161743
Vladimir Pastukhov’s Public Channel Honorary Senior Research Fellow (UCL)
Мой дебют в программе с захватывающим дух названием «Ху из…» в гостях у Татьяны Фельгенгауэр изначально был «нарушением конвенции»: эссе в жанре «Моя семья и другие животные» являются исключительной компетенцией моей жены. Разговор о личном получился чуть более личным, чем я рассчитывал. Но если кого-то действительно так интересует «Ху из Пастухов?», добро пожаловать на канал Александра Плющева. Там - в отличие от Википедии - обо мне можно узнать что-то соответствующее действительности.
https://youtu.be/vsAiJHtnTYo
В продолжение разговора о «русской идеАлогии» хотел начать со смешной истории из личной жизни. Через пару лет после свадьбы мы с женой решили совершить путешествие по Волге. Я загрузился под самую завязку Бердяевым и его «сотоварищами» по «Вехам», и мы отправились на пассажирском теплоходе из Москвы, по-моему, в Ростов-на-Дону. Через какое-то время я впал в задумчивое состояние, стал малоконтактен и начал проявлять признаки сильного душевного волнения. Юля, которой тогда едва минуло 20, не на шутку встревожилась, приняв происходящее на свой счет. В конце концов, прижатый к стене, точнее – к палубе, я сдался и объяснился как мог: «Понимаешь, я, по-моему, разочаровался в диалектическом материализме, он больше не кажется мне таким убедительным». «И это все?!» – спросила моя крайне практичная жена, не оценившая масштаба трагедии. А ведь для меня рухнул целый мир. Я зашел на корабль законченным материалистом, а на берег сошел в лучшем случае релятивистом. Бердяев разрушил фундамент моего советского миросозерцания. При этом я не стал антимарксистом – я просто перестал Маркса абсолютизировать. Я понял, что при определенных обстоятельствах идеи могут становиться более мощными драйверами исторического движения, чем всякого рода материальные потребности и интересы.
Маркс сам никогда не преувеличивал значимость своих открытий. Он описывал законы развития западной цивилизации, жизнь которой имел возможность в деталях изучить. Насколько сделанные им открытия были применимы к другим цивилизациям, он точно не знал. Ориентируясь на его эссе об азиатском способе производства, можно предположить, что сам он распространять свои выводы на другие, малознакомые ему культуры, не собирался. Это за него сделали другие. Поэтому тезис о борьбе экономических классов как главном драйвере истории, вполне адекватно описывающий положение дел внутри западной цивилизации, кажется менее универсальным, когда речь заходит об описании законов развития незападных цивилизаций. Еще в 90-е годы я высказал предположение, что для России более верным является тезис о том, что ее историческое развитие определяется в большей степени борьбой культурных, нежели экономических классов, то есть гораздо больше зависит не столько от столкновения интересов, сколько от борьбы идей. Позднее именно эти соображения легли в основание моего высказывания о люмпен-пролетариате как главном бенефициаре путинизма. Сегодня я могу лишь добавить, что свою окончательную победу люмпен-пролетариат одержал, продвинув наверх идею «русского мира».
Антипод люмпен-пролетариата в России – культурный класс «русских европейцев». Русские европейцы проиграли свою борьбу за Россию именно потому, что провалили задачу создания своего образа «русского мира». В XXI веке они оказались абсолютно бесплодными в идейном отношении и ничего, кроме механической кальки с европейских либеральных идей, предложить русскому обществу не смогли. Не говоря уже о том, что в их среде не возникло ни одной значимой группы, для которой власть была бы инструментом реализации их идей, а не наоборот: идеи - инструментом захвата власти. Локомотивом новой истории для России станет (если станет), на мой взгляд, не новый экономический, а новый культурный класс, сгруппировавшийся вокруг идеи альтернативного образа «русского мира». Для образования такого класса необходимым условием является наличие компактного интеллектуального меньшинства, выступающего в качестве «производителя новых смыслов», которое станет точкой кристаллизации общественного движения. Это звучит парадоксально, но для сохранения русской цивилизации нужна альтернатива не столько Путину, сколько условному Дугину-Стрелкову (имея в виду не конкретную личность, а тренд). Нужно такое другое видение России, которое позволяет сформировать «анти-крымский консенсус» с перспективой создания вокруг него альянса общественных сил. Либеральная мантра, которую в значительной своей части повторяют сегодня русские европейцы, к сожалению, сама по себе таким видением не является, поскольку в ней Россия не занимает центральное место.
Семьдесят три года назад, зимой 1950-го, состоялась историческая встреча, по-моему, единственная, между Сталиным и Мао. Для обеих сторон она, помимо прочего, была церемониальной: Сталин принимал Мао, чтобы провести разговор с позиций «старшего брата», а Мао, не имея возможности более уклоняться от этой встречи, стремился сделать все возможное в тех условиях, чтобы не выглядеть на ней «младшим братом». Это встреча, замаскированная под «бурлеск пролетарского интернационализма», была унизительной для Мао: в своем узком кругу он неоднократно выражал свое презрительное отношение к Сталину - и потому, что считал Китай страной с более древней культурной традицией, и потому, что Китай просто намного превосходил СССР по численности населения, и потому, в конце концов, что никогда не забывал обид, нанесенных Китаю имперской Россией.
Через несколько дней мы станем свидетелями исторического, я бы даже сказал - поворотного события. Визит Председателя Си в Москву будет визитом-реваншем, возвращением пощечины, которую Сталин дал Мао семьдесят три года тому назад, рассказывая ему, как надо Маркса любить. Си едет говорить с Путиным исключительно с позиций “старшего брата”, а Путину не остается ничего иного, как зафиксировать и легализовать публично статус России как “младшего партнера” Китая. Эта встреча является новой исторической отсечкой для России, итогом всех турбо-патриотических усилий последнего десятилетия. И если Путин действительно приедет в аэропорт встречать Си, это лишь подчеркнет его никчемно-униженное положение в этом альянсе.
Российская пропаганда вывернется мехом внутрь, чтобы представить встречу Путина с Си как исторический прорыв и личный подвиг Путина. Но Путину предстоит в действительности один из самых неприятных и унизительных разговоров в его жизни. Это не с Байденом пальцы расстопыривать. Здесь все будет очень конкретно. Си для начала обозначит, кто есть ху на данный исторический момент, а потом реализует известную формулу Бендера и потребует от Путина -Балаганова массу мелких услуг за каждый скормленный ему витамин. Перечень витаминов может быть обширен: от передачи Китаю интересующих его технологий до преференций китайским компаниям, работающим в России. В обмен Путин получит “бусы” (может быть даже какое-то оружие, хотя это вряд ли).
Во всей этой истории всплыл один очень важный цивилизационный аспект, который не был учтен, когда Кремль объявил тотальную войну Западу (частным моментом которой является агрессия против Украины). Россия как действительно суверенное государство – о чем Путин так любит говорить – может существовать только маневрируя между Западом и Востоком. Если она отвязывается от одной стороны, она тут же становится легкой добычей другой. Начав эту войну, Путин нарушил геополитический баланс и тем самым сделал Россию практически беззащитной перед рассчитанной на десятилетия мягкой экспансией Китая. Фиксация этой новой реальности и случится в Москве на следующей неделе.
Так совпало, что дискуссия о том, должен ли ты автоматически играть по правилам власти, взяв у власти деньги за работу, стала актуальной сразу в двух странах.
И раз дискуссия о деньгах Венедиктова в России всем известна, напишу о деньгах Линекера.
Гари Линекер, известнейший футболист сборной Англии, уже многие годы - один из самых крутых футбольных аналитиков в Англии. Что такое крутой футбольный аналитик на родине футбола? 1,350,000 фунтов в год зарплаты от государственной BBC за ведение передач (в качестве внештатного сотрудника). Самый высокооплачиваемый ведущий, между прочим.
BBC же существует на деньги налогоплательщиков и ставит во главу угла принцип impartiality: нельзя участвовать в политике на одной стороне, всегда надо давать взгляд второй стороны, а ведущие не должны показывать свою пристрастность (особенно в политике внутренней).
И тут Гари Линекер в своем частном твиттере (почти 9 миллионов подписчиков) публикует сравнение плана правительства по ограничению незаконной миграции с нацистами. Руководство BBC требует удалить твит, извиниться и отстраняет Гари от эфира за то, что он не соблюдает принцип беспристрастности. Линекер отвечает, что BBC может идти куда подальше, ему платят деньги за аналитику футбола, а что он думает о правительстве, в своем твиттере он может рассказывать сколько угодно.
