161743
Vladimir Pastukhov’s Public Channel Honorary Senior Research Fellow (UCL)
Официальный представитель ЕС назвал пятницу «днем репрессий» в России, поскольку именно по пятницам в России объявляют о новых обнаруженных иноагентах. В этом что-то есть, хотя, как по мне, в России сегодня все дни недели на одно лицо – у них семь пятниц на неделе.
Я всегда считал, что в Кремле сидят люди смышленные, по крайней мере – хваткие и шустрые. И именно поэтому, пока либерально-демократическая общественность раскачивалась, переливая из пустого в порожнее тему люстраций, практичные ребята из “Дома с зубцами” ничтоже сумняшеся воплотили ее в жизнь. Ну просто взяли все передовые наработки либеральных мыслителей о люстрации и завернули идею в другую сторону. А так все на своих местах: и концепт, и алгоритм, и железная воля бюрократии, помноженная на живое творчество масс. Вы хотели узнать, как может выглядеть люстрация на самом деле? – Знакомьтесь, перед вами приключения иноагентов в России - еще не посаженных, но уже пораженных в правах.
Я в некотором смысле “люстрант” в третьем поколении. Четырнадцатилетний подросток Павел Пастухов, купеческий сын, радостно примчавшийся домой с сообщением об отчислении из Первой Ярославской гимназии за принадлежность к “недружественному классу” – мой родной дед. Прадед был средним землевладельцем, как сказали бы сегодня – инноватором, пописывал в журналах статейки о кооперации и заседал в Ярославской думе. В отличие от других родственников, благоразумно покинувших Россию последними пароходами, он задержался на Родине и, как теперь я случайно выяснил, даже писал Калинину длинные письма-поучения о том, как большевики сгубили своей политикой русскую деревню (я так понимаю, хотел раскрыть ему глаза). Мне трудно с высоты сегодняшнего дня сказать, на что он рассчитывал, но пережил он эти письма ровно на год, а его потомки проделали замечательное путешествие вниз на социальном лифте, якобы ведущем вверх, став достойными представителями класса-гегемона. Впрочем, в четвертом поколении все вернулось на круги своя. Однако кое-какие уроки истории все-таки оказались впрок, и когда ее колесо зашло на второй круг, я не стал уже задерживаться, чтобы досмотреть фильм до конца. А “письма Калинину” можно писать и из Лондона. Но зато смысл происходящего мне понятен чуть больше, чем другим – помогает генетическая память.
Сегодняшняя практика “поражения в правах” через внедрение в жизнь института иноагентства вторична как по отношению к либеральным теоретическим экспромтам конца XX века, так и по отношению к политической практике большевизма его начала. Я не уверен, что в момент внедрения идеи в жизнь в Кремле отчетливо сами понимали ее глубинный смысл. Но сегодня он там очевиден, и последовательность предпринимаемых правительством мер показывает, что люди там знают, что делают. Это политика открытой люстрации, то есть ограничения в политических и гражданских правах враждебного и социально чуждого класса. На сегодняшний день таковым является культурный класс «русских европейцев», активных представителей которого теперь поодиночке выдергивают на эшафот. Каждую неделю по пятницам его остатки замирают в ожидании и, затаив дыхание, наблюдают, как вращается барабан «Спортлото гражданской казни».
Что любопытно, таким образом история обкатывает-таки модель будущих открытых люстраций против представителей путинского клана. Я бы на их месте не усердствовал: чем больше они наработают, тем сильнее им аукнется. Иноагенты – это как призраки ночи. Иногда они возвращаются. Пусть даже и в четвертом поколении.
Приговор Стрелкову – явный знак, что в Кремле смотрят и хорошо знают культовый фильм Копполы «Крестный отец». Правда, один из главных советов старшего дона Корлеоне сыну («Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе») в российской версии звучит несколько иначе: «Сажай своих врагов далеко, а друзей еще дальше».
Кремль применил практически все ранее использовавшиеся им технологии подавления идеологически чуждого ему либерального движения (разводки, посадки, ликвидации и так далее) для подавления идеологически родственного ему националистического движения, которое оказалось разгромленным буквально в считанные месяцы и находится сейчас в гораздо более жалком состоянии, чем презираемые турбо-патриотами либералы.
