16779
Мобилизованный десантник, военкор, волонтер Сооснователь гуманитарного проекта «Буханка» в Донбассе t.me/DonbassBuhankaProject Для связи: @TretyakovN_bot Канал в Дзен: https://dzen.ru/tretyakov_n
Иногда, чтобы заглянуть за кулисы политики, требуется разграничить человеческую позицию, гражданскую позицию и сухой аналитический взгляд. Мою человеческую позицию по поводу текущих политических событий замечательно выразила Анна Долгарева, которая писала не конкретно обо мне, но попала «в яблочко»:
«Каждый человек на своём месте пусть делает, что должно.
Это единственное, что имеет смысл.
Никто из лиц, принимающих решения, не спросит вашего мнения.
А внук ваш, возможно, спросит.
И действовать надо так, чтобы было не стыдно перед внуком».
Публикую репостом текст по острой и давно волнующей меня проблеме. На мой взгляд она куда шире, чем ЖКХ, она о борьбе существенного с симуляцией, о противостоянии косметического и несущего.
Читать полностью…
Все мы видим, что происходит. И я вижу, и мне не все равно. Это уже все было, бывали и саботажи, в этот раз может быть и достигнут эффекта, может и нет. Я знаю, что есть те, кто читает меня постоянно и кому это важно. Я не могу все это комментировать. Мерзко и противно, думаю и вам также. То, что для нас с вами вопрос жизни и смерти, для кого-то игра и бизнес. Пока нет реальных результатов а только эмоциональные качели, я буду придерживаться намеченных ранее тем.
Мы выбираем только за себя. И чтобы не случилось, мы не забудем павших и не обесценим их жертву. Это в наших силах. Крепитесь.
Не могу не поделиться очень взвешенным и сбалансированным мнением товарища Филолога по одной из центральных тематик нашей современной войны. Ниже репост:
Читать полностью…
Вот что хочется сказать о переговорах Трамп — Путин
Вам кажется нормальным, что большую часть информации о ходе процесса мы черпаем из информационных источников противника? Ах, что же это я, они же, наверное, и не противники больше.
Новые реалии войны: медийность
Одной из новых черт нашей войны стала откровенная, обильная и разносторонняя информационная поддержка боевой работы многих подразделений. То, что начиналось как разрозненная деятельность энтузиастов, к настоящему моменту приобрело хоть и не системные, но вполне определенные формы. Причем у нас и у противника дело обстоит похожим образом.
«Изнутри», как правило, всё зависит от позиции командира.
Большинство командиров стоят на консервативных позициях: никакой информации в публичное поле попадать не должно! Обычно запрет сопровождается тщательным поиском и суровым наказанием нарушителей. Таких подразделений — подавляющее большинство, но они генерируют минимум открытой информации и сравнительно редко упоминаются в СМИ, для наблюдателей они как бы «скрадываются». Назовем их, условно, «немедийными».
Другие командиры по тем или иным причинам допускают освещение деятельности подразделения, направляют и иногда даже пестуют это освещение. Часто выбирается одна или несколько основных форм: создание «официального» канала – рупора подразделения, где публикуются тщательно согласованные материалы; поиск в своих рядах инициативных авторов и начинающих блогеров и поддержка их каналов и блогов сбором видео- и прочих материалами со всего подразделения; активное установление связей с военкорами и военблогерами, приглашение их на позиции, подготовка «под них» интересных материалов. Если всё более-менее успешно, подразделения становятся узнаваемыми, приобретают репутацию и имидж. Их будем считать «медийными».
Если говорить не о командирах, а о бойцах, то им и их близким, несомненно, приятно читать о подвигах своего подразделения, пересылать друзьям такие публикации, и, наоборот, обидно не быть упомянутыми среди прочих участвующих в той или иной операции. То есть медийность влияет и на морально-психологическое состояние коллектива.
Главным минусом и риском, связанным с медийностью, является уязвимость для вражеской разведки, однако если соблюдаются определенные правила освещения боевой работы, к противнику не попадет никаких данных, которых он не имеет и так – просто в результате прямого боевого контакта с подразделением. Так что основной минус медийности сравнительно легко купируется повышением квалификации освещающих и механизмом согласования материалов.
Что касается плюсов медийности, то их — в нашем сумасшедшем мире химер и симулякров — достаточно. Куда коммерческое КБ отдаст на обкатку новую разработку? Скорее — в медийное подразделение, чтобы там «подсветить» изделие. Куда будет стекаться больше гуманитарной помощи от бизнеса и населения? Скорее — в «медийные» части, так как они «очевидно» более героические и заслуженные. На какую часть будет чаще обращать благосклонное внимание власть, при прочих равных? Верно — на ту, которая чаще мелькает в больших СМИ и отчетах пресс-служб.
Более того, общество будет получать информацию о важнейших изменениях на фронте также через освещение в СМИ медийных подразделений, и «окажется», что буквально во всех значимых операциях участвуют одни и те же 10-15 «лучших» подразделений, а остальных как будто бы не существует. Это, опять же, скажется и на потоке гуманитарной помощи, и на числе кандидатов на вступление в ряды части, и на успешности взаимодействия с гражданским обществом.
