному. И всё-таки в моей семье было принято не пропускать новостные выпуски ни по «Такту», ни по ВГТРК. В этом, конечно, был и support your local team, и понимание, что местные новости куда как менее абстрактны и по-настоящему полезны.
Благодаря этим двум каналам я понял, что такое «совок». То есть само слово в этом значении я узнаю значительно позже, а вот его дух усвою именно по эфирам ВГТРК «Курск» в 1990-х годах. Мужчины и женщины среди декораций из тёмных фанерных панелей в костюмах из толстой ткани рассказывали про посевную и уборочную, ежедневное служение врачей и проводы на пенсию заслуженных работников. Как будто и не было в мире ни перестроечных открытий «600 секунд» и «Взгляда», ни тем более «ТВ-6», ни НТВ (впрочем, отмечу, что и в Курской области они появятся гораздо позже). В новостях ВГТРК как будто была дыра на месте, где нужно было рассказывать про комсомольцев и партийное строительство. Впрочем, при Александре Владимировиче Руцком начнёт строиться микроавторитаризм, и всё встанет на свои места, пустоты заполнятся.
Но самого ВГТРК для усвоения понятия «совок» было недостаточно. Именно из-за соседнего с ним «Такта» он так бросался в глаза. Этот телеканал был основан некими частными лицами (откликнитесь в @thecenotaphbot, я хочу взять у вас интервью!) в 1992 году и стал воплощением пореформенной России.
Новости всегда были подчёркнуто с юморком. После моих десяти с лишним лет в журналистике я понимаю, что на «Такте» в 1990-е — в начале 2000-х работали суперкрутые ребята. Вот для них эксперименты с формой репортажа из «600 секунд» точно послужили школой. Истории про какие-нибудь неубранные несколько недель помойки во дворах делались всегда и со вкусом, и очень увлекательно, и смешно. Подсъемки там были лучше, чем на федеральных каналах (посмотрите тут).
Они быстро оказались в орбите Ирены Лесневской, на их чистоте стал вещать Ren-TV. Благодаря этому региональный «Такт» стал очень быстро ассоциироваться со взрослым (а такие бывают?) мультфильмом «Симпсоны», американскими сериалами и, да, конечно, с эротикой.
На «Такте» в какой-то момент запустили игровую региональную рекламу. Тут вне конкуренции был магазин мужской одежды «Серж». И это было супер-прорывом — рекламу на местном телевидении хотелось смотреть с тем же азартом, с каким продвинутая публика смотрела её через лет десять на столичных «ночах пожирателей». Но главное чудо было в другом. Хватало на «Такте» и текстовых объявлений под музыку. И вот спустя годы я узнал, что человек, ставивший эти объявления, подкладывал под неё инструменталы New Order!
А дальше была уже наша эра — нулевые, десятые. На ВГТРК «Курск» сменились поколения, он стал «Вести: Курск», огламурился, с совком на экране случилась та же история, что и с Бенджамином Баттоном. Про «Такт» судить не берусь — вроде бы те же новости, что и были. Но вообще, почему-то греет душу, что в моём родном Курске уже тридцать с лишним лет есть частный телеканал, ведущие которого с такой любовью произносят «куряне».
#простаков
Именно поэтому издание «Кенотаф», несмотря на своё мрачноватое название, пишет про разное, многое, несовместимое — мы хотим, чтобы вы вместе с нами наблюдали цветение жизни, а не её конечность.
#цитаты_на_кенотафе
По пятницам Егор Сенников движется из прошлого в настоящее, перелистывает дневники, мемуары и газеты и рассказывает о том, что писалось о жизни в России годы назад. Сегодня отправляемся на 40 лет назад — в 19 января 1994 года.
