16206
Мобилизованный десантник, военкор, волонтер Сооснователь гуманитарного проекта «Буханка» в Донбассе t.me/DonbassBuhankaProject Для связи: @TretyakovN_bot Канал в Дзен: https://dzen.ru/tretyakov_n
Землянка в три, два, один...
Там где фронт не проходит по населенному пункту, а значит, почти везде, солдаты живут и несут службу в «бунгало» или, попросту говоря, — землянках разной степени обустроенности.
Поначалу такая землянка — это вообще обычная яма, размер и глубина которой определяется исключительно наличием времени, сил и качественных лопат, которые давно уже у большинства либо свои собственные, либо полученные по гуманитарке. Как только у ямы появится крыша любой конструкции, расширять и углублять яму станет значительно труднее, а значит, надо заранее ударно потрудиться, особенно если есть подозрение, что позиция будет долговременной. В большинстве «бунгало» невозможно стоять в полный рост даже человеку скромных габаритов, зато относительно уютно лежать или полусидеть — этакая берлога.
Когда яма готова, настает время наката или его заменителя. Как правило, накат представляет собой ряд бревен, выложенных на отвал земли, получающийся по сторонам ямы, и присыпанный землей. Как правило, для защиты от дождя добавляют еще и какую-нибудь пленку между бревнами и землей. Слово «земля» встречается в этом абзаце так часто не случайно. Просто-таки невозможно выкопать себе «бунгало» и не встретиться с этой субстанцией во всей её многогранной красе.
Согласно умным книжкам, этих самых накатов всегда должно быть не меньше трех: меньшее количество якобы не обеспечивает должной защиты. Однако на практике даже два полноценных наката на «бунгало» встречаются относительно редко, ведь постройка такого, казалось бы, нехитрого сооружения — довольно непростое дело.
Вся штука в материале. Пилить деревья вокруг будущего укрытия никак нельзя — это тут же демаскирует позицию, и она будет накрыта таким шквалом артиллерийского огня, что станет не до стройки. Значит, пилить надо где-то еще или полагаться на организованный подвоз материала. Это рабочая схема, вот только бревна и так и так придется таскать издалека, а это не только трудно, но и опасно: ведь перетаскивающие бревна люди довольно хорошо заметны почти на любой местности, а значит — снова жди обстрел. Поэтому три наката — недостижимая роскошь для абсолютного большинства. Но недостаток бревен компенсируют обычно их диаметром и дополняют защиту слоями ящиков или мешков с грунтом, конечно же, тщательно замаскированных. Такое усиление в шутку считают за половину наката. Так получаются «бунгало» в полтора или два с половиной наката. Вот такая нехитрая фронтовая математика.
#такиживем
Год в армии
Сегодня ровно год со дня моей мобилизации
Что изменилось? Как будто бы многое, и в то же время ничего. Спящая часть нашего общества так и не проснулась, очнувшиеся не прекратили борьбы. Мы бьемся изо всех сил, теряем друзей, но рубежи на тех же местах. «Война приобрела затяжной характер» — когда-нибудь сухо напишут в учебнике. Мало есть фраз страшнее этой.
Неизменным остается главное — наше дело правое. Мы обязаны довести его до конца. А это на моем нынешнем уровне значит одно: выполнять свою задачу как можно более эффективно. И верить, что победа возможна.
Того же желаю и вам!
Реальная смерть
В самом начале прекрасного новогоднего фильма «Реальная любовь» авторы заявляют: любовь повсюду, надо только уметь ее видеть, и предлагают перенестись в аэропорт, где родные и близкие люди встречаются после долгой разлуки. Война — это тот же аэропорт, только ровно наоборот: здесь мы постоянно разлучаемся с друзьями и товарищами, одни уезжают в госпиталя, другие уходят в вечность. Смерть и ее младшие сестры — боль, страдание, увечье — повсюду, надо только уметь их видеть.
Как на фронте относятся к смерти, ранениям? Для тех, кто на войне достаточно давно... нет, нельзя сказать, что ранения и смерть товарищей безразличны. Но они — часть нашего бытия изо дня в день, мы не имеем права как-либо оплошать, поддавшись сильным чувствам.
Представьте мир, в котором на самых обычных работах шанс смерти или увечья такой же, как на войне, и это никого не удивляет.
Вот приходите вы на работу, спрашиваете:
— А где Валя из отдела закупок, да и кладовщика Васю что-то не видно?