Таким образом, степень медийности подразделения оказывает влияние на его обеспеченность, тактические возможности и даже на морально-психологическое состояние бойцов. То есть медийность или, если хотите, раскрученность — является одной из вполне реальных характеристик подразделения, существующих не в каком-то параллельном информационном мире, а во вполне военном пространстве.
Эта новая «война в прямом эфире» – уже свершившийся факт. Джинн вылетел из разбитой бутылки. И многие командиры не стесняются извлекать из медийности выгоду для подразделения. Однако еще только предстоит понять, как это новое качество может сказаться на других аспектах боевой работы.
К сказанному товарищами Третьяковым и Алёхиным на тему ручного микроуправления хочу добавить следующие соображения.
Первое. Ручное микроуправление имеет право на проявления в очень ограниченном спектре критических форс-мажорных обстоятельств. А вот широкое распространение практики такого управления (далеко не только в армии, но и в иных сферах, вплоть до высшего уровня государственного управления) однозначно свидетельствует об общем нездоровье всей системы.
Второе. Казалось бы, современные технические возможности визуального контроля на самом деле предполагают невозможность подачи ложных докладов о фактическом положении на линии боевого соприкосновения. Между тем, в качестве вопиюще иллюстративного примера, напоминаю, что при регулярных случаях ручного управления старшим начальником на Северском направлении армия умудрилась отчитаться в группировку о взятии Белогоровки в мае прошлого года, группировка доложила наверх и "освобождённая Белогоровка" попала в официальные сводки Минобороны. А залипухи по докладам с направления вскрылись перед НГШ только в ноябре. И проблема ложных докладов о продвижениях не изжита до сих пор.
Третье. Вопрос компетенций, безусловно, важен. Но я бы заострил внимание ещё на одном обстоятельстве. Критически избыточная бюрократия и подменяющая живую работу безудержная формалистика способны задушить даже вполне себе компетентных старших и высших офицеров (не говоря уже о том, как они давят младший офицерский состав). Поэтому, никоим образом не оправдывая реально бестолковых персонажей, хочу подчеркнуть: в стагнации компетенций с последующей профессиональной деградацией замешан далеко не только сугубо человеческий фактор, но в первую очередь - внутренние пороки системы. Причём именно эти пороки не только душат талантливых (которые по натуре инициативны и не вписываются в рамки бюрократии и формалистики), но и позволяют реально бестолковым (но услужливым) продвигаться по иерархической лестнице.
Четвёртое. Возврат к нормальной иерархии, про которой старшие начальники от бригады и выше (про полки молчу, это не самая большая проблема) будут погружены в решение задач, отвечающих уровням их должностей и полномочий (применительно к нашей ситуации - оперативно-тактическому и оперативному), разумеется, представляется необходимым, но здесь хочу сделать одну немаловажную оговорку. Современные реалии требуют корректировки традиционной парадигмы использования огневых и ударных средств поддержки наземных сил на тактическом уровне (под ударными средствами в данном случае следует в первую очередь понимать ударные дроны). И главная проблема здесь даже не в том, что ручное микроуправление, помимо штурмовых групп, практикуется также в отношении отдельных миномётов/орудий, танков или расчётов операторов БПЛА, но в принципе в многоступенчатой системе согласования огневой/ударной поддержки тактическому звену средствами старшего начальника, которая в текущей практике оказывается слишком медленной.
Пятое. Надлежащая наладка всего механизма управления, бесспорно, крайне важна. Но здесь есть нюанс. Элементами данного механизма являются не роботы, но живые человеческие люди, составляющие живой организм. И доверие в таком организме, на мой взгляд, является крайне значимым фактором. Особенно потому, что в нашем случае речь идёт не только о выполнении задач, но и буквально сопряжённых с этим выполнением жизни, увечиях, смерти. В частности, без должного уровня взаимного доверия старший начальник вряд ли сможет полноценно делегировать полномочия на выработку решений по реализации выполнения поставленной задачи непосредственно на земле или на применение тех или иных огневых/ударных средств по прямым запросам с земли и в целом поддерживать инициативы снизу, а нижестоящие, вплоть до рядового бойца, - доверять поступающим сверху приказам и указаниям, а значит и выполнять их осознанно (согласно, между прочим, положениям БУСВ) и со всей возможной ответственностью.
Высокое руление: за, против и почему
Высоким рулением с легкой руки товарища Филолога обозначают ситуацию, когда малым подразделением: отделением, взводом, ротой — непосредственно управляет командир полка, бригады, дивизии. Как правило, это происходит при активных наступательных действиях, но зачастую командование управляет расчетом БПЛА или стрельбой орудия.
Филолог приводит много верных доводов относительно сугубо военных причин такого положения дел. Мне хотелось бы сфокусироваться на организационных и психологических аспектах.
С начала войны в войсках встала проблема фальсификации докладов. Стремясь выглядеть лучше, многие «деятели» перевирали всё, включая рубежи, данные по вооружению и личному составу. У разумных командиров развилась профессиональная деформация — тотальное недоверие подчиненным, потребность контролировать и перепроверять доклады разными способами. Полноценное делегирование стало невозможным.
Распространение разведывательных дронов, а затем и трансляций с них на командные пункты, в какой-то степени улучшило ситуацию. Теперь командиры сами смогли видеть, какие рубежи действительно заняты, сколько солдат и бронемашин действительно пошло в атаку, как ведет себя противник и многое другое.