Из статьи Георгия Бовта «МИД избавляется от „беловежского синдрома“» в «Коммерсанте», 19 января 1994 года
«Впервые в Москве собрались все послы в бывших советских республиках. С речью, лейтмотивом которой стала защита интересов России в странах СНГ и Балтии, выступил министр иностранных дел Андрей Козырев. […] Он заявил, что отныне защита интересов россиян в бывших советских республиках — один из стратегических приоритетов Москвы. […] Впервые из его уст открыто прозвучала давно витавшая в коридорах на Смоленской площади мысль, что из бывших советских республик исходят „основные угрозы“ интересам России. Вслед за этим последовал и другой принципиально новый вывод: стратегическая задача Москвы — в „сохранении военного присутствия“ в этом регионе».
Отгремит война — и на место военных придут бюрократы, строители, инженеры. Там, где лилась кровь, теперь высятся строительные леса, гудят самосвалы, идут рабочие. Зима 1994 года в политической жизни России — именно такое время.
Раскалившаяся осенью до предела атмосфера остывает, кровь больше не льется, беглецы из Верховного Совета уже не сидят в московских коллекторах. Есть новая Конституция, прошли выборы в Госдуму — и в тиши кабинетов зимой 1994 года пишутся новые правила жизни в России, которые все определят на годы, если не на десятилетия.
Вот глава МИДа Козырев, которого и по сей день воспринимают как человека, который чуть ли не лично сдал все международные интересы России (что даже ретроспективно не кажется правдой), перестраивается вместе с ситуацией и уже ругает «беловежский синдром», после чего отправляется в большое турне по странам Азии. В Бишкеке он выступил в защиту русскоязычных, в Китае заявил, что российская политика не является империалистской, а следом сообщил, что «Запад должен помогать Москве, а „не читать ей лекции“».
19 января 1994 года — это праздник Крещения Господня. Именно в этот день Ельцин принимает отставку Егора Гайдара. Тот сам решает покинуть правительство — по итогам парламентских выборов его партия не набрала достаточное количество голосов; хотя разве это важно на самом деле? Просто Гайдару нет места в новой реальности, которая рождается зимой 1994 года. Больше он никогда не будет работать в правительстве, навсегда, впрочем, оставшись в памяти народной как представитель «страшных реформаторов». Теперь он, как их самый яркий представитель, уходит в тень — на посту министра экономики его сменит Александр Шохин, который в отличие от «гайдарочубайса» и по сей день обретается на высших этажах российской системы власти.
В Москве вообще правительственный кризис. Тоже логично — когда все перестраивают, кризис неизбежен. О составе правительства договориться получается лишь с большим трудом. Курс на экономические (и не только) реформы сворачивается — и не все с этим согласны.
Российское руководство с интересом смотрит на мир вокруг себя. В Крыму проходят выборы президента полуострова, на них побеждает пророссийский политик Юрий Мешков, который после победы говорит, что не будет требовать немедленной передачи Крыма России. В России говорят, что будут учитывать результаты в своей политике — и, судя по будущему, не соврут.
Ельцин увеличивает количество контрактников в российской армии до 150 тысяч человек — в Минобороны говорят, что новыми солдатами довольны. К концу года станет понятно, что январский указ пошел впрок: контрактники и срочники пойдут в новогоднюю ночь 1994 года на штурм Грозного.
Ученый биохимик Лев Остерман размышляет в своем дневнике 19 января 1994 года о будущем страны в контексте всех новостей:
«Бюрократы, они ведь тоже попробовали вкус инициативы и предприимчивости. Пусть десяток-другой лет выправляют понемногу российскую дикость (жизнь заставит!) А там, глядишь, и другое поколение подоспеет, и условия для демократии созреют».
#сенников
Поддерживаем наших коллег и призываем вас к тому же — у moloko plus снова можно заказать любой из номеров, в том числе уже ставший легендой и историей первый номер с огоньком на обложке.
/channel/molokonews/19902
#друзья_кенотафа
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
Основательница стартапа Theranos и мошенница Элизабет Холмс на обложке журнала Forbes, 2014 год.
#в_поисках_счастья
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — последние слова в дневнике Евгения Шварца, 20 октября 1957 года.