— А ты что, не знаешь? Вали больше нет, за нее Настя, а Вася тяжело поломался, наверное, его месяца три не будет. Зато вернулся Коля, помнишь, его полгода назад выбило из колеи, он восстановился и выглядит как будто даже лучше...
И вы на несколько минут позволяете себе помрачнеть, погрустить о Вале, посочувствовать Васе, а потом быстро собираете себя в кучу, идете и работаете в полную силу с теми, кто пришел им на смену. Потом придет время для воспоминаний, визитов на кладбище и звонков в госпиталя, а пока — только работа.
Представили? Вот такова наша работа. Ранения и смерть — часть этой работы, досадная помеха, которая способна остановить отдельных людей, но не сможет одолеть наше общее дело. Риску в неравной степени подвержены все, кто находится вблизи передовой, для снижения этого риска делается очень многое, но исключить его нельзя. И он просто становится фактором работы, суровой действительностью.
К этому, наверное, нельзя до конца привыкнуть, но с этим, оказывается, можно жить.
Новые телеги доехали до нашего подразделения и уже работают. По видео можно подумать, что солдат толкает тележку, но на самом деле он просто за ней идет и нажимает на рычажок на ручке — она катится за счет электромоторов в колесах. На данном видео полезная нагрузка телеги около 60 килограмм. Максимальная нагрузка — 120 кг.
Читать полностью…
Сборы на войну
Мой боевой товарищ рассказывает:
— Когда впервые прилетел в зону СВО, стал переупаковывать рюкзак и нашел целый карман, набитый малюсенькими носочками всех цветов радуги, мне они были бы впору разве что на один палец. И тут же мне звонит жена, спрашивает, куда я подевал все до одного носки нашей годовалой дочери... Оказалось, что наш пятилетний сынок решил помочь папе собраться на войну и тайком положил мне в рюкзак самое нужное на фронте — побольше носков. Смеялись безудержно всей семьей — я, жена и шестеро детей, включая и авторов этой искрометной носочной катавасии.
Пара слов о... телеге
В апреле я случайно прочитал у военкора Филатова о его проекте по созданию тележки на электроприводе, предназначенной для эвакуации раненых и перевозки всевозможных грузов. Он с товарищами создал концепцию, разработал тестовую модель и наладил кустарное производство. Я не был вполне уверен, что такая телега будет применима на том участке, где воюет наше подразделение, но решил привезти один экземпляр и отдать в тестовое использование одной десантно-штурмовой роте...
Результат превзошел все ожидания! Всего за одну боевую задачу телега, управляемая одним лишь солдатом, помогла эвакуировать около десяти раненых и тел погибших, подвезти на позиции множество ящиков с боеприпасами, доставить бесчисленные термосы с неоценимой для фронтового быта горячей пищей.
Эта простая по сути штуковина сэкономила несметное количество солдатских сил и, что важнее, позволила бойцам меньше покидать укрытия и меньше подвергаться опасности обстрела. Неудивительно, что теперь и все соседние подразделения захотели себе такую же.
По итогам тестов я заказал еще две телеги для хороших друзей и надеюсь, что эта вещица и подобные ей простые и эффективные решения по улучшению фронтового быта и боевой работы станут в наших войсках обыденностью, а не диковинкой.
Слава нашему крепкому и изобретательному тылу!
Я жив-здоров. Служу и выполняю задачи в составе подразделения. Пока только такой телеграфный стиль. Время для больших текстов придет чуть позже.
Читать полностью…
Дорогие читатели, я снова в армии, а значит, писать буду значительно реже. Мы с товарищами будем делать наше дело, несмотря ни на что. Но было бы неверно говорить, что армия и война — это только тяжкий труд, страдания и невзгоды. Находится время беззаботному отдыху и смеху. Примеры на фото
Читать полностью…
Сегодня, в совершенно не праздничном настроении, публикую текст моего товарища Алексея Городничева про нашу Память о Великой Победе. Вне контекста сегодняшней войны.
В преддверии девятого
Начиная с 90-х (потом ослабло, с середины 10-х снова усилилось) обесценивающее и размывающее информационное воздействие на ВОВ в наших головах в духе:
1) СССР — страна агрессор, которая только и хотела напасть на Германию (при том что мобилизация к 22 июня была неприлично далека, что и сказалось, когда превосходящие силы вермахта громили СА по частям);
2) Завалили трупами (хотя изменение характера войны, начиная с конца 43 года несколько выравняла соотношение потерь Германии и СССР 1 к 1,3)
3) Все герои — дегенераты так или иначе. Матросов, закрывая дот собой, поскользнулся, Зоя Космодемьянская была... (это даже комментировать не стану — биографии открыты, секретности сняты).