Ситуация с контролем улучшилась, но привычка ничего не делегировать, всё контролировать и решать единолично — осталась. А с новыми технологиями у командиров появились все возможности командовать практически на любой дистанции и прямо наблюдать результат действий подчиненных.
Резко возросшие возможности контроля наложились на укоренившееся недоверие к компетентности и честности подчиненных. Из этого, естественно, выросло желание взять управление на себя.
В таком «высоком рулении» есть определенные преимущества: командир полка в сложной ситуации может куда быстрее и эффективней организовать взаимодействие, поддержку и эвакуацию в интересах штурмовой группы, чем командир роты или даже батальона — у комполка больше возможностей.
Но здесь же кроются и минусы: старший начальник управляет малым подразделением только в острый момент, не имея полных данных о нем, так как просто не может иметь исчерпывающей информации о каждом отделении и взводе в своем полку. От мелких деталей нередко зависит исход дела, и большая часть этих деталей при «высоком рулении» не учтена: для командира дивизии все солдаты на экране одинаковы, он, в отличие от командира взвода или роты, не знает, кто из них чего стоит, он не знает, сколько у каждого с собой БК, противотанковых средств, кто из них медик. Высокий командир включится в процесс только на острой его стадии, не углубляясь ни в подготовку, ни в последующие этапы, потому что в управляемом им организме всё время у кого-то где-то острый этап каких-либо действий. А значит, всегда есть, во что включиться, что проконтролировать, чем поруководить.
И здесь — новая проблема: высокое командование оказывается постоянно вовлечено в реальное боевое управление, что сжирает много времени и нервов, и вкупе с текущими задачами вообще не оставляет времени ни на планирование, ни на решение системных проблем, ни даже на отдых. Армия получает изможденных людей, которые выполняют самую ответственную и нервную часть работы за подчиненных и не реализуют свои высокие функции. Более младшие командиры, напротив, лишаются возможности приобрести опыт боевого управления и приучаются к безответственности, понимая, что их подразделениями в самый ответственный момент управлять будут другие.
Высокое руление представляется естественным следствием наложения системных проблем на резкий взлет технологий боевого управления. Это стихийное явление одновременно и обременяет высокое командование, и лишает младших командиров инициативы, возможности проявить себя и получить опыт. В худшем случае это делает всю систему ригидной и пассивной: всякое действие без ведома высокого командования становится невозможно, а элементы системы вынуждены замереть и действовать как марионетки высокого командира.
Возврат от высокого руления к нормальной иерархии может быть основан только на возрождении доверия. Как это сделать — большой вопрос.
Дроны на средства сбора закуплены, скоро отправятся в подразделение. Спасибо вам за поддержку! Никто, кроме нас!
Читать полностью…
Выстроить жизнь в рамках длительного лечения бывает непросто. Кто-то весь день играет в телефон, другие — в нарды. Кого-то выручает искусство. Труд волонтеров с ранеными — огромен. Ниже оставляю репост на эту тему от волонтера и журналиста Татьяны Щербаковой
Читать полностью…
В качестве наглядной иллюстрации проблемы ещё в июне прошлого года Настя Кашеварова выкладывала фотографию нашего раненого бойца, вместо долечивания и реабилитации убывающего в зону СВО с аппаратом для сращивания костей на ноге.
Здесь на канале я сам в последние несколько месяцев выкладывал ряд материалов по проблеме отправки в боевые порядки небоеспособных военнослужащих (например, по недолеченным и инвалидам в Славянской бригаде или по медподвалам на примерах 57 и 109 полков, плюс несколько постов по конкретным случаям в 109 полку).
Недавнее нашумевшее видео из Кызыла вызвало реакцию в отношении действий бешеного животного с повязкой ВП на рукаве, однако оно показательно ещё как раз тем обстоятельством, что от недолеченных бойцов в принципе требуют возврата в ПВД части.
По факту практика возвращения на передний край и отправки на боевые задачи недолеченных и покалеченных раненых с ограниченными физическими возможностями существует не первый год и доэволюционировала до чувствительно широкого распространения, охватывая далеко не только бойцов штурмовых отрядов категории V (бывшие Z). В особо вопиющих случаях явных каличей могут посылать даже на штурм, но чаще их отправляют в закреп на вновь отбитые позиции.
Видео, которые находят выход в открытку, высвечивают только общий контур всего этого дикого позорища. Явление, которое когда-то ещё можно было списывать на локальные эксцессы, имеет устойчивый системный характер, и в том, что в последние дни гуляет по сети, нет ничего ни принципиально нового, ни экстраординарного. При этом кому-то вероятно сложно принять реальность, а кто-то отыгрывает корявый антикриз.
Явная слабость аргументов, предъявляемых в обоснование того, что мы якобы наблюдаем фейки, очень напоминает мне ситуацию в комментариях к давнему посту от декабря 2023 года, в котором я рассматривал пример неудачной атаки в районе Синьковки. Мол, подбитые бэхи не наши, потому что следы гусянки ведут в обратную сторону. Реальность, в которой сумевшие прорваться машины высаживают десант на окраине посёлка и рвут когти назад, а противник бьёт их на обратном пути (десант между тем добивают в самом посёлке), была недоступна пониманию комментатора.