BBC решает поменять Линекера на его со-ведущих временно или взять эксперта на стороне. Но Гари все любят, а вот руководство BBC.. В общем, на этих выходных спортивные передачи BBC выйдут без аналитиков вообще - никто не согласился заменить Линекера.
Вот такая история, никакой морали, просто «их нравы».
Я выждал несколько дней, прежде чем выложить на канале разговор с Дмитрием Ицковичем. Эта штука, может, и не тянет на «Фауста» Гёте, но точно не под будни, хотя и не с водкой. Ицкович – один пяти редакторов, которые последовательно, каждый на своей дистанции, инвестировали свое время и талант в мою узнаваемость, то есть сделали так, что у меня появилась собственная аудитория. И один из немногих, кто сумел добраться до меня живьем, чтобы проговорить несколько дней кряду и постараться совместить две половинки одной разорванной страницы: взгляд изнутри и снаружи.
О чем говорили? Вроде бы обо всем и о разном, но теперь, две недели спустя, просматривая присланную стенограмму, понимаю, что с разных сторон об одном – жива ли еще Россия и лишь притворилась мертвой или, наоборот, мертва, но притворяется живой? А как поймешь? Людей вроде много, а субъекта действия нет. А раз нет субъекта, то нет и вектора движения, а значит, и самого движения. То есть скорее мертва, чем жива. Но вдруг все-таки где-то там в глубине, невидимый на поверхности, сохранился потенциал для превращения всех этих расчеловеченных атомов в субъект? Как его активировать – это второй вопрос, потому что первым вопросом всегда будет – а есть ли что активировать? Ведь из ничего нельзя сделать нечто, сколько не суетись.
Есть по этому поводу у меня одна мысль, которая зажигает свет в конце тоннеля. На мой взгляд, потенциал культуры надо измерять не по ее текущему (иногда жалкому) состоянию, а по способности восстанавливаться после кризисов. Оценить такую способность в случае России особенно сложно, так как Россия – это пульсирующая цивилизация. Периодическая клиническая смерть культуры является, по всей видимости, в этом климате формой ее существования. Ну что-то вроде зимней спячки у медведя. Каждый раз непонятно, как все-таки этот медведь просыпается. Наверное, это происходит потому, что культура – это не люди, а матрица. Людей можно уничтожить легко, а вот матрицу – нет. Сохранившаяся матрица втягивает в себя из внешней среды грубые и необтесанные социальные атомы и необработанные компоненты и заполняет ими дыры в своей ячеистой структуре, оставленные русскими революциями и контрреволюциями. Так, кстати, дети и внуки вертухаев со временем становятся либералами и интеллектуалами. Моя гипотеза состоит в том, что матрица русской культуры многослойнее и прочнее, чем нам всем сегодня кажется, и что поэтому даже разрыв нескольких ее поверхностных слоев не приводит к ее гибели. Эту гипотезу нам предстоит доказывать все ближайшее десятилетие.
Об этом и многом другом мы проговорили с Ицковичем достаточно долго, иногда переходя на личности. Монотонное и скучное занятие (особенно по нынешним временам, когда противники режима так увлеченно разоблачают коррупционеров и агентов промеж себя). Так что не знаю даже, как и рекомендовать. Был такой советский анекдот. Начальник спрашивает: “Кто любит теплое пиво и потные тела?”. Не дождавшись позитивного ответа, объявляет: “Тогда все уходят в отпуск в декабре”. Ну вот как раз похожий случай: кто любит неспешную беседу о сущностном – добро пожаловать по ссылке. Можете слушать на любой скорости – мы не обидимся. Для тех, кто не любит уходить в отпуск в декабре, подсказка – на сайте Polit.ru есть стенограмма…
https://youtu.be/-D7Y-_AvRLI
Это пост не о войне (по крайней мере, не о войне напрямую), а о человечности вообще - то есть ни о чем. Кто ждет аналитики или просто эссе на актуальную тему, может просто пролистнуть эту страницу.
Я, к сожалению, не могу (не умею) отключить функцию подборки новостей на моем телефоне, которую встроенная в него кем-то программа делает, ориентируясь лишь на выбранный мною язык. Таким образом, смахнув случайно главную страницу правее, чем нужно, я каждый раз (и по многу раз) погружаюсь в мир новостей среднестатистического русского обывателя, который черпает свои представления о мире на таких ресурсах, как «яндекс», «ура.ру», а также из бесконечного неверифицируемого потока сайтов и сайтиков, паразитирующих на светской хронике. Я не буду писать о всепроникающей госпропаганде, хотя все это есть там в избытке. Сегодня немного о другом, о том, что расположилось между слоями пропаганды, как крем на торте между коржами. Это то, что люди читают для души и от души, и то, что интернет выбрасывает на поверхность, ориентируясь исключительно на существующий спрос (по кликабельности).
Что же сегодня есть самое востребованное чтиво у русского обывателя? Сообщения о чужих смертях и смертельных болезнях, как реальных, так и вымышленных. Люди упиваются чужой болью. А если ее в реале не хватает, то жадно вчитываются в выдуманные истории о неизлечимых болезнях, неизбежной кончине, невыносимых и неотвратимых страданиях всех, кто хоть сколько-нибудь, хоть мало-мальски им известен. Ну и пропаганда, конечно, этим пользуется. Старается, раз уж есть спрос, в первых строках просунуть что-нибудь о смертях и болезнях всех тех, кого не любит Кремль. Но это в данном случае не главное.
Выглядит это предельно мерзко. Этим мусором буквально завалено все то пространство чтения, которым живет «маленький человек» современной России. Я долго пытался понять, в чем здесь секрет? Зачем им это надо? Почему их палец тянется щелкнуть именно по этим душераздирающим заголовкам? Наконец понял: они так радуются за себя. В такой форме (видимо, в данный момент единственной) им лишь и доступно теперь счастье. Они получают физическое удовлетворение от того, что это происходит не с ними, а с кем-то другим. Особенно это приятно, когда оно происходит с кем-то, кто в социальной иерархии стоит выше, чем они. Так они виртуально себя уравнивают с великими и даже становятся выше их.
Комбедовские инстинкты, казалось бы, за сто лет подсохшие и сгинувшие, вдруг снова выпорхнули на поверхность. И становится ясно, что сами по себе они никуда не денутся ни при каком режиме: тоталитарном, авторитарном или демократическом. Русское общество тяжело больно. И прежде, чем доверить ему самое себя, его придется долго принудительно лечить. Эта задаче посложнее, чем смена режима. Режим закончится сам по себе, либо с Путиным, либо даже раньше. Люди, жадно читающие новости о чужих болезнях, останутся.
С растущим изумлением наблюдаю за тем, как раскручивается спираль скандала вокруг якобы имевшей место поддержки Волковым обращения Авена и Фридмана о снятии с них санкций – пока это подтверждается лишь статьей в Блумберг. За неделю действия сторон, вовлеченных в этот скандал, стали напоминать войсковую операцию с атаками и контратаками, отвлекающими маневрами и фланговыми ударами. Встречным огнем накрыло Собчак и Венедиктова, хотя на этот раз били не по ним. При этом, на мой взгляд, все видят проблему совсем не в том месте, где ее стоит поискать.
Лично я не вижу никакого греха в том, чтобы поддержать обращение Авена и Фридмана, как не вижу большой проблемы и в том, что с них действительно снимут (или просто ослабят) санкции. Насколько я понимаю, помимо Волкова, Фридмана и других акционеров Альфы поддержало много известных и достойных людей, в чьей либеральной репутации и антивоенной позиции нет повода сомневаться. Допускаю при этом, что высказанная мною позиция вызовет несогласие у многих других не менее достойных и даже весьма близких мне людей. Оправдывает меня лишь то, что я эту позицию много месяцев занимаю открыто, говоря о том, что считаю санкции против российской элиты в их нынешнем виде контрпродуктивными. В то же время, я считаю, что санкции вообще необходимы и неизбежны, просто вводить их надо индивидуально, а не списками, и за конкретные действия, а не за статус. То есть я за санкции, принятые в рамках механизмов, аналогичных «Акту Магнитского». Огонь «по площадям» отвечает на эмоциональный запрос противников путинского режима, причем больше в среде российской эмиграции, чем в Украине, но на практике лишь способствует пока консолидации элит вокруг Путина.