#последние_слова
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
По пятницам Егор Сенников движется из прошлого в настоящее, перелистывает дневники, мемуары и газеты и рассказывает о том, что писалось о жизни в России годы назад. Сегодня отправляемся на 10 лет назад — во 2 февраля 2014 года.
Текст SMS, отправленной подростком Сергеем Гордеевым знакомым за сутки до того, как он устроил стрельбу в московской школе №263:
«завтра вы удивитесь, что я сделаю»
Удивились, действительно, все. На утро после этих загадочных смсок Сергей Гордеев пришел в школу, где заканчивал десятый класс, вооруженный карабином «Браунинг» и финской винтовкой Tikka T3. Угрожая оружием, заставил охранника пойти вместе с ним в кабинет, где у класса Гордеева шел урок географии. Через дверной проем Гордеев выстрелил в учителя Кириллова из карабина, ранив его в голову. Затем Гордеев зашел в класс и начал делиться с одноклассниками своим видением жизни. Его речь придется пересказать сухим языком полицейского протокола:
«Гордеев… прошел за кафедру, после чего начал высказывать своим одноклассникам — 21 учащемуся 10”А” класса, которых он незаконно лишил свободы, теорию солипсизма, согласно которой, по его мнению, в мире существует только он один, а жизнь иллюзорна и всего лишь сон».
Закончив делиться этими невероятно ценными мыслями, Гордеев застрелил учителя Кириллова контрольным выстрелом в голову.
Охранник сумел нажать на тревожную кнопку, в школу приехал наряд полицейских. Двое зашли в школу, одного из них — прапорщика Бушуева — десятиклассник застрелил. После этого в школу приехало больше силовиков. Гордеев ранил еще одного полицейского — тот рисковал, но спас своего товарища.
Пока это происходило, Гордеев принимал звонки от родных (бабушка интересовалась, почему “Сереженька ушел без курточки”; мама плакала), рассказывал одноклассникам о том, что мечтает умереть. В конце концов, в школу пришел отец Гордеева и уговорил его сдаться.
Таким был первый скулшутинг в постсоветской истории России, учиненный школьником.
Февраль 2014 года — это месяц особый. Последний месяц предыдущей эпохи. Через четыре дня после стрельбы в московской школе стартуют зимние Олимпийские игры в Сочи, с трибуны украинских спортсменов будет приветствовать президент Украины Виктор Янукович. К 23 февраля, последнему дню Олимпиады, уже не будет президента Януковича: он сбежит в Россию, проиграв Евромайдану. В последние дни политического противостояния в Киеве российские войска готовились брать под контроль объекты в Крыму — чем они занялись еще в тот момент, когда не закончилась Олимпиада. Постсоветская эпоха, мимолетная и транзитная, подошла к концу. Дальше началось совсем другое время.
И на этом фоне история школьника Гордеева, решившего прийти с оружием в школу, — неизбежно затерялась. На нее вяло отреагировал Путин — очевидно, не желавший поднимать такую тему, — сообщил, что трагедия не произошла бы, если в России должным образом прививали хороший вкус к театральному и музыкальному искусству.
Гордеева приговорили к принудительному психиатрическому лечению, а еще позже — признали невменяемым и освободили от уголовной ответственности. Со временем его и вовсе перевели на амбулаторное лечение, так что даже и в лечебнице находиться было не нужно.
Первый скулшутинг затерялся в потоке громких новостей. Тут тебе и бесконечные восторги, сопровождавшие открытие Олимпиады, выдержанное в стиле «мы русские, какой восторг», и тревожное беспокойство из-за новостей из Киева и все большей напряженности в отношениях между Россией и Украиной. О, это беспокойство из-за курса рубля — тоже эпизод того времени; когда движение от 46 рублей к 49 за евро казалось крайне опасным событием. Все было наивнее, проще. Мягче даже.
К концу февраля на Майдане начнется стрельба, и старый мир на этой точке и завершится. Дальше начнется эпоха, в которой мы живем по сей день.