Здесь ситуация аналогична.
Поступившие с переднего края на промежуток второй или третьей линии раненые не будут отправляться в тыл на костылях (за одним исключением, о котором скажу ниже): на позициях второй-третьей линии (внезапно) нет запаса костылей. Если же речь идёт о ПВД части, то ни с каким оружием (даже без магазина) и в СИБЗ дальше в тыл раненые не поедут. Расскажите ещё о том, что ковыляющий с костылём по развалинам Часика боец тоже идёт на эвакуацию. Ага, два раза.
Измышления про отсутствие у бойцов БК и баулы с вещами откровенно ни о чём. Во-первых, мы имеем классику жанра: на месте всё найдёте (особенно, если речь идёт о V-шниках). Во-вторых, нет ничего удивительного в том, что люди берут с собой на позиции необходимые вещи, им там вообще-то надо как-то жить. Но и это, кстати, не показатель. Ещё на одном печальном видео дронщики противника убивают на открытке двух наших бойцов с костылями, у которых с собой не видно ни оружия, ни вещей.
Проблему с горячо обсуждаемым видео я вижу только в том, что, кроме общего указания на 20 армию и вид Серебрянского леса, в нём нет конкретной фактуры, по которой можно было бы сориентировать контролирующие органы. При всей массовости данной позорной практики, по конкретным сигналам органы худо-бедно, но хоть как-то всё-таки отрабатывают. И здесь как раз может иметь место то самое исключение, о котором упоминал выше: по результатам проверок ранее отправленных на передний край недолеченных раненых и инвалидов могут выводить в тыл.
🔵До нас доходят страшные слухи, что где-то на полигонах, инструктора из секты «свидели пятисотых», «ебалвоевальщиков» и других подобных супер элитных подразделений по штурму холодильников, продолжают обучать личный состав замирать на месте (где шел, там и замер) при звуке ФПВ Дрона.
ТОВАРИЩИ ИНСТРУКТОРА! Если дрон летит в вашу сторону - значит вас спалили, значит где-то висит Мавик и дает объективку, перестаньте учить людей ереси, плохой видеопередатчик компенсируется объективкой с Dji, да и Мавик не надо, если «обученный» Солдат замирает посреди дороги в надежде, что его не видно.
Согласен, что есть и свободная охота, когда фпвишник летает над ротационными маршрутами и ранее разведанной местностью, в поисках жертвы, и вероятно находит, замеревших по середине дороги бедолаг.
Не учите замирать, учите укрываться, прятаться, использовать складки местности, характер местности.
Лучше учите на полигоне работе с ружей и карабинов, доносите принцип работы ФПВ, доносите логику работы, а не занимайтесь вредительством
@RuFront 🏴☠️
Трудности больничной жизни: когда неподалеку отражают атаку беспилотников ВСУ и задействованы все средства РЭБ, автоматы с кофе не работают. Не время для кофе, получается. Слава ПВО!
Читать полностью…
Канал Олега Ясинского взломан, временно контроль над ним потерян, я с Олегом на связи. Сам Олег никаких предложений коммерческих не публиковал.
Читать полностью…
Герман Садулаев очень внятно выражает чудовищное противоречие, отодвигающее от нас Победу за горизонт событий. Он пишет и о той беспомощности, которую ощущает сегодня каждый патриот, каждый гуманитарщик, каждый нормальный солдат и каждый думающий офицер. Нам хочется верить, что у всего этого есть какое-то объяснение, что это не предательство и не ошибка, а план. Должен же быть какой-то план! Быть может, время отказаться от иллюзий.
Читать полностью…
«С водой лучше не стало?» - спрашиваю коллеги, а я даже не знаю, что сказать.
Потому, что лучше стало, но лишь в том смысле, что всегда есть запас для, чтобы согреть на плите и вымыться в тазу, а посреди квартиры не стоят больше огромные бочки.
Тем не менее, какие-то емкости стоят все равно, поскольку идет вода лишь раз в двое суток, по вечерам и без гарантий. Был период, когда включали ее ежедневно, однако ж не жили богато - нефиг начинать.
Вообще Донбасская водная проблема - это хороший пример того, как проблемы копились-копились, а в какой-то момент рвануло все и сразу.
Нитка, которую тянули-тянули и дотянули, потребность региона, мягко говоря, не закрывает. Постоянные включения и выключения дают экстремальную нагрузку на сети, которые толком не обновлялись с советских времен.
По итогу имеем очень-очень много воды на улицах, но не в кранах.
Чинить надо быстро и качественно, но чинить толком некому, поскольку нищета и мобилизация вымыли из региона специалистов.
Зачем жить под обстрелами, зарабатывая мало, если можно жить не под обстрелами, зарабатывая прилично? Не знаю, какие сейчас зарплаты в коммунальной сфере, но зимой 23-го на паперти больше давали.
Чем дальше в лес, тем понятнее становится, что водный кризис глобально имеет лишь военное решение. То есть нитку «Северский Донецк - Донбасс» нужно отбить, обезопасить и починить.
И речь не о том, что условный дончанин устал мыть причинное место в тазу. Речь о будущем региона, который со временем станет еще более безлюдным, если вода не потечёт из кранов.
Только ведь Донбасс - это не здравница и не житница, но промышленный регион, которому постоянно требуются рабочие руки.