И многие другие обесценивающие, по структуре, информационные вбросы.
О псевдопатриотизме
Не менее вредно, хотя и не так очевидно, это использование исторических нарративов для решения сиюминутных задач, усложняющих отношение к важнейшим и несущим вехам в истории. Разменивание великого на решение тактических неудач или оправдание собственных просчетов, безответственно и стратегически уныло.
Совершенно нормально, что французы считают важной (и помнят) победу в Столетней войне, китайцы еще много веков не забудут Нанкинскую резню, а эпоха Тан у них была «как вчера», австрийцы — осаду Вены турками, а Латинская Америка — инков и Боливара... И победы в таких цивилизационных списках на вес золота, потому что побед никогда не бывает много.
Май 45-го — это глава, которой гордилась бы любая цивилизация. Помнить и быть частью длящегося во времени культурного кода — это не только наша обязанность перед ушедшими поколениями, но и то, что делает нас яркими, интересными, объёмными и уникальными и как общество и как человеков.
Берегите великие страницы своей цивилизации и не поддавайтесь на пропаганду, лишающую нас исторического фундамента. Ведь, только оттолкнувшись от фундамента, можно строить этажи будущего...
Оригинальный текст здесь: https://gorodnichev.livejournal.com/431369.html
Спасибо большое движению «Золотые руки Ангела»!
Наш десантный батальон получил от московских и подмосковных рукодельниц 120 мягких и легких носилок. Как сказал наш главный медик: «Надеемся, что не пригодятся, но очень здорово, что теперь они у нас есть». Очень важно, чтобы на передней линии носилки были хотя бы у каждого четвертого бойца в рюкзаке, а лучше — у каждого второго, — так больше вероятность, что они окажутся под рукой, когда потребуется эвакуировать раненого.
Благодаря труду тыла на фронте будет спасено много жизней! Слава нашему народному тылу!
В связи с новым раундом постыдного, но необходимого для нашей страны в своей публичности конфликта двух совершенно разных по характеру сил, которые должны бы действовать сообща, — Пригожина и Минобороны — мне вспомнилась вот какая история.
Со мной служат два неразлучных брата, гордо носят позывной «Братья». Крепкие телом и характером два молодых горячих дагестанца попали в рамках десантного батальона в связисты. На первой в их жизни боевой задаче, когда противник пошел на прорыв и ребятам в передовых окопах пришлось совсем несладко, Братья, не имевшие на тот момент текущих задач, стали по собственной инициативе вытаскивать раненых с передовой к машине эвакуации. Под непрекращающимся обстрелом они вынесли человек 15, позволяя тем самым всем остальным оставаться на позициях, не отвлекаться на эвакуацию раненых, не выходить из боя... Еще несколько суток после этого друзья этих раненых приходили поблагодарить братьев за помощь...
Спустя некоторое время я припомнил этот случай в разговоре с одним кадровым офицером, опытным и, казалось бы, неглупым. Я привел поступок братьев в пример инициативы, которая спасла жизни и помогла остальным выполнять боевую задачу. «Чушь» — ответил офицер, «эвакуацией должны заниматься санинструкторы, а связисты должны заниматься связью, а если всё работает и задач нет, то ждать, быть в готовности выдвинуться, а они свои функции не выполняли, а выполняли чужие, какая же тут разумная инициатива».
Вот это вот странное противоречие: между тем чтобы делать нужное дело любой ценой, и тем, чтобы делать, как положено, и даже постфактум сетовать, что сделано было успешно, но не так, как положено... это противоречие, если не сказать грубее, встречается у нас очень часто, и совсем не только на войне.
Война — это лобовое столкновение системы с реальностью. Здесь лишь один критерий оценки — результат. И есть те, кто способен на результат, и те, кто способен лишь на брюзжание про правила и нормы довольствия. Для нас, солдат, смертельно важно, чтобы первые одержали верх над вторыми.
«Вот когда в Москве бабахнет»
За то время, что я провел в столице, я, наверное, сотни раз слышал эту фразу от моих товарищей, раздосадованных, что столица нашей Родины как будто не знает о СВО, не чует тех трагических и поворотных времен, которые переживает наша страна.
▫️«вот тогда-то они почувствуют, что идет война на уничтожение»;
▫️«вот тогда-то они встрепенутся, очнутся от забытья»;
▫️«вот тогда народ повалит из Москвы, когда поймет, что и здесь небезопасно»;
▫️«вот тогда и они начнут помогать фронту, поймут, что только так могут приблизить победу».