Теперь о том, где я вижу проблему. Мои сомнения касаются возможности совмещать гуманизм в отношении отдельных лиц с принципиальностью в отношении сотен и тысяч точно таких же лиц, сходных до степени сличения с теми, в отношении которых проявлен гуманизм. Такая избирательная «санкционность» подрывает доверие к этому институту в целом и невольно наводит на мысль о коррумпированности существующих механизмов включения и исключения в санкционные списки. Допускаю, что они совершенно прозрачны, но с мыслями-то что делать? Лично я не вижу никакой разницы между статусом Фридмана и статусом Усманова, Абрамовича и даже Дерипаски. У каждого из них есть свой фан-клуб, состоящий из достойных людей, которым они помогали (читайте выступление Серебренникова на Каннском фестивале) и просто из тех, кто относится к ним хорошо по каким-то своим личным причинам. Я не порицал Серебренникова, не порицаю и Волкова. Но только то, что у одного из этих фан-клубов оказался в распоряжении раскрученный механизм составления списков «санкционируемых» лиц, не должно давать этому фан-клубу каких-либо конкурентных преимуществ. То есть дело не в лицах, а в списках, в том, как и для чего они составляются и как используются.
Ну и уж если речь зашла об этих самых списках, то я за прозрачность и за равные основания включения и исключения из них. Мне непонятно, почему одни лица включаются в список за соринку в глазу, а других можно исключать из него с торчащим из зрачка бревном. Я за исключение Фридмана, но тогда объясните мне, почему там остается, например, тот же Венедиктов, которому еще и прилетело с единственной целью сменить тему дискуссии. Если признания войны трагедией оказалось достаточным, чтобы Волков мог поддержать требование освободить акционеров Альфы из-под действия европейских санкций, то что делают в составленном им списке «6000» добрая половина фигурантов. По такому критерию не только Венедиктов, но и сам Путин должен быть выведен из-под санкций – он тоже признает войну трагедией.
(PS. в продолжении)
В продолжение ранее начатого разговора.
Чем, собственно, опасен для Кремля перенос центра тяжести войны (в прямом смысле слова), в том числе – мобилизационных мероприятий, с депрессивно-маргинальной и преимущественно сельской среды в крупные города, где сосредоточено основное население страны? Казалось бы, пропаганда и высокий уровень репрессий в состоянии обеспечить единодушную поддержку войне. Это верно для любого тоталитарного общества, каким Россия фактически является уже несколько лет: Германия и СССР - хорошо изученные и наглядные тому примеры. Так в чем же тогда дело? Почему Путин медлит и не объявляет вторую волну мобилизации, которая помогла бы создать кулак для стратегического наступления и прорыва украинского фронта, в котором Кремль так нуждается? Готов биться о заклад, что это не гуманизм.
Мне кажется, это связано с тем, что существующий режим все-таки является псевдо-тоталитарным или декоративно-тоталитарным. Его идеология войны является фейковой. Поясню: война для Кремля – инструмент, а не самоцель. Он хочет выжить за счет войны, а не умереть на ней. Это хорошо видно, когда сравниваешь госпропаганду (первый канал и его деривативы) с турбо-патриотической пропагандой (Стрелков плюс). Для последних война – это самоцель, ради которой они готовы спалить «Россию Путина». Путин же и его окружение готовы спалить в войне Россию, но не себя. Существующий в России режим как был, так и остался криминально-местечковым (и Петербург можно превратить в «местечко», если культивировать в нем атмосферу бандитских окраин). Мессианско-воинственный угар является для него наносным, как тонкий слой золота на чугунной болванке – блестит ярко, стоит мало.
Эта хорошо замаскированная и почти не проступающая на поверхности в условиях войны истинная природа режима накладывает существенные ограничения на выбор им инструментов ведения войны. Обратите внимание, как быстро свернулось, словно скисшее молоко, на просторах России добровольческое движение. И отнюдь не только потому, что иссякли добровольцы. Думаю, их поток при данном уровне контроля массового сознания можно было бы легко подбустить. Но это не делается и, на мой взгляд, сознательно (проследите за мытарствами Стрелкова с его попытками сформировать бригады по образцу 14-го года). Дело в том, что режиму не нужны добровольцы. Они для него опасны. Ему нужны либо наемники (про деньги), либо маргиналы (тоже, в конечном счете, про деньги, но другие - стиральные машины, унитазы и прочий мародерский шик). Меньше всего режиму нужны сейчас идейные бойцы. Это связано с тем, что у воровского режима очень узкая полоса комфорта. Это зона «нулевой рефлексии».
Кремль хочет опираться на тех, кто готов умереть без лишних вопросов. Эти люди и их родственники никогда не спросят ни про цели войны, ни про эффективность руководства армией, ни про цену победы. Когда они умрут, рты их родственников можно будет заткнуть окриком или подачкой. Вообще, как показал первый год войны, «добрый телевизор» и теплая шуба (вариант – «Лада Калина») действуют для этой категории лучше, чем просто «добрый телевизор». А вот идейные бойцы опасны: они и их родственники рано или поздно будут задавать неудобные вопросы. И то, что они будут верить в «отечественную войну», только сделает эти вопросы еще неудобнее. На мой взгляд, это главная причина, по которой Путин и Кремль пока боятся вовлекать по полной в войну население крупных городов. Они боятся отнюдь не пацифистов.
Война Путина – это последняя крестьянская война России. Ключ к пониманию природы этой войны спрятан в ее демографии. Здесь много работы для специалистов, к числу которых я не принадлежу, но некоторые эмпирические детали настолько очевидны, что их можно фиксировать, не проводя глубоких исследований.
Россия – страна с высоким уровнем городского населения, значительная часть которого проживает в крупных городах. Очень грубо около 65 миллионов россиян живет в городах с населением свыше 100 тысяч человек, из которых половина проживают в городах-миллионниках. Приблизительно столько же россиян живут в населенных пунктах с численностью населения менее 100 тысяч человек, из которых чуть меньше половины проживает в сельской местности.
Не надо быть глубоко погруженным в статистику, чтобы увидеть, что “тягло войны” распределено между этими двумя большими группами неравномерно. Государство парадоксальным образом возложило основное бремя войны на сельское население и жителей небольших городов, и при этом оттуда же получает основной запрос на продолжение этой войны и ее поддержку. При этом население крупных городов, неся меньшие издержки войны, относится к ней настороженно нейтрально или вообще враждебно. В некотором смысле это не только война России с Украиной, но и война “малой России” с “большой Россией”.
Такой ракурс возвращает нас к вопросу о многоукладности русской жизни. Сосуществование в России двух “культурных классов” (малочисленных европеизированных элит и многочисленного патриархального крестьянства) было парадигмой, внутри которой развивалось российское общество на протяжении нескольких столетий в имперскую эпоху. Большевистская революция и последовавшая за ней “советизация” России сгладили это противостояние и спрятали его с поверхности общественной жизни глубоко внутрь (в том числе, благодаря массовому уничтожению российского крестьянства в годы Большого террора и вызванной им ускоренной урбанизации). Однако события последнего времени показали, что эта фундаментальная стратификация России не исчезла полностью. Война, как лакмусовая бумага, проявила остаточную многоукладность русской жизни и сосуществование в ней все тех же двух исторических “культурных классов”, хоть, конечно, и в сильно измененном виде.
Режим Путина – это реванш “малой России” над “большой Россией” за перестройку. Война – способ, которым “малая Россия” заявляет о своем существовании. При этом власть очень четко понимает, кто именно является ее основной “кормовой базой” и, соответственно, социальной базой войны. Именно поэтому все мобилизационные мероприятия режим проводит крайне осторожно, тщательно взвешивая каждое новое решение на “аптекарских весах”. Задача состоит в том, чтобы провести не столько “частичную” сколько “локальную” мобилизацию, то есть мобилизацию тех слоев населения, на поддержку которых можно изначально рассчитывать (в том числе и потому, что они наиболее уязвимы для пропаганды) и от которых можно в случае чего откупиться “гробовыми”.