В целом, что касается лично Стрелкова, то приговор ему не так чтобы уж слишком суров, и с космическими сроками Навального или Кара-Мурзы несопоставим. Пока все выглядит так, как будто в Кремле решили просто утопить в океане использованную ступень политической ракеты-носителя, которая помогла загнать российское общество на самую высокую орбиту милитаристской истерики. Турбо-патриотический мавр сделал свое дело и теперь может уйти. Если он оказался «тормозным» и не понял намеков, то ему помогут.
Относительная мягкость репрессии, по всей видимости, связана с тем, что в Кремле не могут до конца решить – это была одноразовая или многоразовая ступень? Не придется ли ее при случае еще раз достать со дна морского, высушить и снова запустить в оборот? Ну, это дело будущего, а пока пусть полежит на дне, поостынет.
В этой связи у меня лично вызывает интерес вот такой еще разрез (дальше не по Филатову): подаст ли Стрелков (Гиркин) после вступления приговора в законную силу заявление об отправке его на фронт в составе какого-нибудь «Шторм V» или «Шторм Z»? Если не подаст, то чем будет мотивировать? А если подаст, то отправят его или откажут? И если откажут, то под каким предлогом? Жизнь в России становится все страньше и страньше, но, безусловно, интересней…
Наступление на Харьков, не дожидаясь лета, выглядело бы логичным ходом Кремля. Не берусь утверждать, что оно будет. Для этого у меня нет ни информации, ни специальных знаний. Но оно напрашивается политически и ситуационно.
О том, что Россия держит под Харьковом наготове довольно мощную группировку войск, было известно давно. Именно поэтому еще до начала наступления ВСУ на Юге я, как и многие другие, делал предположение, что в случае его неудачи можно ожидать контрнаступления России на Востоке, на Харьковском направлении, и лишь в случае и его неудачи можно будет сделать окончательный вывод о начале позиционной фазы войны. Пока все идет к этому, но делать окончательные выводы преждевременно. Силы на еще один локальный бросок у России, на мой взгляд, пока есть. Другое дело, что и для нее это рискованная игра, в которой вход – рубль, а выход – два.
Тем не менее, внешние, невоенные факторы стимулируют Путина принимать рискованные решения. Ничто так не стимулирует наступать, не дожидаясь лета, как сиюминутный затырк с поставками западных вооружений и вообще финансированием Украины. При том, что о реальном положении дел очень трудно судить, не будучи участником процесса (и, возможно, все не так уж и плохо для ВСУ, как об этом пишут медиа), но общее восприятие ситуации не отменишь, а оно крайне тревожное для Украины. Самое главное – военная промышленность Европы не раскочегарилась, и даже при наличии четко выраженной политической воли может случиться элементарный дефицит необходимых вооружений, прежде всего – снарядов. Но и с волей все не очень гладко. Байден заблудился на политической сцене и никак не может найти выхода. В Европе раздрай между членами НАТО. При этом во всех странах подрастает число собственных “трампистов” , верящих, что раздел Украины возможен, и что это и есть выход.
Кремль оказался в ситуации, которую нелюбимые им англосаксы обозначает как momentum, то есть в такой точке, когда есть соблазн сказать: “Сейчас или никогда!” Я думаю, что ситуация может развиваться зеркально и на русский Генштаб будет оказано определенное политическое давление, аналогичное тому, которое мы наблюдали в Украине полгода тому назад, с целью простимулировать военных начать наступление на Харьков при довольно ограниченных ресурсах. Хватит ли у самого Герасимова личного ресурса просаботировать это давление – большой вопос. Возможно, шумная кампания в Z-сетях по поводу “дранг нах Харьков” как раз и является косвенным отражением этой борьбы между политиками и военными в Кремле.