Такие разговоры стали обыденностью в среде тех, кто поражен контрастом между прифронтовой реальностью и московскими улицами. Вот только всё это — наивные фантазии взрослых бородатых мужчин.
Беспилотник взорвался прямо над Кремлем. А значит, мог взорваться в любой точке Москвы и в любой точке России. И что? Может, московское общество встрепенулось? Может, кто-то начал массово уезжать? Может, задумались, что они под ударом?
Нет, нет и нет. Режим сна и отдыха московского обывателя не нарушен, он свят для существующей системы. Уверяю вас, большинство столичной молодежи даже не узнало о какой-то там атаке на Кремль. Ведь новости — это скучно, неприятно, часто травматично. Но виноваты не они.
Виноваты мы — то самое журналистско-блогерское сообщество, которое я не так давно покинул. Это сообщество оказалось слишком податливо, мягко, а местами и попросту трусливо. Я знаю множество людей, работающих в медиа, которые знают правду о фронте, остро чувствуют необходимость сплочения армии и народа, честно, творчески и самоотверженно выполняют свой долг... но все их усилия разбиваются об указания сверху или страх начальника попасть в немилость к еще большему начальнику. А есть и те, кто поддался, прогнулся, смирился, и их всегда больше, чем идейных. Эти люди, как бы просто исполняющие свою работу, сами того не сознавая, предают наш народ, создают пелену видимости благоденствия, маскирующую поглощающую нас бездну.
Это не общество спит, не слыша взрывов войны, это исполняемая СМИ колыбельная настолько красива и притягательна, что даже самые громкие взрывы кажутся в её течении закономерным ритмом. Мы все проснемся только тогда, когда поймем, что долг перед собой и народом всегда выше, чем ответственность перед начальником.
Сегодня публикую репост. Согласен с чувствами Анастасии Кашеваровой на 100 процентов.
Читать полностью…
Учиться, учиться и еще раз учиться... Пришло время и мне прикоснуться к миру сверхмалой авиации
Читать полностью…
Пара слов о злосчастном ролике о службе по контракту
Нужна ли нам реклама военной службы? Да, конечно, нужна! Сейчас, в критическое для страны время, когда военное поражение чревато развалом государства и скатывания его обломков во тьму ультраколониального положения, каждый гражданин еще до всякой мобилизации должен прикинуть на себя роль солдата, понять, сможет ли он, не настал ли еще тот момент в его жизни, когда война стала бы его выбором.
Сможет ли он штурмовать вражеский укреп? Вести машину, полную снарядов, под плотным обстрелом? Вести артиллерийский огонь, зная, что после первого выстрела его уже ищут контрбатарейные установки ВСУ? Выносить на себе товарищей из боя или горько сказать в рацию: «Пусть эвакуация не едет, сейчас опасно, а спешить уже некуда...»
У нашей Родины много сыновей и дочерей, которые всё это могут, более того, которые на всё это готовы. Им нужно лишь напомнить про эту сторону их личности, поманить рукой из мирной жизни в военное зазеркалье. Поставить перед вопросом: ты готов? Пришла твоя пора?
Этим и должна заниматься подобная реклама. Вот только в этом ролике я войны не увидел. Думаю, ответственного чиновника обманули, сказали, что так «модно и молодежно».
Сделано действительно так, как мог сделать только молодой московский рекламодел — ролик, сам за собой того не замечая, отражает отношение к нашей войне узенькой прослойки московских франтов, не утруждающих себя геополитикой или даже вниманием к деталям.
В ролике мы видим пятерых мужчин, но лишь троим из них автор предлагает надеть камуфляж. Для заходящего в магазин и занимающегося в зале военной альтернативы их мирной жизни не предлагается: ведь они в широком смысле «покупатели» услуг, а военная служба в ролике только для «обслуги» — таксиста, тренера, охранника.
Ролик идет дальше и, последовательно обесценив профессии своей целевой аудитории, выбирает путь манипуляции и обмана. «Ты же мужик. Будь им» — отсылает не только к позапрошлому веку, когда «мужиками» именовали только крепостных, но и как бы призывает пойти воевать, чтобы доказать себе и другим свою мужественность — точно не тот мотив, который приведет к взрослому и взвешенному решению. «На слабо» воевать ехать точно не нужно.