Это циничная, но доказавшая свою эффективность политика. В Кремле прекрасно понимают, что никакой “отечественной войны” нет и быть не может. Режиму необходимо решить другую задачу – обеспечить активную поддержку войны со стороны “малой России” при сохранении нейтралитета “большой России”. Поэтому жителей крупных городов сознательно пытаются пока “грузить” по минимуму, создавая у них иллюзию, что эта война “не про них”. В России сегодня два котла: в одном масса кипит, а в другом остается чуть подогретой. За счет разницы температур удается более-менее сбалансировать систему. Проблемы по-настоящему станут ощутимыми тогда, когда ресурсов начнет не хватать, и придется резко повысить температуру во “втором котле”. Власть это понимает и по-своему тщательно готовится, укрепляя стенки котла и затыкая все возможные дыры. Я думаю, для стресс-теста осталось года полтора, не больше.
Прошел ровно год, как существует этот Телеграм-канал. Надо бы написать что-то пафосное – «редакция» настаивает…
Как и все крупные решения, резко меняющие ритм жизни, идея стать «самиздатом» пришла в наш дом буднично и не от хорошей жизни. Я обладаю некой способностью неплохо просчитывать гадости (с хорошими прогнозами у меня как-то меньше ладится). Буквально в первые пару дней после того, как Путин не удержался на своем канате и свалился таки в войну, мне стало ясно, что аудиторию в России я, скорее всего, потеряю, так как те площадки, на которых я обычно вывешивал свои тексты, будут схлопываться как мыльные пузыри. Встал простой русский вопрос - а делать-то что?
Человек я, несмотря на свой мирный вид, достаточно упертый (из разряда «если я чего решил, то выпью обязательно»), и просто так отдавать свою аудиторию каким-то жлобам был не готов. Идти в ФБ мне инстинктивно не хотелось – я не человек тусовки, а там важнее принадлежать, чем быть. Впрочем, сегодня я не исключаю создания и там «зеркала» со своими специфическими функциями. Твиттер был бы чересчур дисциплинирующим для меня. В Тик-Ток я уже опоздал, а в ЖЖ мне еще рано. Оставались Телеграм и YouTube. Youtube представлялся затеей чересчур трудоемкой, и ее тогда отвергли. Таким образом, методом исключения был выбран Телеграм.
Ну а дальше все было по Ленину, помните: декабристы разбудили Герцена, Герцен поднял там волну и так далее. Мои стенания и бесконечные рассуждения о сермяжной правде жизни в стилистике Васисуалия Лоханкина разбудили в жене организационного монстра. Она сказала, что больше слышать эти стенания не может, и дала пинка Борису, а меня «послала подальше» писать текст – а что еще с меня взять? Борис проснулся от ее революционной агитации и за полчаса сделал все то, о чем я говорил неделю, благоразумно оставив «ключи» от канала у себя и у мамы (все понимали, что мне такое дело доверять нельзя, потому что потерявшиеся в прошлый раз ключи от квартиры моя жена совершенно случайно обнаружила в микроволновке. Как они туда попали и, главное - зачем, я объяснить не смог, но окончательно потерял доверие членов семьи. Было очевидно, что Телеграм такого обращения с собой не выдержит, поэтому в производственные помещения меня стараются допускать по минимуму. Когда это все-таки случается, как раз и возникают вопросы читателей – а что это там такое сначало появилось, а потом исчезло навсегда? Ну, это просто жена и сын производят зачистку территории после моих набегов).
В общем, когда «Эхо» бомбили, мы объявили о том, что выходим в паблик назло агрессору. Так или иначе, но этой затее год. Она превзошла мои ожидания и по затратам энергии, и по отдаче. Иногда канал кажется мне прожорливым зверьком, которого надо кормить и выгуливать в любою погоду, «невзирая на дождь и снег». Но и представить, что этот экспромт будет иметь 135 тысяч подписчиков при реальном прочтении текстов под 80%, я не мог ни в одном самом оптимистичном сне. Мои читатели – это мои Лужники, это те, кто пришел без доплаты и без рекламы. В общем, я чувствую перед каждым некоторую ответственность – ведь я же позвал людей сюда. Значит, show must go on, что бы ни происходило. Я признателен всем, кто пришел, вне зависимости от мотивов и целей, даже если он пришел только для того, чтобы подсмотреть и присмотреть за мной. Я постараюсь никого не разочаровать…
Я все утро размышлял, надо ли и мне что-то писать публично о Глебе Павловском. Что более честно: выносить свои чувства вовне или придержать их при себе и молча помянуть, да по возможности не забывать впредь? Тем более, что многое по делу и не по делу уже сказали. И все-таки решил написать, потому что увидел некую прореху, остающуюся белым пятном. Тут Глеба представляют в основном как «политтехнолога» (им самим нарисованная маска – что она может реально значить, я не знаю), еще, конечно, как публициста, общественного деятеля и тому подобное. По мне - это все вторично, и ни одна из этих масок не сделала бы его в моих глазах интересным. Его реальное значение в том, что он был хорошим теоретиком, кончиками пальцев чувствовавшим, как устроена социальная ткань (материя). В каждой культуре в каждый данный момент времени таких самородков, у которых есть нечто большее, чем понимание (то есть «ощущение») того, как устроена социальная реальность, очень немного, не больше десятка. Они так же редки, как физики-теоретики высокого полета, как пианисты экстра-класса. Их можно пересчитать по пальцам, они, как правило, пристально следят друг за другом, понимают и знают друг о друге больше, чем все остальные понимают и знают о них. Это уникальный замкнутый мир, который производит смыслы и концепты, а не развивает их. Потеря любого из них невосполнима, так как каждый из них является уникальной теоретической вселенной. Глеб Павловский был, безусловно, одной из таких вселенных. Он генерировал смыслы и концепты, которые часто оставались непонятыми, иногда - ложными, но всегда - оригинальными. Это будет сложно компенсировать. Об остальном много и хорошо написали другие. А о том, что годами связывало нас лично, вряд ли нужно писать сейчас.
Читать полностью…
Как мы и обещали, на время, пока Дмитрий Еловский ушел на заслуженный отпуск, «Пастуховская кухня» перебралась в «сетке пастуховещания» на воскресный вечер – вдруг Вам этот вечер покажется слишком скучным без нас. Тем не менее, мы немстали изменять себе и продолжили обсуждать широкую глобальную повестку – от далекого Сальвадора до теперь уж совсем близкой России Африки.
https://youtu.be/OI6PoE7N3Cw
Всю неделю меня спрашивают о том, как изменилось мое мнение о войне за прошедший год? Ответ – никак. Год назад мы всей семьей летели из Лондона в Лиссабон. Утром хмурые (под стать самому утру) обменялись короткими репликами. Как это часто бывает между нами, спора не вышло. Мнение было одно на двоих: либо «он» уйдет, либо мы все «уйдем» - третьего не дано. Через год расклад тот же. Победить не может Россия, проиграть не может «он». Это в конечном счете. На промежуточных дистанциях может быть все, что угодно, но «он» ни за одну из них надолго не зацепится. Так что в теоретических расчетах ими можно пренебречь. Год спустя стратегий выхода из этой войны у России по-прежнему две: либо с «ним», но через ядерный апокалипсис, либо без ядерного апокалипсиса, но тогда без «него». Обсуждению подлежит лишь количество более-менее успешных для «него» промежуточных стадий.
Читать полностью…
Сначала короткий анекдот: купил мелки для тараканов, теперь в голове тихо - видимо, сидят, рисуют.
Когда все сначала ажиотированно обсуждали, что такого скажет Путин в своем обращении, а потом так же ажиотированно стали дискутировать о том, что же он там такого на самом деле сказал, то выпустили из вида, что собственно сами эти искусственно раздуваемые дискуссии и являются единственной и самодостаточной целью практически всех путинских выступлений последнего времени.
Путин превратился в универсальный мелок от тараканов в голове общества. Никакой другой смысловой нагрузки все его публичные выступления сегодня не имеют. А если он чего и задумал сделать, то он сделает это совершенно непублично, без всяких там предупреждений и объявлений. Ему давно уже не надо объясняться с этим обществом. Он привычно ставит его перед фактом на колени, чтоб было удобней, и поэтому выискивать в его речах какие-то скрытые тренды, намеки и, тем более, смыслы, – дело совершенно неблагодарное. Все это если и есть, то уж точно не в речах.
Возникает вопрос о том, насколько вообще сегодня Путин управляет ситуацией. Тезис о том, что он манипулирует окружением, похоже, становится анахронизмом. Ему на смену приходит тезис о том, что Путиным манипулирует окружение. Тут все логично: сначала Путин двадцать лет целенаправленно уничтожал институты в государстве, утверждая свою личную власть в качестве единственного суверенного института (когда он говорит о защите суверенитета России, он делает фрейдистскую оговорку, так как понимает под этим исключительно защиту своего собственного суверенитета), а потом оказался в полной зависимости от той силы, которая обеспечивает повседневное функционирование этого единственного работающего русского института.