А скулшутинги… Скулшутинги станут одной из малозаметных фоновых черт этой эпохи. С ними будут бороться, то ужесточая правила, то запрещая некое «движение “Колумбайн”».
Но они все равно, к ужасу детей и родителей, происходят.
#сенников
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Это — «Памяти жены» Ильи Глазунова. Он написал её в 1994 году, спустя восемь лет после её самоубийства.
В классе третьем мне в руки упала книга про историю России с его картинами. С тех пор взгляд Глазунова на нашу историю, его судьба, идеалы и заблуждения стали отчасти и моими собственными. Вытяни из моей картины мира Глазунова, и она сдуется, каких-то привычных и важных деталей и нюансов не будет хватать.
Я прекрасно понимаю, почему его многие не любят, а картины считают плохими. Не соглашаюсь, но понимаю. Наверное, я тоже предпочёл бы, чтобы в его творчестве некоторых из них не было. Но так вообще про любого большого автора можно сказать.
И я убеждён, что без гигантских «Вечной России» и «Мистерии XX века» нельзя написать очень маленькие и лирические «Мой Петербург» и «Муза Серебряного века».
Но всё-таки в центре настоящего и лирического Глазунова для меня именно эта картина. Когда я её увидел впервые вживую, она на меня пролилась тоской, болью, одиночеством, верой и любовью, вложенными в неё. Это было так не похоже на виденного мною до того исторического и публицистического Глазунова. Наверное, на этом контрасте картина и работала.
В свои двадцать я ещё не понимал, почему между гибелью супруги и этой картиной прошло целых восемь лет. А сейчас понимаю: бывает такая душевная боль, которая тебя делает немым — в случае художника, вырывает кисть из рук. Нет, ты можешь продолжать писать конъюнктурные полотна про большевиков с двойным дном, делать заказные парадные портреты, выть о трагедии твоего народа и прозорливо смотреть в будущее, но всё равно оставаться не в состоянии сказать про самое главное.
А потом оно приходит. Ты берёшь наконец-то впервые за годы кисть и пишешь: ледяная, но любимая, ваша общая на двоих петербургская зимняя ночь; хрупкая и наивная кукла; зачинающийся месяц — жизнь заходит на очередной круг; порыв свечи от незримого присутствия. И вся картина как обещание встречи.
#коврик_у_кенотафа #простаков
Егор Сенников продолжает свой цикл о людях, которые оставили свой отпечаток в истории — и повлияли на него самого.
«Вот вы тут расхваливаете Уэлша и фильм по его книге, а вы знаете, что один мой приятель сел на героин — именно из-за этого фильма?» Так однажды ко мне обратился один из зрителей на показе культового фильма Дэнни Бойла «На игле».
Отвечать грубо не хотелось. Я не очень верю, что лишь под воздействием книги или фильма можно настолько радикально изменить жизнь — такие воздействия всегда становятся лишь одним в долгой цепочке событий. Может быть решающим, но далеко не единственным. Я что-то в этом духе зрителю и ответил, что его явно не устроило.
Но с «На игле» Уэлша и правда такая история, что про нее не бывает умеренных мнений. По крайней мере, мне не везло их встречать. Ее либо ненавидят, либо обожают; либо называют трансформирующим опытом, либо презрительно отзываются как о ничего не значащей книжонке. Да что там — я сам, отрефлексировав свой опыт, пришел к выводу, что и на меня фильм Бойла и роман Уэлша оказали влияние колоссальное: посмотрев в 12 лет на мучительную жизнь наркозависимых из Эдинбурга, я навсегда стал со стойким неприятием относиться к любым наркотикам.
Хотя только ли дело в Уэлше? Нет, уж наркозависимых в моем петербургском детстве было не очень сложно увидеть на улице. Валявшиеся рядом с детским садом и школой шприцы служили мрачным напоминанием о мире вокруг тебя, а шутки про то, что район Веселая Деревня неспроста так называется, были вовсе не шутками. Так что, поразмыслив, можно сделать вывод, что зритель был не так уж и неправ — просто пропустил промежуточные шаги.