Цена вопроса достаточно высока. Взятие Харькова, помимо чисто военных перспектив, которые очевидны, открывает вновь перспективу реализации “сурковского плана” двух Украин с созданием альтернативной украинской автономии со столицей в отвоеванном городе. Такой поворот дел будет косплеить события столетней давности и большевистский проект. Это заманчиво для Кремля, особенно в контексте избирательной кампании Путина. В то же время, плохо подготовленное наступление может стать той арбузной коркой, на которой машина войны может поскользнуться и сломать себе не только ногу, но и шею. Надо помнить, что реальное состояние российской армии все-таки очень далеко от ее медийного образа. Ну и Залужный тоже ведь газеты читает, так что к встрече русской армии в Харькове, в общем-то, готовы. Поэтому, если вся эта суета в итоге закончится ничем, я тоже не буду удивлен. В любом случае, февраль обещает стать напряженным месяцем, заполненным мучительными колебаниями в попытках принять решение.
Тема гражданской войны малопонятная, спекулятивная, еще больше - болезненная. Всем хочется умереть на какой-нибудь другой, более симпатичной войне – священной или национально-освободительной. На гражданской никому умирать не хочется. Видимо, это считается не так почетно. Хотя как сказать.
В Украине вообще все разговоры о гражданской войне забанены и воспринимаются в штыки как вражеская провокация. Отчасти потому, что и на самом деле тема эта была использована кремлевской пропагандой как оправдание агрессии: мол, мы не нападали, а только заняли сторону. В ответ, естественно, звучит, что есть только две стороны в этой войне – украинцы, защищающие свою государственность, и русские интервенты, стремящиеся ее уничтожить.
Все это и понятно по-человечески, и даже политически оправдано при данных обстоятельствах, но не является, тем не менее, поводом отказываться от философской дискуссии о природе, контексте и подтексте ведущейся войны, какой бы болезненной порою эта дискуссия не казалась. Иногда философия сродни хирургии: приходится сначала делать больно для того, чтобы впоследствии исцелить. А то, что боль моральная, а не физическая, большого значения не имеет. Неизвестно, что хуже.
Один из комментаторов к моему предыдущему высказыванию о гражданской войне разумно написал о том, что обычно о гражданской войне речь идет тогда, когда между собою воюют граждане (подданные) одного государства, а не разных. Это справедливое замечание, но оно не учитывает специфику исторического момента. Дело представлено так, как будто и современная Россия, и современная Украина являются двумя обычными, устоявшимися государственными образованиями – типа Великобритания и Франция. О, сколько проблем решилось бы сразу, если бы российская государственность была «как в Британии», а украинская - «как во Франции». Но это не совсем так, если не сказать – совсем не так.
Мне кажется, что здесь можно нащупать точку опоры для некоторого сближения позиций. И современная Россия, и современная Украина до сих пор являются формирующимися государственными образованиями, так и не разорвавшими полностью пуповины, связывающей их со своим советским прошлым. Нет, конечно, с точки зрения наличия государственной атрибутики у них все просто отлично, как «у взрослых» и даже лучше. Но как сказал бы профессор Преображенский: «Говорить – еще не значит быть человеком». Иметь все атрибуты государства – еще не значит быть полноценным государством.
И Россия, и Украина как государственные образования продолжают иметь двойственную природу. С одной стороны, это уже формирующееся новое государственное тело, а с другой – все еще продукт полураспада советского государственного проекта. В этой незавершенности, переходности состояния, которую очень трудно уловить недиалектическими средствами, и состоит главная сложность.
В значительной степени столкновение русских и украинцев продолжает оставаться (естественно, это только часть проблемы, так как мы имеем дело с переходным состоянием) столкновением двух гигантских постсоветских общностей, скомпоновавшихся случайным образом вокруг разных базовых этносов, каждый из которых стал основой для формирования новой государственности. При этом внутри каждой из этих общностей проходит внутренняя «линия фронта», отделяющая тех, кто за «возврат», от тех, кто за «побег» из советского прошлого. За это, собственно, и воюют.
За что воюют Россия и Украина? Ответ всем кажется очевидным, даже если он у каждого свой. На самом деле все отнюдь не так очевидно, как кажется на первый взгляд. Разберу для начала две наиболее популярных версий ответов.