Не то чтобы я ставил под сомнение популярное утверждение, что война сразу закончится, как только Путин уйдет, - дай Бог, чтобы так оно и было. Но я просто хотел обратить внимание на то, что чисто теоретически это пока не доказано. Напротив, анализ поведения Путина показывает, что центр тяжести активности «партии войны» реально сместился в администрацию президента (в собирательном смысле слова), которая теперь форматирует Путина себе под стать. В общем, им всем война нужна сегодня не меньше, чем Путину. Идеи-то оттуда все идут, они – режиссеры-постановщики войны, он - похоже, только ее лицедей.
Эта мысль пришла ко мне во время вчерашнего стрима с Ходорковским, но развить ее мне не хватило времени. Об остальном, о чем успел сказать, можно посмотреть здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=xQCCzBUren8&ab_channel=%D0%A5%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9LIVE
С добрым утром, страна и ее осколки, разбросанные по свету. Пока не началось разрекламированное как эпохальное выступление В.В.Путина на годовщину выступления В.В.Путина, у меня есть шанс представить очередной выпуск «Пастуховской кухни», где мы с Борисом ночью поговорили, в том числе (к счастью, немного – в основном о другом), и о том, что же будет в этом долгожданном выступлении В.В.Путина. Впрочем, мои ожидания скромны: того, что от него ждут больше всего, он точно не скажет. Во-первых, все, что он мог сказать, он уже сказал год назад, и этого уже никаким обухом не перешибешь. Во-вторых, лучшее, что он мог бы сказать, – я устал, я ухожу. Но год назад он лишил себя возможности произнести эти эпические слова. Ему просто некуда уходить. Это его личная цена войны.
https://youtu.be/t1Clcm9yCz8
В Кремле по-Си-сюкали о том, о сем, а в целом - ни о чем.
Широко разрекламированная встреча Путина и Си завершилась без сенсаций. Си отпиарился на Путине для своей внутренней аудитории (Россия – всё…), а Путин отпиарился на Си для своей (вместе с Си мы сила..). Мирный план даже не вспоминали. Обмен недр на бусы договорились расширить и углубить аж до 2030 года. Под это дело Си даже подтвердил готовность Китая выдать Путину ярлык на Великое княжение, ни с того ни с сего предложив Путину избраться еще на один срок раньше, чем это стало мейнстримом внутри самой России. Конечно, там закрытая часть в разы больше открытой, но не надо думать, что в этой закрытой части встречи спрятано что-то сверхъестественное. Нельзя спрятать черную кошку в темной комнате, если ее у тебя нет. Ничего этот визит не добавил в то, что и без него было понятно. Китай облизывает Россию, думая, как лучше надкусить, чтоб не подавиться, а Россия, как и положено, использует протокол имени Колобка: располагается уютно на губе…
Нью Йорк для меня город сложный. Только в нем я ощущаю себя в полной мере одиноким. Может быть потому, что местная толпа так выразительна и откровенна в своей наготе, что не оставляет иллюзий о возможном когда-либо слиянии с ней. Одиночество, однако, располагает к размышлениям о судьбах России – это одно из тех занятий, которые плохо “заходят” коллективно. Видимо, по этой причине дважды в жизни я думал о будущем русской цивилизации с особой горечью: в 1997 году и буквально на днях, и оба раза - разглядывая зубцы небоскребов, торчащих над кромкой деревьев Центрального парка. Но есть и разница. Тогда, почти 30 лет тому назад, меня волновало сохранение особой русской цивилизации, и я пытался понять, как не допустить ошибок, которые приведут к ее надвигающемуся коллапсу. Сегодня меня волнует, как после коллапса сохранить в России хоть какую-нибудь цивилизованность в принципе и как исправить уже допущенные все возможные ошибки (если их вообще еще можно исправить). Вот что выходит, если кому-то интересны размышления путешественника, не отягощенного ни мощным аналитическим аппаратом, ни социологическим инструментарием, ни даже близким знакомством с натурой, которую он покинул 15 лет назад.
1. Пошаговая деградация российских элит привела к децивилизации российского общества и ввела его в состояние искусственной «социальной комы» (нормальное при глубоком тоталитаризме), в котором насилие и его производные играют роль единственного значимого социального регулятора.
2. Самостоятельный выход из состояния такой искусственной «социальной комы» невозможен даже в том случае, когда отпадают факторы, приведшие общество в это состояние. Для пробуждения нужен комплекс реанимационных мероприятий.
3. В известных до настоящего времени прецедентах в качестве «реаниматоров» выступали либо оккупационные власти, либо та часть переродившихся тоталитарных элит (предатели своего класса), которая приходила к выводу о необходимости возврата к модернизационной повестке и проведения с этой целью политических реформ. Принимая во внимание фактор ядерного оружия, вариант с оккупацией России представляется мне на данном этапе утопическим. Таким образом, «предатели своего класса» являются, на мой взгляд, главной угрозой режиму и в некотором смысле шансом для «русской цивилизации».
4. Но есть ли у самих «предателей» шанс? Может ли вообще какая-либо сила вытащить Россию из того цивилизационного коллапса, в который его загнала политика питерских клептократов? На мой взгляд, минимальные шансы есть, но они требуют наличия некоторых условий, каждое из которых я пока готов только обозначить, чтобы в будущем рассмотреть более подробно по отдельности:
- Первым и наиважнейшим условием для «рецивилизации» России является образование межсословного альтруистического непопулистского ядра, базовым свойством которого является религиозная или квази-религиозная вера в свою миссию «спасения» русской цивилизации и чувство ответственности, индифферентного к сугубо политическим целям (стремление к власти). Коротко говоря, Россия нужна не идеОлогия, а идеАлогия (от слова «идеализм»). Русский идеализм – страшная сила, но сегодня он в плохих руках. Надо передать в хорошие.
- Вторым условием является восстановление политической роли элит и подавление всяческого популизма: левого, правого, патриотического, демократического и даже революционного. Масса должна снова стать структурированной и управляемой.
- Третьим условием является формирование контрсилы в лице гражданского общества, позволяющей держать элиту в определенном политическом коридоре, чтобы предотвратить повторение пути, проделанного Россией в 90-е годы. Новое российское государство должно быть элитарным по содержанию и демократическим по форме.
Репост Михаила Козырева в ФБ, в котором он поделился талантливым эссе Алены Солнцевой, не опускает меня несколько дней. У Солнцевой получилось очень компактно и спокойно обрисовать срез сегодняшнего обывательского мейнстрима. Пересказывать бессмысленно, любая копия будет хуже оригинала, так что тем, кто есть в ФБ, лучше его прочесть. Я же, хочу пойти чуть дальше и порассуждать на набившую оскомину тему: почему среднестатистический русский обыватель так полюбил войну?
Попробуем вынести за скобки производные от диктатуры (на мой взгляд, их, как минимум, три):
- конформизм, продиктованный страхом и привычкой,
- влияние государственной пропаганды, которая является, конечно же, всепроникающей, а не действует только на маргинальные слои населения,
- заинтересованность в экономическом протекционизме и милитаризации бюджета, которая существует у значимой части общества, ставшего бенефициаром либо перераспределения бюджетных средств, либо снижения уровня конкуренции на внутреннем рынке (видимо, доля таких бенефициаров все-таки превышает долю тех, кто проиграл от «выпиливания» из мировой экономической системы).
Останется ли после этого что-то или на этом все? Вопрос не праздный. Если больше ничего нет, то устранение диктатуры должно положить конец войне, а вот если там еще что-то есть, то так просто вопрос не решится. На мой взгляд - есть, и немало. Это вполне реальные ментальные и эмоциональные «скрепы» массового сознания, которые существуют как «предустановленный софт» русской власти. Нравится нам этот софт или не нравится, но он уже вшит в это «железо», и оно продается только в комплекте с ним. Так что любые политические «приложения», которые будут разрабатываться под «русский проект», должны учитывать особенности этой операционной системы. Иначе, как бы ни были хороши приложения сами по себе, они нормально не заработают, будут постоянно глючить, и в конце концов все снова закончится полной перезагрузкой.