А ежели рук (и всего остального) не будет, то в красивых новеньких школах учиться станет некому.
Иностранцы на государевой службе
Несколько слов о выходцах из дальнего зарубежья, которые решили вступить в доблестные ряды нашего сказочного воинства, приехали из далеких краев и участвуют в общем деле с оружием в руках. Их немного, я думаю, что статистически незаметное число. Но то, как с ними поступает система, — симптоматично и показательно, потому что такое же отношение всё чаще просматривается со стороны руководства в широком смысле этого слова к самым что ни на есть коренным гражданам нашей волшебной страны, и чем дальше, тем больше.
Мне встречались выходцы из Непала, Шри-Ланки, Кубы, Африки и арабских стран, Латинской Америки. Разных специальностей, возраста, образования. Мотивы разные: кто-то стремится через службу стать нашим гражданином, кто-то надеется перезапустить свою жизнь. Повторю — их очень немного, но их проблемы, — одни и те же, они одинаковы вне зависимости от того, откуда они прибыли.
Проблема этих людей в том, что они верят в здравый смысл. У них, в основном — выходцев с глобального Юга, есть представление, что такое армия и что такое армейский здравый смысл. И он действительно, как и нам казалось еще совсем недавно, существует, — этот универсальный, может быть международный, военный здравый смысл. Он, в частности, говорит нам, что если армия заполучает некоего рекрута, контрактует его, мобилизует, призывает — не важно, она должна употребить его максимально эффективно.
И вот люди едут воевать на нашей стороне. И обнаруживают, что не существует никакого языкового обучения, которое дало бы им хотя бы базовые навыки взаимодействия с теми людьми, с которыми им придется служить. Они сталкиваются с тем, что их не группируют по языковому признаку, чтобы взаимодействие хотя бы в группе было возможно, а к группам могли бы быть прикомандированы какие-то переводчики. Напротив, их распихивают по подразделениям, где они, как правило, оказываются пятым колесом. Любые их навыки и дарования сводит на нет языковой барьер.
Большинство из тех, кого я встречал, ввиду полного незнания русского языка и невозможности с ними контактировать, вне зависимости от формального обучения и должности попадают в подразделения обеспечения. Носят на фронт необходимое. Роют ямы и строят блиндажи. Пилят и носят бревна. И это, конечно, неплохо. Это тоже работа, и она тоже нужна.
Но неужели мы считаем, что рыть окопы — самое эффективное использование для, например, капитана медицинской службы с высшим военным и с высшим гражданским образованием и опытом военных действий? Мне так не кажется.
Еще одна проблема — взаимодействие с врачами. Иностранцы служат в прифронтовой зоне и получают ранения. Полное незнание русского языка — из-за отсутствия обучения из-за нарушения здравого смысла — приводит к тому, что они не могут полноценно сообщить врачам о своих хронических заболеваниях, об аллергии на препараты и прочем, а врачи не могут объяснить им ни суть проводимых процедур, ни требования и ограничения, которые они должны соблюдать во время лечения. Бывают случаи, когда ни военный врач не знает английского языка, ни сам иностранный гражданин — но при этом наш военнослужащий! — не знает ни русского, ни английского языка, и им приходится переводить через один-два-три других языка. Хорошо ли это? Наверное, нет.
Разумеется, этот текст не про катастрофу. Он просто об еще одном, очередном ярком случае прощания со здравым смыслом. Ну и еще — про всю мощь нашей «мягкой силы». Такая практика — это не мягкая сила, это мягкая слабость. Выпускники советских вузов из дружественных стран на всю жизнь сохранили русский язык и добрые воспоминания. Что вынесут из этой войны те выжившие иностранцы, которых даже не научили говорить с фронтовыми товарищами?
Ставка противника на развитие относительно недорогих и массовых решений в части беспилотного ударного компонента в нижнем небе работает весьма эффективно.
Столь же эффективно работает и устойчиво налаженная противником связка наземных огневых средств с беспилотными средствами разведки и корректировки в нижнем небе.
Эффект от общей массовости ударных дронов радикально усилен оптимизированной под их использование оргштатной структурой в войсках и гибкостью в применении отдельных частей и соединений ударных БПЛА, позволяющей оперативно перебрасывать такие формирования или их подразделения на угрожаемые направления и таким образом результативно массировать данные средства поражения.
Устойчивая и гибкая система управления, в основе которой лежат хорошо поставленная воздушная и радиотехническая разведка, надёжная связь и упрощённая процедура вызова огня, обеспечивает достаточно высокую результативность работы наземных средств огневого поражения.
Наша действующая армия до сих пор далека даже от выхода на паритетное соотношение с противником по малым разведывательным и ударным БПЛА, не говоря уже о перехвате господства в нижнем небе. При этом наши собственные оргштатные структуры в части ударных БПЛА радикально отстают от противника.
Особо отмечу: если какими-то дронами завалены склады и эти дроны уверенно проходят по отчётам об обеспечении войск, это означает, что либо работоспособность дронов оставляет желать много лучшего, поэтому в войсках их банально не берут, либо где-то буксует система распределения, в том числе ввиду избыточной формализации.