Ну и венчается это просто откровенным обманом. От 204 тысяч рублей в месяц контрактник получает только в зоне СВО или других боевых действий, никакого отношения к службе в периоды боевой подготовки, а также в случае любого применения бойца в тылу (для переподготовки, лечения, в качестве инструктора, и т.д.) такая цифра не имеет. Это далеко не базовая «зарплата» контрактника.
И, конечно, же «модный молодежный» ролик про то, как круто быть бойцом Российской Армии, не был бы столь «прекрасен», если бы не милые, хорошо заметные знающим людям детали: неуставные, скорее всего купленные за свои или привезенные волонтерами, обвес пулемета и радиостанции, и надетый задом наперед бронежилет в одной из сцен.
Но это же всё мелочи, главное — выглядит современно, и музыка забористая, не правда ли?
Кассеты
В детстве с одних кассет мы смотрели кино, с других — слушали музыку. Теперь кассеты совсем другого типа несут нам смерть и увечья.
Кассетные боеприпасы почти мгновенно перескочили из новостных заголовков в нашу фронтовую жизнь в начале августа, и с тех пор они постоянно с нами.
Присвист, негромкий хлопок в вышине и на землю полетели 62 маленьких разрывных гранатки, каждая не больше патрона от лампочки накаливания.
Гранатки ложатся на землю красивым ровным кругом диаметром 30-40 метров, парочка обязательно упадет в центр круга, и взорвутся, каждая на десятки маленьких острых осколков.
Моего друга Вадима недавно одна такая гранатка отправила в госпиталь — всего одной малютки хватило, чтобы «наградить» его 15 дырками на руке и ноге, и оправить на свалку мотоцикл, который принял на себя основной удар. Чудом у Вадима не были задеты ни магистральные сосуды, ни суставы, и он уже скоро вернется в строй.
Что ни говори, эти кассеты — выдающееся в своей смертоносной эффективности творение инженерной мысли. А помогают защититься от него изобретения даже не прошлого тысячелетия — лопата и пила. Даже самое хлипкое по фронтовым меркам укрытие позволяет почувствовать себя в безопасности от вездесущих «кассеток», главное — чтобы укрытие было с хоть каким-то накатом и сделано так, чтобы люди не сидели напротив входа.
Так как-то и живем.
В поисках нормальности
Что такое «нормальная жизнь»? Понятно, что на войне её не видать. Начиная с жизни в ямах-блиндажах, именуемых почему «бунгало», соседства с неизбывными мышами, сна вполглаза и заканчивая привычным насилием, стрельбой, взрывами, смертью — всё это лежит далеко за пределами нормальности.
И всё же многие из нас пытаются найти в этом совершенно ненормальном пространстве точку опоры, некую связь с собой из прошлой, нормальной жизни.
Я постоянно вижу это в себе и в товарищах. Бывший автомеханик в свободную минуту с радостью ремонтирует пришедшую по гуманитарке «буханку», бывший строитель в охотку придумывает бесконечные усовершенствования для пресловутого бунгало, журналист складывает слова в предложения...
Мало тех, для кого война стала второй натурой. Иногда хочется стать таким, быть эффективнее, меньше отвлекаться, больше совершенствоваться. Принести больше пользы делу. И в то же время понимаешь, что это, наверное, будешь уже не совсем ты. А может, тебя прошлого уже и сейчас нет?
Этого не понять, пока не вернешься. А вернуться нельзя без победы. А победы не будет, пока мы не преобразимся в тех, кто может победить, и тогда уже точно безвозвратно станем другими.
Что там было?
Я знаю, что большинство моих читателей ждут кого-то из близких или друзей с войны. Знаю, что когда мы — те, кого ждут, вернемся, разговоры о войне не будут легкими, но они будут. Многие мои товарищи уже вернулись, кто-то ждет операции, а кто-то — протезирования, и они уже ведут такие же тяжелые разговоры.
Почему тяжелые? Для нас — участников войны — такие разговоры непросты, потому что война — это совершенно другая реальность, здесь другое считается нормой, другие правила игры, другая жизнь во множестве отношений. Разговаривая даже с самыми близкими людьми из нашей мирной жизни, мы часто не знаем, как рассказать о волнующих нас событиях, с чего начать, чтобы быть понятыми и не столкнуться с отторжением. Поэтому и на гражданке ребята тянутся к сослуживцам, подолгу обсуждают с ними вместе пережитое и общих знакомых, оставшихся на фронте.