Это - этническая война. Сейчас, когда пропаганда с обеих сторон разогнала ненависть до второй космической скорости, может сложиться впечатление, что это война между двумя непримиримыми этносами, что-то вроде войны хуту с тутси в Руанде. С одной стороны – “свинособаки”, с другой – “укронацисты”, и не сойтись им никогда. Действительность, однако, не подтверждает этой версии. На мой взгляд, отделить этнических русских и этнических украинцев друг от друга в этом конфликте не так просто, как кажется. Наиболее агрессивное и бескомпромиссное ядро сторонников войны до победного конца, что бы это ни значило, в России состоит в значительной степени из выходцев с Украины. В составе российской армии воюют тысячи этнических украинцев. Немало их и в составе политического руководства России. В то же время, на стороне Украины воюют тысячи русскоязычных ее граждан, а в ее политическом руководстве, включая и самого президента, представлены самые разных этносы. Опубликованный только что список советников и сотрудников офиса Президента Украины пестрит русскими фамилиями. Похоже больше на то, что славянские “хуту” и “тутси” с одинаковым упорством режут как чужих, так и своих.
Это - идеологическая война. Мы видим, что по обе стороны от линии фронта войну пытаются представить как идеологическую борьбу двух народов, принципиально различных по своему мировоззрению, за некие высшие принципы, где Украина отстаивает проевропейские, то есть либеральные ценности, а Россия – традиционные, то есть антизападные и нелиберальные. В реальной жизни и здесь все представляется гораздо более запутанным. Украинское общество во многих вопросах не менее консервативно, чем российское, и, например, его отношение к ЛГБТ «недвижению» является таким же проблемным. Эпидемия ковида показала такой размах движения антиваксеров в Украине, которому их российские соумышленники могли бы только позавидовать. В то же время, несмотря на видимые усилия кремлевской пропаганды представить Россию супер-пупер цивилизацией, тренд на вестернизацию всех сторон жизни российского общества, кроме политической, сохраняется. Тем не менее, привязанность обоих обществ к традиционным структурам массового сознания остается очень высокой, и то, что их в этом смысле объединяет, к сожалению, значительно превышает по объему то, что каждое из них соединяет с Европой. В любом случае, здесь нет почвы для войны “католиков” с “гугенотами” – все, так или иначе, “католики”. При других обстоятельствах, в области «чистой идеологии», представители этих обществ довольно быстро нашли бы общий язык друг с другом.
К сожалеию, это все-таки гражданская война, которая является следующей фазой продолжающегося распада советской Империи. То, что сейчас так выпятился именно украинский фронт этой войны, является отчасти случайным обстоятельством, отчасти результатом воздействия внешних сил. Такая война могла (и еще может) развиться (повториться) в любой точке гигантского постсоветского пространства. Она и идет на всем этом пространстве, на самом деле, включая всю территорию как России, так и Украины. То, что в данный момент она “зафиксирована"как война двух постсоветских одинаково случайных образований (в этом смысле все стрелы, которые Путин выпускает в адрес украинской государственности, могут быть пущены обратно в сторону России, которая имеет такое же отношение к исторической Российской Империи, как современные греки и египтяне - к античным Афинам и древнему Египту), не должно никого вводить в заблуждение. И нынешняя Украина, и нынешняя Россия пока что - только две проекции СССР на современный мир.
Тот, кто любит развязывать гибридные войны, должен быть готов к возникновению в своем тылу гибридных протестов.
Вспышка насилия в Башкортостане – особого рода. Это не антивоенный, не демократический и не антикоррупционный протест в чистом виде, хотя в нем и есть всего этого понемногу. Но гораздо больше в нем другого – религиозного и националистического. Это в значительной степени протест не против Путина, а против имперской политики, вне зависимости от того, кто является ее проводником в Кремле: «плохой Путин» или «хороший Путин». Это протест против новой (старой) навязываемой Кремлем парадигмы великодержавности.