Также весьма далеки от должного масштабирования уже имеющиеся и локально успешно наработанные тактико-технические решения в части антидронной борьбы. Внедрения автоматизированных средств кинетического поражения (в первую очередь для защиты техники и транспорта) не наблюдается. Проактивные действия зачастую упираются в нехватку огневых и ударных средств высокоточного поражения выявляемых позиций операторов вражеских БПЛА.
Товарищи мобилизованные, я обращаюсь к вам
Я сам мобилизованный, и в моем кругу общения много таких же, как я, мобилизованных. Нас, конечно, далеко не так много, как было, когда мы начинали. Но некоторые еще живы и даже в строю. У всех нас были разные мотивы. Кто-то следовал зову сердца, кто-то просто исполнял закон, кто-то боялся наказания. Тогда, в условиях недостатка информации, каждый из нас принял мужское решение наедине с собой. Именно решение — как минимум не убегать и не прятаться, как максимум самостоятельно прибыть в военкомат и потребовать повестку в часть.
В каждой воинской части своя жизнь и свои особенности, но мне доподлинно известно, что к настоящему моменту, когда с мобилизации прошло без малого два с половиной года, многие мобилизованные стали хорошими специалистами в своих ратных профессиях, стали костяком многих малых боевых коллективов. Для многих из нас по разным причинам важно сохранять статус мобилизованного. Кому-то этот статус напоминает, что мы пришли на войну по зову Родины, кто-то всё еще надеется на демобилизацию, кто-то реалистично оценивает шансы попасть на длительное лечение после ранения и прежде всего думает о том, как прокормить семью в таком случае. Причины могут быть разные, но совершенно точно, что принуждать вас к подписанию контракта никто не имеет права.
И всё же всем нам известно, что попытки такого принуждения периодически происходят в разных частях. Как правило, в таких случаях военнослужащий оказывается один на один со своим командиром, под большим давлением. Кажется, из этой проблемы наметился выход.
Благодаря депутату Госдумы от де-факто правящей партии «Единая Россия» Максиму Иванову стало известно, что проблема перевода мобилизованных на контракт под давлением не является секретом для Министерства обороны в целом и министра обороны Белоусова в частности. При этом Министерство обороны в лице НГШ Герасимова проинформировало депутата о «несистемном характере данной проблемы и принятии исчерпывающих мер для устранения, ликвидации причин и недопущения подобных нарушений в дальнейшем».
Еще раз зафиксируем: МО признает практику склонения мобилизованных на контракт под угрозой перевода в штурмовые подразделения проблемой и нарушением, то есть официально порицает ее — и заявляет о принятии мер для ее устранения и недопущения. Таким образом, вы можете быть уверены, что если вы оказались в такой ситуации, вы имеете дело не с централизованной политикой МО, а всего лишь со своим командиром, желающим достичь собственных целей.
Мы все взрослые люди и понимаем, что без нашего участия за наши права никто не поборется. Хорошая новость в том, что и «Единая Россия» и Госдума, и руководство МО, похоже, на нашей стороне, иначе бы такой депутатский запрос и такой ответ на него просто не увидели бы свет. Более того, можно считать, что властные структуры сами показывают нам оптимальный путь решения данной проблемы: через обращение к депутату Госдумы от вашего региона с просьбой разобраться в ситуации.
Если вы мобилизованный и вас склоняют к подписанию контракта под давлением или угрозами, попробуйте связаться с вашим депутатом, разъяснить ему ситуацию и сослаться на запрос депутата Иванова к главе МО.
Найти нужного депутата и заполнить обращение вы можете на сайте Госдумы.
Обращаясь к депутатам, вы не только защитите свои права, но и поможете руководству полностью оценить масштаб проблемы, принять эффективные меры, а значит, поможете другим мобилизованным не оказаться в такой же ситуации.
В обращении к депутату дайте информацию о себе, полностью и подробно опишите всю сложившуюся ситуацию, а также не забудьте указать способ связи с вами и вашими ближайшими родственниками — на случай, если вы будете на боевой задаче.
Товарищи, ваша служба достойна уважения, а ваши законные права достойны защиты. Мы — защитники Родины, и никто не должен обращаться с нами, как с крепостными — помните об этом и не бойтесь бороться за то, на что имеете право.
Помогите фронту с обратной стороны
Этот пост для тех моих читателей, кто по тем или иным причинам находится на территории Украины или был вынужден бежать в Евросоюз. Я знаю, что многие из вас хотят скорейшего окончания войны, но не знают, как его приблизить; надеются на победу России, на смену режима Зеленского, но оказываются один на один со своими мыслями и тревогами. Многие из вас оказались заложниками ситуации, заложниками войны, заложниками режима.
Волю заложника разъедает беспомощность, растерянность, ощущение полного отсутствия контроля над ситуацией. Да, конечно, никто из нас не может единолично переломить ход войны, но каждый из нас может сделать свой вклад в победу и приблизить устойчивый мир. Только в действии можно обрести чувство контроля, нужности, а через него избавиться от беспомощности.
Вам может казаться, что у вас нет таких возможностей, — но это далеко не так. Почти каждый из вас, часто сам того не осознавая, владеет информацией, полезной для наших наступающих сил. Вы можете вполне реально приблизить победу и мир, уменьшить количество проливаемой крови, если поделитесь этой информацией.