Для мирных людей, далеких от военного дела, разговаривать с фронтовиками трудно, потому что вокруг войны создана как бы аура болезненности, травмы, о войне принято говорить размыто, в общем. И в то же время опыт каждого бойца совершенно конкретен и его невозможно понять, не вникнув в детали.
Поэтому если вы ждете кого-то с войны, будьте готовы учиться, впитывать новую, пусть и бесполезную для вас лично информацию. Разберитесь в иерархии взводов, рот и батальонов, постарайтесь как можно лучше понять, какие функции выполняет ваш воин на фронте, с каким вооружением и техникой ему приходится работать, на передке ли он выполняет задачи, на какой линии, и какие, собственно, задачи.
Даже знание азов сильно упростит общение, даст понять солдату, что ваш интерес к его военному прошлому не мимолетен, что вы дали себе труд погрузиться в тему. Необходим общий контекст.
Приведу пример:
Мой хороший товарищ Егор стал на этой войне поваром. День за днем, будь подразделение на боевой задаче или на отдыхе, он готовит для всех нас горячую пищу на своей полевой кухне, стараясь выжать максимум из того небогатого набора продуктов, который привозят со склада. Его работа тяжела без всяких шуток и экивоков, в ней масса трудностей и сложностей, многие из которых мне неведомы, и всё же Егор и его товарищи Антон и Женя преодолевают их, и, что бы ни случилось, термос с горячим питанием два раза в сутки оказывается у ребят на передовой. Это важная и нужная служба, которую Егор честно и самоотверженно исполняет, в то время как дома его ждут жена и детишки.
Но представьте себе, как неуютно почувствовал бы себя Егор, если бы после войны кто-то близкий, но ни в чем не разобравшийся, спросил его вкрадчиво и как бы боясь всколыхнуть страшные воспоминания: «А ты убивал людей»?
Дорогие подписчики, иногда мне выдается шанс отдохнуть, а в еще более редких случаях — в местах отдыха ловит слабенький интернет, которым можно безопасно воспользоваться. В такие моменты хочется поделиться с вами чем-то, но я остро осознаю, что военное бытие, абсолютно гротескное для мирного человека, стало для меня нормой, и я уже не могу взглянуть на него извне. Не ясно понимаю, что интересно, а что — рутина, какие стороны фронтовых будней вполне освещают другие авторы, а какие — остаются недостаточно раскрытыми.
Пожалуйста, напишите мне в комментариях, о чем именно вам хотелось бы прочитать в моем канале?
Все мы знаем, что в армии вообще и на войне в частности бывает много абсурда, курьезов на грани логики и за ней. Про это есть целые книги. На этой войне тоже без этого не обходится.
Сегодня меня порадовало, что и гражданский мир не отстает от военного по этой части: в Донбассе появилась предвыборная реклама с ошарашивающей надписью: «Единый день голосования — 8, 9, 10 сентября»...
Я тут впервые за долгое время в интернете, и вижу, что все обсуждают почему-то Нигерию и Нигер. Это конечно очень интересно, но хочется напомнить, что война на Донбассе еще идет, настоящие русские мужики гибнут и выживают каждый день, а линия фронта за последний год сдвинулась не то чтобы очень сильно в сторону Победы. Может рано, товарищи эксперты, переключаться на заботы о Нигере?
Читать полностью…
Ненавижу когда такие прогнозы сбываются. Не важно, такая ракета или сякая. Но враг будет бить туда, куда больнее, не только наносить урон, но и сеять панику. Силы луганчанам!
Читать полностью…
С Днем Победы!
Сегодня много вспоминаем Великую Отечественную: и личные истории, и вехи хроники, и фильмы, и песни...
Но просто помнить недостаточно, нужно извлечь урок. У них — поколения победителей — тоже были сомнения, деморализующие неудачи, предательства, им тоже пришлось много менять в армии и обществе уже во время войны, им тоже пришлось горько расплачиваться за некоторые иллюзии, приведшие к отступлению 41 года.
Но они все это превозмогли. Огромной ценой и чудовищным усилием они превратили уже было совершившуюся катастрофу в Победу.
Теперь наш черед. Нам предстоит показать себе и миру, что мы не хуже и не слабее их. Мы сумеем.
Захара Прилепина попытались убить, убили его боевого товарища. В «глубоком тылу», в Нижегородской области. Подробности значения большого не имеют, главное — что тыла нет, а у врагов на счету еще одна победа: они не достигли цели лишь по случайности. Цель же косвенная — публично обесценить качество наших соответствующих служб — достигнута. В который уже раз.
А Захар выздоровеет и воздаст им сторицей.