Ирвин Уэлш — из тех фигур, про которых многие знают, но мало кто вспомнит, как он выглядит. Хотя он сам появляется в «На игле» в роли мелкого дилера Майки Форрестера. У Уэлша — стертая внешность: так может выглядеть ваш сосед по лестничной площадке, мужик, наступивший вам на ногу в метро, коллега в офисе, мент в парке, бывший одноклассник, который сел по 282, приятель по книжному клубу… Everyday man. Но это, конечно, маска. За ней скрывается человек, который внимательно умеет наблюдать за жизнью и миром вокруг себя, делать нетривиальные выводы о том, как она устроена — и делиться ими в емких и хлестких формулировках.
Переполненная электричка из Колпина в Петербург. Семь утра: в тамбуре пахнет перегаром, табаком и холодным железом. Мы подъезжаем к Ижорскому заводу, после этого становится посвободнее: здесь выходят многие рабочие. Мне же ехать дальше — на завод меня никто не зовет, я еду в школу. В полумраке и холоде тамбура достаю томище «Клея», который читаю прямо сейчас и погружаюсь в приключения Терри, Билли, Карла и Эндрю — как раз добрался до той части, где все надежды на лучшее уже оставлены. Единственное, что есть у героев, — это клей их отношений, какая-то вечная тяга друг к другу, которая оказывается сильнее и наркозависимости, и нищеты, и мерзких обстоятельств, и венерических заболеваний. Почему-то жизнь этих глубоко больных, разболтанных и странных персонажей дает надежду на лучшее — хотя вообще-то быт их беспросветен.
Ирвин Уэлш для меня — писатель, который умеет дарить надежду даже в тех обстоятельствах, которые ее вовсе не предполагают. Это автор, который никогда не стеснялся социального и умел его подать так, чтобы тебе становилось страшно, но все было понятно. Он даже самые пугающие вещи заворачивает в несколько слоев иронии и потому в итоге все становится таким неодномерным. Он, выходец с окраин, протягивает руку тебе, живущему на окраинах любого города — Петербурга, Белграда, Чикаго или Дели — и предлагает дружбу.
И потому он живет. И книги его живут.
И не исключено, что переживут всех нас.
#люди_и_годы #сенников
Через пять минут начинаем второй стрим «Кенотафа» с Егором Сенниковым, Костей Сперанским и Сергеем Простаковым.
Подключайтесь по ссылке, высылайте донаты, задавайте вопросы!
https://www.youtube.com/watch?v=Xt_YYDBUIwc
#стрим_кенотафа
Второй стрим «Кенотафа»!
Это было практически неизбежно: с необратимостью природного катаклизма приближается очередной стрим издания «Кенотаф» на сайте YouTube точка com. В нём известные вам Сергей Простаков, Егор Сенников и Костя Сперанский снова будут разговаривать о книгах и отвечать на каверзные вопросы зрителей. Ничего особенного, но только у нас душевно.
Вторник, 30 января, 20:00 мск.
Переходите по ссылке, подписывайтесь на канал и уведомления.
https://www.youtube.com/watch?v=Xt_YYDBUIwc
#стрим_кенотафа
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — последние строчки «Поэмы без героя» Анны Ахматовой.
#последние_слова
По пятницам Егор Сенников движется из прошлого в настоящее, перелистывает дневники, мемуары и газеты и рассказывает о том, что писалось о жизни в России годы назад. Сегодня отправляемся на 20 лет назад — в 26 января 2004 года.
Из статьи «Владимир Путин горд успехами Украины», «Коммерсант», 26 января 2004 года:
«На состоявшемся после концерта фуршете российский президент поднял бокал со словами: „За красавицу Украину и великий трудолюбивый народ“ — и пожелал здоровья Леониду Кучме. Последнее было нелишним — недавно вернувшийся из Германии, где он проходил курс лечения, украинский президент и впрямь выглядел не очень хорошо. В свою очередь, Леонид Кучма в своей речи не раз ссылался на собственную книгу „Украина — не Россия“ и многозначительно цитировал Плутарха, комментируя российско-украинские отношения: „Я не нуждаюсь в друге, который повторяет каждый мой жест. Это проделывает гораздо лучше моя тень“.