Мои товарищи по борьбе, занимающиеся сбором и обработкой информации в интересах нашей Победы, создали бот, куда может совершенно анонимно и безопасно обратиться любой житель Украины и Евросоюза, желающий приблизить окончание этой войны. Вы можете сделать свой вклад, ничем не рискуя.
@oko_saurona2_robot
Ничего не бойтесь, напишите, помогите нам закончить эту войну
Книжные дети, не знавшие битв
…
Только в грёзы нельзя насовсем убежать:
Краткий век у забав — столько боли вокруг!
Попытайся ладони у мёртвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев
Ещё тёплым мечом
И доспехи надев, —
Что почём, что почём!
Разберись, кто ты: трус
Иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус
Настоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг
Оттого, что убили его — не тебя, —
Ты поймёшь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забрал —
Это смерти оскал!
Ложь и зло — погляди,
Как их лица грубы,
И всегда позади
Вороньё и гробы!
…
Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Ниже размещаю репост нового текста товарища Филолога по теме высокого руления. Есть с чем согласиться, есть с чем поспорить.
Обращаю отдельное внимание на фразу, применимую и верную далеко за гранью обсуждаемой тематики:
«В стагнации компетенций с последующей профессиональной деградацией замешан далеко не только сугубо человеческий фактор, но в первую очередь - внутренние пороки системы. Причём именно эти пороки не только душат талантливых (которые по натуре инициативны и не вписываются в рамки бюрократии и формалистики), но и позволяют реально бестолковым (но услужливым) продвигаться по иерархической лестнице»Читать полностью…
Наши «птички» уже на фронте. Скоро встанут на боевое дежурство! Все благодаря вам! Спасибо!
Читать полностью…
«Не нужны мне твои тарелки!»
Москвичка Мария Дыскина работает медсестрой, занимается декоративным искусством, пишет стихи. Все её навыки и таланты пригодились для реабилитации раненых бойцов. Мария - волонтёр фонда помощи инвалидам и ветеранам боевых действий «Своих не бросаем» и «Группы поддержки бойцов СВО».
Важная часть реабилитации после тяжёлых ранений — арт-терапия. Мария проводит мастер-классы по росписи тарелок. Во время рисования мелкая моторика помогает восстановлению работы головного мозга.
— Начинать арт-терапию с мужчинами, пережившими войну, непросто. Сколько раз приходилось слышать: «Я снайпер, а не художник. Не нужны мне твои тарелки!» Отвечаю так: «Человек, который смог совершить то, что совершил ты, сможет всё. Я тебе это докажу». И мы начинаем...
- После ранений ему ампутировали по локоть одну руку, на другой — целым остался только один палец. Так он одним пальцем нарисовал шедевр! — рассказывает Мария. — Кисточку зажимает пальцем и придерживает её подбородком. Андрей — необыкновенный человек. Улыбчивый, светлый…Полностью история здесь.
Татьяна ЩЕРБАКОВА
ИД "Звёздный бульвар"
Как такое возможно?
Пишу о том, о чем тошно думать. В сети всплывают кадры с нашими явно недолеченными бойцами: на костылях, с аппаратами Илизарова и прочими медицинскими экзоскелетами — в тылах на СВО, а иногда вроде даже и на передовой.
Эту тему грамотно обозрел Святослав Голиков в серии постов, он очень точно пишет: многим сложно даже поверить, что такое возможно. И я — один из них. Я никогда не видел подобного в своем подразделении или у смежников на фронте. Я не верю, что это массовое явление. Но даже редкое явление, если оно повторяется в разных частях, растет из системного корня.
Как система позволяет себе отправлять калек на войну? Я опишу сей печальный алгоритм. Однако то, что разбойное нападение на здравый смысл подробно расписано, вовсе не значит, что оно менее чудовищно, как раз наоборот. Необходимо для себя определить: исполнители извращают систему или система — их.
Путь первый: полное лечение
Наша госпитальная система работает на удивление хорошо — убедился на собственном опыте неоднократно. В общем случае раненого будут лечить и реабилитировать ровно до тех пор, пока ему будет нужна постоянная квалифицированная помощь.
Если такая помощь больше не нужна, а солдату осталось только немного выздороветь (например, доходить месяц в гипсе), ему оформят заключение ВВК, где будет указано, что у него степень годности «Г» — временно не годен — и ему необходимо предоставить отпуск на время реабилитации. Солдат отправится в часть, где этот отпуск ему оформят. После отпуска, по идее, он должен вернуться уже здоровым. Важно: после отпуска боец без дополнительной ВВК, автоматически считается снова годным к службе.
Вот только так случается не всегда. У кого-то в силу возраста или других заболеваний заживление происходит медленнее, кого-то угораздит упасть и усугубить ранение, у кого-то возникают другие проблемы. В результате некоторые раненые возвращаются из отпусков не выздоровевшими, хотя по бумагам они годны к военной службе. Медслужба и командование может всё оформить и продлить лечение, но для этого на всех местах должны найтись хорошо подготовленные в бюрократическом плане специалисты, вдобавок волевые и не настроенные восполнять боевые части людьми, здоровыми только на бумаге. Так бывает не всегда.