Ночной разговор о войне
В идеальном мире командир всегда и во всем лучше и компетентнее подчиненного. Как на агитплакате: солдат внимает мудрому сержанту — командиру отделения, сержант перенимает премудрости у прапорщика — техника роты, прапорщик по крупицам собирает из разговоров с офицерами то, чего не получил и уже никогда не получит в военном вузе... командир батальона — что отец родной ротным и взводным… полковник опытен равно в тактике, организации снабжения, связи, личном ведении штурма... командир дивизии назубок знает всю технику до винтика, каждого солдата и его семейные трудности, лично тестирует новинки, поставляемые волонтерами... а что это я, какие волонтеры? Ведь генерал на соответствующей должности уже предсказал ход развития военного дела, заказал разработки, строго провел военную приемку, думая исключительно о практичности и целесообразности. Над всем этим — генеральный штаб, где собрались одни лишь гении, лучшие из лучших, прошедшие все ступени с низов и уже потом постигшие высшие и тончайшие материи военной науки.
Каждый, кто когда-нибудь работал в любой структуре, большей, чем группа друзей в гараже, знает, что так, как описано выше, не бывает. Не потому, что люди плохие или система плохая. Просто вот так идиллически быть просто не может. Знать всё невозможно, абсолютной компетенции нет. Чем ты выше в структуре, тем больше тебе подчинено узких специалистов, о работе которых ты просто физически не имеешь времени получить детальное представление. Кроме того, люди неидеальны, они заводят любимчиков, ссорятся, влюбляются, спорят из-за политики... в результате даже самая совершенная система в реальности — абсолютно не идеальна именно в плане меритократии — власти лучших, наиболее компетентных.
Но вот ведь в чем штука — доверие к начальству происходит из веры в его компетентность. В обычной жизни мы часто готовы сделать так, как велит руководство, даже если сами не согласны — ведь «руководству виднее», и к тому же оно само отвечает за результат, если все выполнено в точности. Если же руководитель или система в целом демонстрирует свою некомпетентность, то тут в обычной мирной жизни есть масса стратегий… в крайнем случае, можно сменить место работы.
К чему я это? К тому, что на войне это так не работает. На войне у каждого командира, начиная с командира отделения, на плечах огромная ответственность — за жизни подчиненных. И командир не может бездумно выполнять приказы, особенно если видит их гибельность. Тут не получится щелкнуть каблуками и отрапортовать: «Ваш приказ исполнен в точности, лобовая атака пулеметной точки пехотой проведена, потери такие-то, точка не подавлена». Точнее, может, доложить и получится, но сначала придется навсегда распрощаться со своей совестью и честью.
Во времена Великой Отечественной некоторые полководцы и офицеры шли под суд или стрелялись, не желая, не будучи в силах выполнить приказ, казавшийся им гибельным для подчиненных. Думаю, когда-нибудь мы узнаем о подобных случаях и в наше время.
Я верю, что Евгений Пригожин действительно искренне пытается спасти своих подчиненных от гибели. Гибели от следования приказу, который уже не выполнить. Я верю в это потому, что Пригожин уже принес в жертву свое положение в элите, явно рискует своей физической безопасностью, а теперь еще и идет на нарушение приказа и оставление части фронта — то есть поступает вопреки собственному воинскому и лидерскому естеству, требующему идти до конца. Для отступления за шаг до победы тоже нужно мужество. Мужество поставить жизни других выше своих амбиций или наград. Мужество, которое есть не у всех.
Кто был прав, а кто виноват, по большому счету рассудит только история. Но для тех ребят, которые не погибнут в Артемовске без артиллерийской поддержки, их командир — герой. И им не важно, кем запомнит его история, осудит ли его толпа или закон.
Уверен, перед тем как принять это решение, сам Евгений Пригожин для себя тоже уже все понял. И оценил жизни своих бойцов выше любых последствий. Ведь первая ответственность командира — перед бойцами, которые доверяют ему не растратить их жизни зазря.
Я думаю, все сегодня говорят и думают об одной только ситуации. И о реакции на нее приближенных к кормушке медийщиков. Сегодня планирую написать два поста по этому поводу: сначала ассоциации на тему, а потом и предметно. А пока меня просто тошнит. Многие пишущие как будто не понимают, что за буквами — люди и их судьбы. Или понимают, но им всё равно.
Читать полностью…
Я вот, что вам скажу. Меня задолбал, реально, по-русски, скрепно и духовно задолбал ваш постоянный вой, ничегонеделанье, затягиванье и вредительство.