К числу этих скреп я бы отнес:
- ориентацию на силу, а не на право, в самом широком ее понимании, уважение исключительно к силе, своего рода культ силы;
- привычка к самодостаточности, сопротивление любой, даже самой привлекательной идее, которая предполагает «подсоединение» к чему-то «потустороннему»;
- определенный эмоциональный склад личности, который я, чтобы никого не обидеть, обозначил бы как «несентиментальность» (который Горький в своей известной статье о русском народе обозначал как «практицизм»).
Все это вместе и есть та база, которая делает «путинизм» и все родственные ему политические системы столь живучими в России. Если кто-то думает, что вышибить их можно, просто предложив обществу свободу и европейские либеральные ценности, то он, скорее всего, сильно ошибается. По крайней мере, опыт последних сорока лет говорит об обратном. Свобода в России приживется только тогда, когда русский обыватель почувствует в ней практическую потребность в контексте описанных выше его ментальных особенностей.
Тому, кто в будущем решится снова поставить на эту лошадь, придется соблазнять русское общество не тем, насколько хороша свобода, а тем, как именно свобода даст ему то ощущение своей силы, независимости и пользы, к которым оно подсознательно стремится. К сожалению, осуществить эту привязку гораздо сложнее, чем просто рассказать, как прекрасна свобода и как ужасна война.
Пока я писал свой пост, выяснилось, что Ицкович выложил еще одну часть разговора в сеть. Ну, тогда без длинных предисловий смотрите и ее. Те, конечно, кто первую пережил…
https://youtu.be/nbFrAXR4u3k
Вчера во время эфира Алексей Венедиктов неожиданно задал странный вопрос – как может выглядеть «русское чудо», имея в виду чудесное избавление от нынешнего режима? Уже после эфира я понял, что ключ к ответу на такой вопрос надо искать разве что в поэзии. Лучше всего подходит Высоцкий. Его можно читать как Нострадамуса. При известной свободе интерпретации некоторые песни звучат как прогноз политической погоды на ближайшую пятилетку.
Вот, например, песня-сказка о нечисти – это ведь о России сейчас: «В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх». Там есть и совершенно гениальное предвидение: «Если есть там соловьи, то — разбойники», и вполне адекватная оценка нынешних путинских элит, а также открывающихся перед населением перспектив: «В заколдованных болотах там кикиморы живут — Защекочут до икоты и на дно уволокут». Но при этом все не так однозначно. На сцене неожиданно появляются турбо-патриоты леса: «Из заморского из лесу, где и вовсе сущий ад, где такие злые бесы — чуть друг друга не едят, чтоб творить им совместное зло потом, поделиться приехали опытом». Зафиксируем в этой точке несколько важных предсказаний. Во-первых, турбо-патриотов сначала пригласили в лес как дорогих гостей. Во-вторых, прибыла не дружная команда, а какая-то банда из Ростова, где все ненавидят друг друга. В-третьих, приехавшие были амбициозными ребятами, которым не терпелось поделиться своим личным опытом решения лесных проблем. Хотя приняли их вроде неплохо («Соловей-Разбойник главный им устроил буйный пир»), но дальше дело не заладилось. У «гостей» произошло головокружение от успехов, они забыли, кто в этом лесу хозяин и запросили не по чину: «Змей Горыныч (Пригожин + Стрелков + Кадыров) взмыл на древо, ну раскачивать его: «Выводи, Разбойник, девок (губернаторов) — пусть покажут кой-чего! Пусть нам лешие (Шойгу с Герасимовым) попляшут, попоют! А не то я, матерь вашу, всех сгною!». Не знаю, как дерево (вертикаль власти), но народ стал раскачиваться не на шутку: «Все взревели как медведи: «Натерпелись — сколько лет! Ведьмы мы али не ведьмы, патриотки али нет?!». Но и хозяин леса был не лыком шит, он в ответ «гикнул, свистнул, крикнул» и попытался вышвырнуть гостей обратно туда, откуда пришли. Дискуссия о патриотизме переросла в потасовку: «Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела». Но закончилось все хорошо: «Прекратилося навек безобразие — Ходит в лес человек безбоязненно».
Вот такое оно, «Русское чудо». К сожалению, лучший из возможных исходов для России – это ужасная сказка с добрым концом. Я вот раньше много думал о том, по какому сценарию пойдет дальнейшее развитие России – по «16-му» или «91-му» году? Но теперь я склоняюсь к мысли, что это будет совмещенный сценарий. Сначала случится ГКЧП как в 91-м, а уж потом революция как в 16-м. Атака на режим, скорее всего, начнется справа. Надеюсь, что в итоге нечисть сама себя изведет. Просто в России надо жить долго и верить поэтам.
P.S. к предыдущему посту.
В связи с попыткой Волкова перевести стрелки с Блумберга на Венедиктова мне припоминается одна давняя история. В Институте, где я работал на заре перестройки, выступал один из ее главных прорабов А.Н.Яковлев, тогда бывший еще секретарем ЦК КПСС. Он вдруг неожиданно для собравшихся обрушил с трибуны зубодробительную критику на Маркса. После его выступления установилась гробовая тишина. И в этой тишине раздался голос одного из старейших профессоров: «Александр Николаевич, Вы совершенно правы. Вульгарный марксизм выглядит отвратильно. Но все-таки нет ничего хуже вульгарного анти-марксизма». Безусловно, вульгарная русская коррупция – отвратительнейшее явление. Но при определенных обстоятельствах вульгарная борьба с коррупцией может стать еще более отвратительным явлением. Наша общая задача не допустить наступления этих обстоятельств.
Тут почти уже и не Познер вовсе, всегда источающий увереннность в том, что во всем виноваты Чубайс и Запад, предположил, что журналисты (без уточнения национальной принадлежности) должны после этой войны прямиком попасть в ад. Я боюсь, однако, что котла не хватит – там помимо журналистов много есть и других кандидатов.
В конечном счете, ответственность за войну должна разделить значительная часть всей российской интеллектуальной элиты. Если кому-то кажется, что за войну в первую очередь должны ответить (выражаясь высоким слогом “Гражданина поэта”) «силовики, сырьевики и остальные земляки» Владимира Путина, то он сильно не прав. На мой взгляд, главным драйвером войны являются те, кто ее придумал, а не те, кто ею воспользовался.
И это не одна сотня и даже не одна тысяча человек. Они придумали войну, как придумывают компьютерную игру, а потом уже убедили Путина в нее поиграть. Сначала в тестовом режиме, а затем уже по полной. Многие, может, и сами теперь не рады, что Парамоша оказался таким азартным и стал геймером, но сейчас об этом поздно говорить. Очень скоро все они попытаются спрятаться за его спиной и списать свой грех на его порок – мол, сумасшедший, что возьмешь. Не надо им верить…
Для тех, кто привык слушать нас с Дмитрием Еловским по воскресеньям, мы с Борисом подгадали на это время выпуск «Пастуховской кухни». На следующей неделе Дмитрий вернется из отпуска, и мы переедем на свое привычное место – на вторник.
На этот раз было много экспромтов (по крайней мере - с моей стороны) со всеми вытекающими из этого плюсами и минусами. На один хотел бы обратить внимание, хотя бы потому, что до начала передачи я об этом так не думал.
Вопрос о распаде России, которого якобы вожделеют злые силы на Западе, поднятый Путиным, и новости из Чечни одна круче другой (типа поздравления Путина «молодым») наложились друг на друга. Я часто говорил о том, что путинский режим имеет в своей основе инъекцию Чечней, которая позволила Путину стать в глазах убитого «версальским синдромом» населения чем-то вроде нового Ермолова. Потом этой инъекции сделали бустер Крымом и окончательно добили войной с Украиной. В результате имунная система России разбита вдребезги, и теперь любой проходной вирус может оказаться для нее смертельным. Поэтому интуиция подсказывает мне, что, когда начнется этот «распад», то случится это вовсе не по вине Запада. С Чечни все началось, Чечней все и закончится.
И вот вчера к тому, что я до сих пор ощущал на интуитивном уровне, добавились кое-какие аргументы. Дело в том, что Чечня – это «особый случай», и в ее случае говорить об отделении поздно. Реальность давно заключается в том, что Чечня является фактически независимым от России государственным образованием, связь которой с Россией обеспечивается исключительно личной унией между Путиным и Кадыровым (как в раннем средневековье). Поэтому в критической ситуации дилемма будет состоять не в том, отделяться Чечне или нет, а в том, воссоединяться ли ей с Россией обратно или признавать статус-кво.