Второй путь: прерванное лечение
Если раненый грубо нарушает правила лечения: лезет в драки, употребляет алкоголь или наркотики — то всё, что госпиталь может сделать, чтобы обезопасить персонал и пациентов от такого «пассажира», — досрочно и принудительно выписать его в часть. В этом случае раненый почти в любом состоянии оказывается в части без каких-либо документов, оговаривающих его негодность к службе и необходимость дальнейшего лечения, и по факту прибытия в часть из госпиталя он по умолчанию считается здоровым. Здесь часть также может проявить понимание и помочь человеку всё оформить и вылечиться, а может и не помочь, и это уже зависит не только от части, но и от самого бойца.
Так сначала в ППД частей накапливается много реально больных людей, которые по бумагам — годны. Высокое начальство начинает давить на командование части, требуя объяснений, почему «здоровые люди» не отправляются на фронт. Не уклонисты ли? От фронта больного в таком раскладе может спасти только креатив и воля командира.
Потом уже в ПВД подразделений в зоне СВО накапливаются недолеченные бойцы, которые по бумагам являются полностью здоровыми. Всё, что могут командиры на местах, — найти им место в тылу в качестве охранников, поваров и т.д.
Но эта методика не работает вечно: когда подразделение несет потери, начальство обнаруживает, что у обнаглевшего командира в тылу куча «здоровых» солдат... и требует их немедленно отправить на боевую задачу…
Итоги
Да, адекватные командиры всех уровней могут найти и находят решение. Однако сама бюрократическая мельница работает так, что невообразимое становится возможным и происходит то, что происходит. Данная системная ошибка вполне решаема, как и любая другая. Главное — их замечать и решать. Мы можем проблемы только заметить, решать их могут совсем другие люди.
Ниже будет пост уважаемого Филолога, послуживший поводом для написания мной поста, который будет после репоста. Тема важная и печальная.
Читать полностью…
Важная тема, хоть и выходит за тематику канала. Даже если поможет одному человеку, уже не зря. Ниже репост, полностью соответствующий моему опыту.
Читать полностью…
Олег просит оформить массовую жалобу на пост мошенников на его канале, это поможет ему вернуть контроль
Читать полностью…
Я не знаю, как правильно. Честно. У меня ума не палата. У меня нет полной информации, необходимой для принятия решений. Нет секретных источников информации. И никаких полномочий. Как и ни у кого из моих читателей. Я не знаю, как правильно.
С одной стороны, во время войны нельзя допускать тоски и уныния. Надо, наверное, транслировать что-то победное и ободряющее. Наверное, надо.
С другой стороны, нам нужна тотальная мобилизация тыла и фронта. Поднять на борьбу всю страну. А как это сделать, если на Первом канале у нас "всё хорошо". Ни слова о трудностях и потерях. Мы всех везде побеждаем. У армии всё есть. Наше оружие самое лучшее и высокоточное. Наша армия самая сильная и достаточно большая. Мы идём вперёд и всё хорошо. Всё и так хорошо. Лучше и быть не может.
Вот смотрит Первый канал обычный российский человек и думает: а зачем мне напрягаться? Зачем мобилизовываться? В тылу или на фронте. Без меня большевики обойдутся. Выпью пива и посмотрю Уральские пельмени. Тем более, они шутят круглосуточно. По телику никакой войны нет. Есть там где-то СВО, где мы постоянно побеждаем и достигаем всех целей.
И если завтра вдруг всё же объявят мобилизацию или как-то напрягут общество на войну, обычный человек удивится: а что случилось? Всё же хорошо. Вы что, телик не смотрите?
Мы, те, кто связаны с фронтом, знаем правду. Знаем, что армии до сих пор многого не хватает. Что у нас есть проблемы и нужна мобилизация всей страны во всех смыслах. Иначе не победить.
Но нас таких всего 10%. А остальные 90% живут на другой планете. На планете Уральских пельменей, где нет ни войны, ни жертв, ни опасности. Только глуповатый юмор и песенки. И всё хорошо.
Я не знаю, как правильно. Но, может, нам нужна правда. Правда всегда побеждает.
Враг нас не предал
Буквально на второй день своего президентства Трамп показал нам, чего стоили его обещания в отношении прекращения конфликта России и Украины. Не надо думать, что Трамп и его окружение — дураки. Если они выдвигают нам ультиматум, то они делают это с совершенно определенной целью.
Никто в здравом уме не может себе представить, что российское руководство пойдет на переговоры в том случае, если это будет сделано на глазах у всего мира под чьим-либо давлением, если оно будет выглядеть жертвой шантажа, и не важно, будь то Трампа или самого дьявола.
Уверен, что понимают это и Трамп, и его окружение. И если такой ультиматум выдвигается, а мы его видим, и его видит весь мир, значит, добиваются только одного — срыва любых переговоров.
Для нас это значит, что война будет продолжаться, хотим мы того или не хотим. В этом наши враги нас не подведут.
С чисто аналитической точки зрения, это значит, что на данный момент в окружении уже теперь президента Трампа побеждают военные и военные промышленники, которые являются той прослойкой американской элиты, которая наиболее заинтересована именно в варианте затягивания конфликта, а не в его эскалации или прекращении.
Война продолжается, война с нами еще надолго. Остается только надеяться, что те решения, которые у нас были приняты, исходя из курса на скорое завершение конфликта, будут теперь отменены, а введены в действие будут те решения, которые остро необходимы, если мы говорим о конфликте вдолгую.