Свое выступление на фуршете Леонид Кучма завершил ссылками на Переяславский договор, 350-летие которого совпало с визитом Владимира Путина в Киев. Господин Кучма заметил, что „документы, подписанные в Переяславе, были единственной возможностью предотвратить необратимое поражение Украины“. Правда, при этом он высказал мнение о том, что историки не вполне верно преподносят воссоединение, так как Переяславский договор должен был возобновляться каждый год».
Идя из глубины прошлого века, наконец дошли до времен, которые я сам помню отчетливо. Не только по историческим меркам, но и в контексте человеческой жизни, 2004 год — это практически позавчера. Еще живы многие его герои и антигерои, события еще в памяти — но спустя два десятилетия уже лучше понятно, каковы последствия тех или иных происшествий.
2004 год — грозовой, странный и насыщенный событиями. Даже прокручивая в памяти, не открывая хронику, вспоминаешь кучу всего. Через полторы недели после возвращения Путина из Украины, в московском метро — теракт: на перегоне между «Павелецкой» и «Автозаводской» взорвется террорист-смертник. Погибнут 42 человека, еще 250 будут ранены. После теракта в метро начнут ставить камеры (спустя годы их оснастят системой распознавания лиц), статью за терроризм в уголовном кодексе ужесточат. В день теракта Путин сообщит, что произошедшее — «рычаг давления на действующего главу государства» на предстоявших президентских выборах.
И таков весь 2004 год. В марте Путина избирают президентом — конкурентами для битья выступает коммунист Николай Харитонов (он же снова идет на выборы в 2024 году, чтобы набрать свои несколько процентов) и охранник Жириновского Малышкин; оживление внесло только участие Ивана Рыбкина, его исчезновение и обнаружение потом в Киеве. Весь год идут теракты и громкие катастрофы: от обрушения крыши в московском аквапарке до самого страшного события года — захвата школы в Беслане 1 сентября. 9 мая в Грозном взорвут стадион — погибнет Ахмат Кадыров, вскоре после чего на российском политическом небосклоне взойдет звезда Рамзана Кадырова. А в декабре нацболы захватят администрацию президента — большинство из 40 обвиняемых в итоге отделаются условным сроком. Было и такое.
Особенно огненным будет конец года. В ноябре в Киеве начнется Оранжевая революция — первый Майдан, который окажет на всю последующую постсоветскую историю двух стран колоссальное влияние.
Все это знакомо, не так ли? Как будто каждая из этих точек разными ниточками связана с днем сегодняшним, с современностью. И будто бы можно решить, что не было никакого иного пути кроме того, которым мы все прошли. Словно была какая-то неизбежность, заданность во всем постсоветском бытии России.
И с этим, конечно, я согласиться не могу. Альтернатив, развилок и объездных путей было великое множество. Но каждый раз коллективным усилием или властным указанием совершался выбор. Иногда это власть давила на общество, направляя его туда, куда ей хотелось в данный момент. Подчас было и наоборот. Но не было здесь единого плана, неизбежности в строительстве, определенности финальной картины.
Живое творчество масс. Оно бывает и такое.
#сенников
Сегодня Сергей Простаков впервые решился опубликовать фрагменты своего дневника, который он начал вести после отмены летом 2020 года. Из них получился относительно связный текст о феномене писательницы Александры Марининой. Сергей объясняет, зачем и почему нужно внимательно, с карандашом в руках читать её детективы про Анастасию Каменскую.
https://telegra.ph/Zametki-ob-Aleksandre-Marininoj-CHast-1-01-25
#рецензии_кенотафа #простаков
«Кенотаф» — это инди-проект. Мы делаем его, потому что хочется, и в свободное время. У кого-то его чуть больше, у кого-то — меньше. Поэтому мы вынуждены перераспределять имеющиеся ресурсы.