Ну а подробности можно узнать по ссылке:
https://www.youtube.com/watch?v=WY6c9xYVqOg&ab_channel=%D0%9F%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%83%D1%85%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%D0%9A%D1%83%D1%85%D0%BD%D1%8F
Путин и его многочисленные прокси как-то подозрительно одновременно вернулись к теме распада России и козней Запада. Я стал было набрасывать тезисы и вдруг понял, что когда-то нечто подобное уже писал. Что ж, можем и повторить:
«В сложное для страны время сторонники Владимира Путина возвысили свой голос в защиту русского государства и русской церкви от угроз, которые несет с собою «западничество» и неразрывно связанные с ним либерализм, демократия и рынок. Они живописуют бесчисленные бедствия, которыми чреваты разрушение «незыблемых основ» русской государственности, в том числе государственной собственности и властной иерархии. При этом они уклоняются от обсуждения рисков, связанных с сохранением в неизменном виде сложившегося порядка вещей…
… Либо Россия кардинально изменится, пройдет через запоздалую реформацию и соединится с Европой и Америкой в противостоянии глобальным вызовам, что позволит ей сохраниться в рамках существующих границ, но уже не в качестве империи и «сверхдержавы», а в качестве национального государства, участвующего вместе с другими на равных (или не на равных) в новом мировом разделении труда. Либо Россия уже в рамках текущего столетия лишится большинства своих колоний, прежде всего Сибири, Дальнего Востока и Кавказа, которые будут поглощены Китаем, Турцией и, возможно, Японией. Оставшаяся «корневая» Россия, отрезанная от ресурсной базы, будет пребывать в депрессивном состоянии до тех пор, пока соседи не придут к выводу, что дальнейшее сохранение ее автономии нерационально и обходится им дороже, чем расчленение и оккупация…
…Борясь с иллюзорной угрозой с Запада, Путин и государственники цепляют Россию к Китаю. Можно с высокой долей вероятности утверждать, что поводок этот окажется весьма коротким. Россия убегает от Запада в пасть дракона. Может быть, государственников такая альтернатива вполне устраивает, но тогда не надо преподносить этот сценарий как план строительства Великой России. Путин — это фальшивый Петр I, который на деле ведет себя как Шуйский.
Подобно русским правителям допетровской эпохи, Путин и его окружение хотят завладеть технологиями Запада, отвергнув культуру, в том числе политическую, котораяа делает возможным их производство. В этом стремлении они находят полное понимание и поддержку русской церкви, инстинкт самосохранения которой заставляет ее бешено сопротивляться любым западным веяниям…
…Идеология государственников, внешне столь понятная и привлекательная, является по сути своей лукавой. Она умалчивает о долгосрочных последствиях комфортного «ничегонеделанья» и предлагают русскому народу пойти по «третьему пути», которого в природе не существует.
В этом смысле государственники очень близки большевикам. Только большевики предлагали поставить на кон судьбу России ради ее утопического будущего, а сегодняшние государственники предлагают рискнуть Россией ради ее не менее утопического прошлого».
Это - отрывки из статьи в «Новой газете» от 4 апреля 2012 года. С тех пор мало что изменилось. Угроза распада России реальна и продолжает расти, но Путин и созданный им режим являются главным фактором, подпитывающим эту угрозу. Желающие более подробно ознакомиться с обоснованием этого тезиса могут просто перечитать эту статью одиннадцатилетней давности:
https://novayagazeta.ru/articles/2012/04/24/49427-risknut-rossiey-chto-takoe-171-druzya-gosudarstva-187-i-kak-oni-voyuyut-s-russkim-narodom
Не прошло и нескольких дней после обращения Путина, как ход событий стал подтверждать возникшую сразу догадку: основным лейтмотивом российской стратегии на 2023-й год будет ядерный шантаж США и Европы. Понимая, что безграничная западная военная и финансовая помощь Украине рано или поздно поставит крест на усилиях Москвы сломить сопротивление Киева, Кремль сосредоточит ближайшие усилия на запугивании Запада. Акценты сместятся, а ставки повысятся до беспрецедентного уровня. Теперь на кону не капитуляция Украины, а капитуляция США. По сути, Путин, совершив «круг почета», вернулся в точку лавровского ультиматума 2022-го года, к которому за год добавился медведевский задор.
Как Путин собирается добиваться капитуляции Запада? Похоже, ответ на этот вопрос мы получили: исключительно ядерным шантажом. Кремль думает, что его позиция сверхвыигрышна: либо вы принимаете наши условия, либо мы вас взорвем. Отсутствие реакции со стороны Запада в Кремле воспринимают как тупость – «не въезжают!». В этом, собственно, и весь смысл статьи Медведева.
Поэтому тактика на ближайшее время – объяснить на пальцах. Первый палец загнули, выйдя из договора о стратегических вооружениях. Если не поможет, для полной наглядности взорвут что-нибудь и покажут по RT. Потом сделают учения стратегических сил постоянными, в течение 365 дней в году. Ну и конечно, будут непрерывно орать о ядерном пепле. С большой долей вероятности Запад шантажу не поддастся. И тогда Путин окажется в положении мальчика из басни, который кричал: “Волки, волки”. Ему надо будет либо предъявить волков, либо замолчать. Вот тогда и наступит развязка.
В ФБ, похоже, открылся второй фронт, сигнализируя о скором наступлении весеннего обострения. Я думаю, что в духе постмодернистских инсталляций срочно требуется переиздать Свифта, заменив в тексте войну «тупоконечных» с «остроконечными» на войну «блиноедящих» с «блиноблюющими». В целом, у меня только один вопрос: с какой стати блины стали русскими?! Я ознакомился с этим кругляком раздора в славном Киеве в глубоком детстве и добрых три десятка лет поглощал их, будучи уверенным в их полной украинской аутентичности. Я даже, честно, как-то не готов делиться… Предлагаю блинное перемирие: кому в лом есть русские блины – ешьте на здоровье украинские. Нет блина (съеден) – нет проблемы.
Читать полностью…
Принимая во внимание глобальную «советизацию» (безусловно, внешнюю и поверхностную, но зато всеобъемлющую) российской политики, можно ожидать, в том числе, возвращения в оборот нескольких любимых советских пропагандистских приколов и, в первую очередь, движения «за мир во всем мире», но особенно в Украине. Конечно, с центром в Москве (логично было бы возродить знаменитый Комитет защиты мира) и с опорой на полезных или просто хорошо проплаченных Кремлем идиотов. В общем, я ожидаю, что скоро в Кремле осядет свой «миротворец» и будет разгонять движуху по Европе.
Не то чтобы идея мира была мне не близка или я торопился бы попасть в путинский рай пораньше, но все-таки не хотелось бы иметь, как в старом советском же анекдоте, такую борьбу за мир, после которой камня на камне в Европе не останется. Что такое мир, сегодня каждый понимает по-своему, и поэтому прежде, чем включаться в борьбу за него, неплохо было бы определиться с категориями. Для начала хорошо бы научиться отличать мир в результате компромисса от мира в результате капитуляции одной из сторон.
Россия как опытный трейдер (на турецком рынке в базарный день) начала войну с того, что задрала цену мира до небес. Демилитаризация, денацификация, десатанизация – один черт знает, что это такое, если не деукраинизация. С этой высоты Путин, захвативший плацдарм на Юго-Востоке Украины, может легко отступить к «миру», который может оказаться для Украины хуже войны. С территории этого «мира» Путин будет дожимать Украину, добиваясь того, чего не удалось получить с наскока чисто военными средствами. Именно поэтому мир сегодня на условиях признания статус-кво – это не компромисс, а капитуляция.
Капитуляция – штука не такая уж редкая, и именно так многие войны и заканчиваются. Но было бы странным призывать к капитуляции до поражения. Условием того мира, который предлагает Путин и за который скоро начнут топить многочисленные вылезшие из своих пыльных щелей миротворцы, является либо военное поражение Украины, либо политическое поражение Запада, а ни того, ни другого пока не произошло. Здесь русская «мирная инициатива» бежит сильно впереди своего бронепоезда. А раз так, то все разговоры о мире на условиях признания российской аннексии украинских территорий можно пока классифицировать лишь как одну из пропагандистских тактик, нацеленных на раскол общественного мнения на Западе.