Очередные смерти в Донецке, очередной ребенок. «Девочка была улыбчивой», пишут. Да если бы даже это был самый грустный ребенок на свете - он должен жить! А если кто-то лишил его жизни, то мы должны отомстить и не дать этому повториться.
Эти дети должны стать вашими детьми. Если бы кто-то причинил вред вашему ребенку - вы бы ныли? И говорили, что плохой человек, кто это сделал? Вы бы рвали и метали, вы бы растерзали этого человека. Но это не ваши дети. Можно просто всплеснуть пару раз руками и пустить слезу.
Ныть на всех каналах, во всех СМИ и пабликах - херовый вариант. Месть, честь и доблесть - благородные чувства. И люди, которым действительно не безразлична судьба детей, не безразлична судьба страны, как должны поступить?
Они не должны ныть и вызывать жалость. Мужчины должны подняться и заступиться за детей, стариков, женщин. Женщины должны собраться и помогать во всем в тылу, стать сильнее и самостоятельнее.
Государство должно дать понимание, что мы стоим за страну. Обеспечить фронт, обеспечить тыл. Что погибают парни за Родину, а не чьи-то кошельки и паркетные зады.
А получается как? Люди погибли, один-два дня погундели и дальше - этого нет, того нет. Все те же проблемы. Кому-то деньги не выплатили, кто-то не может получить реабилитацию. Зато яростными высказываниями собрали тысячу упоминаний в СМИ.
Создаются фонды с миллиардными вливаниями, хотя можно просто это все направить на решение проблем, но нееет, мы создаем новую бюрократическую структуру, потому что другие структуры не хотят справляться. И мы не убираем нерабочие структуры, мы просто создаем, бл..ть это еб..чее государственное МММ. Огромную чиновничью бюрократию, на которую уходят столько денег, а ведь их можно направить на вооружение, на целевую помощь людям. И тогда, быть может, все воодушевятся, и меньше смертей будет.
И рождается вопрос, вполне обоснованный, а за что я должен погибать, если такая несправедливость? За что я воюю? Я вот хочу отомстить за всех детей погибших, но я не вижу того же от других, а самое главное от тех, кто нас ведет в бой, и руки опускаются. У меня не опускаются, но я задаю эти вопросы, меня злит невовлеченность элит, объявили СВО и дальше е..итесь, как хотите.
Государство не может опереться на народ, а народ не может опереться на государство. Нужна эта общая точка опоры. Пассионарии ее нашли, но их тоже давят, чтобы не вылазили со своей идейностью и настоящим, а не плакатным, патриотизмом.
/channel/Marinaslovo/6007
Сегодня в Донецке артиллеристы ВСУ снова убили много мирных людей, еще больше ранили. Не в первый и не в последний раз, к сожалению. Завтра это не закончится.
Обстрелы Донецка и неспособность до сих пор их остановить — зияющая кровоточащая рана на душе и совести каждого, кому не безразлична судьба Донбасса и кто поддержал начало спецоперации. Прекращение этих обстрелов — наша самая первая цель, и она до сих пор вне досягаемости.
Я прожил в Донецке всего полгода, но успел понять, что атмосферу этого стойко переносящего побои города невозможно передать, пересказать. Ее можно только почувствовать.
Хотите на 1 процент прикоснуться к жизни Донецка? Я расскажу вам, как это сделать. Ниже приведу ссылку на канал в телеграме. Не бойтесь, там нет кровавых фото, только сухие сводки обстрелов. Столько-то снарядов такого то калибра в такой-то населенный пункт ДНР. 90 процентов приходится на Донецк и его города-спутники.
Это не реклама. Зайдите в этот канал, подпишитесь на него, обязательно включите уведомления и звук — и представьте себе, что каждый пилик телефона — это 5-6 разорвавшихся снарядов в вашем городе, ужас, страх смерть. А вы просто продолжайте свой день, как делают это в Донецке. Ой, еще один пилик где-то, ой, еще один. А до конца рабочего дня еще далеко...
/channel/online_dnr_sckk
Сегодняшний именинник — Владимир Ильич – и его заочные друзья все еще стоят на страже одной из передовых позиций под Донецком
Читать полностью…
Друзья, у меня смешанные чувства вызвал вот этот вот рекламный ролик службы по контракту, но перед тем, как рассказать подробнее, хочу спросить вас: как он вам? Какие ассоциации? Какие чувства?
Пожалуйста, расскажите в комментариях!