В ближайшем будущем телеграм-канал будет обновляться реже — ежедневно, но рубрик и форматов станет меньше. Потому что мы сосредотачиваемся на работе над нашим большим спецпроектом, который делаем с лета прошлого года, — пора его завершить. Работа проделана уже грандиозная, и ещё более грандиозная предстоит.
О теме нашего спецпроекта мы уже писали для подписчиков на Boosty, поэтому самое время подписаться на нас там: https://boosty.to/thecenotaph
Спасибо, что остаётесь с нами!
Комбинация — Московская прописка (1991) 5/5
«Я играю на балалайке — это самый русский инструмент».
Настаиваю: альбом «Московская прописка» — одно из главных концептуальных высказываний в российской постсоветской культуре. Почему? Здесь соблюдено удивительное единство формы, содержания и идеи, это удивительно цельная вещь, внутренний сюжет которой был усвоен миллионами людей.
Начиная с названия — одного из ключевых понятий как советской, так и постсоветской эпох — мы оказываемся в мире, где рушатся старые понятия, а новые облекаются в плоть прямо на наших глазах. «Не могу так больше жить и я даю вам слово, что готова полюбить мужика любого», — поет героиня голосом Алены Апиной — и из этого отчаяния начинается путешествие в поисках счастья. «Пусть в кошельках у нас не густо, но хлебом славится моя земля. Едим салат с морской капустой, ведь в магазинах нету ничего». И вот впервые обозначен новый маршрут, которым нужно к идти к счастью.
Первым делом нужна московская прописка — это фундамент любой комбинации на пути к успеху. Для этого можно и нужно идти на жертвы, потому что дальше ставки только растут. Можно поддаться соблазну и связать себя с главным героем 1991 года — с бухгалтером, милым бухгалтером. Но девушка, которая ценит себя, должна метить выше — и так возникает расплывчатый американец, который увезет с собой в сказочную страну. Там можно «плакать и смеяться», садясь в «мерседес», там нет балалаек, и только там простая русская девчонка, никогда не бывавшая за границей, может купаться в роскоши. Не забывая, впрочем, о любви к России: «Мама, мама! Russia, Russia with love, you will make me baby, it’s alright».
Иногда группа снимает маску и напрямую обращается к слушателю: «Вот наконец настал тот час — и "Комбинация" опять поет для вас!», «Пятеро саратовских девчонок покорить задумали совок». Затем маски возвращаются. И всё начинается с начала.
Что еще слушать у «Комбинации»:
Ход конём (1988) — 4/5
Два кусочека колбаски (1993) — 3/5
Русские девочки. Новая версия (1990) — 3/5
#альбомы_кенотафа #сенников
Руслан Гафаров продолжает делиться материалами медиа недавних лет. Видели вы их или нет, сегодня они точно смотрятся по-новому — попробуйте.
Репортаж «Новой газеты» из зачищенного силовиками башкирского Благовещенска. Опубликован 10 января 2005 года.
Автор репортажа Марат Хайруллин сейчас ведёт не очень популярный телеграм-канал «Военкор Марат Хайруллин», где пишет про «людоедов во главе укропской армии» и публикует отрывки из своего будущего «фронтового романа».
https://web.archive.org/web/20051212153922/http://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/01n/n01n-s00.shtml
Изображение: Флаг городского поселения город Благовещенск
#памяти_медиа #гафаров
Сегодня мы в первый раз обновили наш Boosty в наступившем 2024 году. А это значит, что мы официально выходим из подзатянувшегося отпуска. Сегодня рассказываем про нашу альбомную рубрику. Но важнее другое: в этом посте вас ждут две новости о нашем проекте — хорошая и плохая.
Самое время подписаться: https://boosty.to/thecenotaph
Если у вас есть вопросы о нашей работе, то их можно задать в боте @thecenotaphbot.
И спасибо за ваши донаты!