Что касается мира как компромисса, то пока условий для такого мира не проглядывается. И вот тут уже дело не в Киеве, а в Москве. Путину с каждым днем все тяжелее будет продать внутри России какой-либо компромисс в этой войне. Он давно стал заложником собственной политической линии: ему не простят отступления. Условным компромиссом могло бы быть возвращение к положению дел на 24 февраля 2022 года с подвешиванием вопроса о Крыме и той части Донбасса, которые оккупированы с 2014 года. Но боюсь, что для Путина такой компромисс даже более опасен политически, чем для Зеленского. Увы, но время мира в Украине пока не пришло.
Мы вступаем в новый (194)2-й год войны. Базовый сценарий на этот год – кровавое перемалывание военных машин и ресурсов России и Украины (включая ресурсы, предоставленные союзниками). Итогом должно стать обозначение вектора, указывающего направление разрешения конфликта. На это практически может уйти от полугода до года, но не исключено, что ее решение растянется на несколько лет.
В основе базового сценария лежит отсутствие у обеих сторон военного ресурса провести стратегическое наступление, не создавая одновременно для себя риска получить стратегическое поражение в результате контрнаступления противника. Даже не имеющее стратегического значения продвижение российской армии в направлении Бахмута может иметь ценой прекращение существования ЧВК «Вагнер» как боевой единицы. Аналогичные вызовы стоят и перед ВСУ.
Отклонение от этого базового сценария возможно в следующих «специальных» случаях:
1. Фатальная военно-политическая ошибка одной из сторон.
2. Резкое наращивание ресурсной базы войны одной из сторон без адекватных компенсирующих контрмер другой стороны.
3. Ресурсный коллапс одной из сторон, повлекший необратимые изменения внутриполитической ситуации, препятствующей продолжению войны.
Сценарий фатальной ошибки анализировать бессмысленно в силу ее принципиальной непредсказуемости, хотя он и является наиболее вероятной опцией в сложившейся ситуации – накопление неразрешимых по своей природе противоречий повышает риски иррациональных действий.
Резкое наращивание наступательного ресурса может произойти в результате действий, которые с высоты сегодняшнего дня кажутся трудно исполнимыми, но в принципе осуществимы. Для России – это, например, проведение второй, еще более масштабной волны мобилизации, которая позволит сформировать не менее чем двухсот тысячную боеспособную ударную группировку. Разумеется, такая группировка должна быть соответствующим образом оснащена и обучена, что отодвигает возможность такого сценария минимум на вторую половину года. Для Украины – это предоставление в достаточном количестве самолетов, которые смогут обеспечить преимущество в воздухе. Эта мера также не может быть реализована быстро. Так что мы в любом случае должны говорить о событиях, которые наступят не ранее середины лета второго года войны.
Соответственно, можно предположить, что основные усилия сторон будут сосредоточены на подрыве ресурсной базы друг друга и создании условий для коллапса экономической и политической систем противника. Предполагаю, что это вообще будет главным развивающимся трендом идущей войны. В этом ресурсном противостоянии возможности Украины ограничены стойкостью собственных вооруженных сил и способностью политического руководства заручиться поддержкой Запада. Поэтому Украина будет стремиться решить стоящие перед ней задачи, удерживая позиции, в то время как Россия с этой же целью будет все время стремиться переломить ход войны.
Возможности России гораздо более разнообразны. Точкой приложения ее основных сил скорее всего станет подрыв западнаго альянса в поддержку Украины. Кремль не оставляет надежд, что единство Запада можно разрушить и таким образом выскользнуть из западни, в которую попал в Украине. Что можно ожидать от России на втором году войны в первую очередь?
1. Усиление ядерного шантажа и запугивание Запада угрозой атомного апокалипсиса (в некотором смысле путинский заход в ежегодном обращении не до конца является чисто риторическим приемом, и акции устрашения в скором времени последуют).
2. Энергетический шантаж Европы вплоть до диверсий на энергетических объектах Запада (нагнетание страстей вокруг взрыва “Северного потока” вряд ли является случайным моментом – тоже запасаемся попкорном).
3. Попытки выйти на сепаратные соглашения с отдельными европейскими странами, широкомасштабное использование полезных идиотов и создание с их помощью антивоенного движения в Европе по советским лекалам 50-70-х годов.
Цель Путина на этот год – открытие “второго фронта” в Европе. Если он не решит эту задачу, то уже в следующем, столь важном для него году, ему будет намного тяжелее.
Краткий конспект сна разума.
Слушал с нарастающим удивлением. Поражен тем, как глубоко Охлобыстину удалось войти в образ Путина. С трудом убедил себя, что это – не Охлобыстин. Осознав, напрягся. Россия – не та сцена, на которой можно долго и безнаказанно паясничать. В целом, полностью подтвердил свое мнение о нем как о русском Тартюфе. Убеждал всех, но прежде всего – себя, что все трын-трава и пытался продать войну как социальный лифт по программе импортозамещения. Начал как Суворов, закончил как Брежнев - в стилистике доклада на Пленуме ЦК. Упал, наконец, в цифры и уже не смог отжаться. Купался в цифрах, деталях, прогнозах, любуясь собой и своей компетентностью. Рекламировал маниловские проекты. Пытался нарисовать мост в Индию и разместить на нем баб в сарафанах. Заодно пнул систему высшего образования, пообещал очередную реформу. Продал незаметно идею внебюджетных фондов как метода финансирования узких мест. Наклонять на пополнение этих фондов богатеньких граждан будут не по-детски. На всякий случай решил посоревноваться с Навальным в антиолигархической риторике. Перешел на прямой диалог с Фридманом и компанией. Тема жизни в арестованной вилле глубоко его волнует. Это был единственный интересный пункт выступления – похоже, для этого вся речь и писалась. Сделал им предложение (напутствие), от которого очень трудно будет отказаться – быть со своей Родиной. Мимоходом пообещал не отменять президентские выборы. Ну, хотя бы. В конце, устав от цифр, вернулся к главному для себя – козням Запада. Потряс еще раз ядерными гениталиями и объявил о приостановке ряда договоров. Из контекста можно ожидать возобновления ядерных испытаний. Ничего нового не сказал, ни на один вопрос, волнующий общество, не ответил, попытался усыпить бдительность и запихнуть всех обратно в свои пузыри. Час пролетел незаметно. Для него.
Почему мы стали меньше бояться ядерного апокалипсиса, чем год назад? Ну, помимо того, что просто привыкли, – человек ведь ко всему привыкает, и к обезьяне с ядерной гранатой в руке - тоже. Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо раскрыть некоторые детали нашей семейной кухни. Нет, не рецепты какого-нибудь аббруцезского супа из сельдерея – за это бы жена убила сразу, - а другие.
К сожалению, я весьма ограничен в возможности много и беспорядочно читать, и поэтому, как узники российских тюрем, вынужден ценить каждую книгу, доступную для прочтения. За многие годы я привык извлекать максимум возможного из минимума прочитанного, но все имеет свои пределы. К счастью, как писал один еврейский классик, «Бог посылает исцеление до хворобы”. Конкретно мне он послал жену. Моя жена обладает удивительным даром пересказа. В зависимости от ситуации и потребностей она может изложить мне содержание любой книги объемом с «Войну и мир” Толстого за неделю, за день, за час, за 15 или за 5 минут. При этом она как-то всегда безошибочно знает, в чем именно в данный момент состоят потребности. Этим утром она пересказала рассказ Леонида Пантелеева “Жадина” (я это так подробно пишу, чтобы не было как у Брежнева, которого я сам же недавно и цитировал – мол, кто поверит, что Ленька Брежнев Маркса читал).
Так вот, если кто не читал, этот детский рассказик - о мальчике, который приехал в Крым и пошел ловить рыбу. Но, спускаясь со скалы, застрял на острых камнях и не мог двинуться ни вверх, ни вниз от страха, даже когда удочка выпала из рук и упала на берег. Это все увидела девочка, которая была внизу в лодке с отцом под скалой. Она сначала смеялась, а потом выпрыгнула из лодки, подобрала удочку и стала с ней уходить. Тогда мальчик забыл о страхе, кубарем скатился вниз и бросился за ней. Она со смехом отдала ему удочку, а он спросил, откуда она узнала, что он все-таки спрыгнет. “А это мне папа сказал. Он говорит: если трус, то, наверно, и жадина”.
Это я к тому, что в обратную сторону “папина формула” тоже работает: если жадина, то, наверное, и трус…