Такой гибридный протест гораздо опаснее для режима, чем все вместе взятые демократические (антивоенные) выступления. У него совершенно другая природа и энергетика. Волнения в Башкирии сопоставимы разве что с довоенными выступлениями в Хабаровске, подпитывавшимися местным патриотизмом и, пожалуй, уступают лишь пригожинскому мятежу - такому же гибридному протесту, как и башкирский, за которым, однако, тускло маячил великодержавный шовинизм русского народа. Башкирский кейс, правда, осложняется еще и тем, что Хабиров, который везде подается как «правильный башкир», в реальности по своей политической биографии является типичным «московским варягом», чуждым местным элитам.
Любопытно, что совсем недавно Башкирия продемонстрировала почти полное безразличие к судьбе антикоррупционной и антивоенной активистки Лидии Чанышевой, над которой местные власти по указанию Кремля устроили показательно жестокий, с элементами садизма судебный процесс. Несмотря на гигантские усилия команды Навального, масштаб протестов против судилища над Чанышевой и близко не подошел к сегодняшнему уровню, когда под ударом оказался один из лидеров националистического движения. Это стоит запомнить.
Война и связанная с ней политика великодержавного шовинизма разбудила мощные дремлющие силы народов России. Она направляет их энергию протеста против режима. Она сливается с энергией общедемократического и антивоенного протестов и масштабируется протестом социальным. То, что мы видим, – исторический шаблон, по которому уже дважды происходил распад империи. Ничего нового мы не увидим и в этот раз. Проблема в том, что энергия этого протеста направлена отнюдь не только против режима, и с его падением никуда не исчезнет и ни перед чем не остановится. В том числе, и перед распадом России. У гибридного протеста и результат будет гибридный. Так что радоваться здесь пока особо нечему. Россия сидит на бомбе, которую Путин подложил под нее, но которая взорвется уже после его ухода.
По всем чисто внешним признакам этой зимой Россия потекла, похоже - дело труба.
Уже и из Нижнего Новгорода сообщают об очередном прорыве магистрали. А куда же, черт возьми, подевались в России нормальные, недырявые, неизношенные трубы? А они улетели в Украину, преобразовавшись в ракеты, и там взорвались. Ни себе, ни людям, что называется.
Вот так же когда-нибудь вся Россия в конце концов вылетит в трубу. Это все как раз и называется – цена войны. Ее можно посчитать в трупах, а можно и в трубах…
Ресурсная война дает о себе знать. Связь между войной и коммунальным кризисом – прямая и непосредственная, хоть и неочевидная. Плато стабильности качества жизни, достигнутое сегодня в России, не бесконечно. Продолжение войны неизбежно приведет к его разрушению. Каждая следующая зима будет в России хуже предыдущей. В перспективе произойдет выравнивание баланса политических плюсов и минусов войны для режима. Ее стабилизирующее воздействие будет уравновешено воздействием дестабилизирующим. Как и любой наркотик, война дает лишь временный релакс.
С интересом ознакомился с выводами новой экспертизы по театральному делу:
«Героизация боевиков (террористов) строится на контрастивных оценках … Из контекста исследуемых материалов следует, что Марьюшка осознаёт, что её Финист Ясный Сокол является активным участником … террористической организации, признанной террористической организацией и запрещённой на территории Российской Федерации. Но тем не менее желает переехать к нему..».
Считаю, что данные выводы имеют универсальное значение и должны быть немедленно применены ко всем отраслям гуманитарной деятельности в России и, в первую очередь, к образовательным программам по русской литературе. Призываю немедленно запретить к преподаванию в России и изъять из библиотек и книжных магазинов роман Ивана Тургенева «Накануне», роман Максима Горького «Мать», роман Николая Чернышевского «Что делать?», а также аналогичные оправдывающие терроризм произведения русской и советской литературы XIX и XX веков. Надеюсь на понимание и поддержку моей инициативы со стороны «Зиновьевского клуба» и лично Ольги Зиновьевой, которая покажет достойный пример подрастающим поколениям, начав денацификацию русской философии изъятием из библиотек научных трудов своего покойного супруга.
Поступающие одно за другим сообщения об отказе транспортных компаний перевозить грузы, включая нефть и газ, по привычному маршруту из Азии в Европу через Суэц из-за атак Йеменских хуситов на торговые суда начинают все больше напрягать. Красное море превращается в “красную кнопку” новой войны, на этот раз - уже с подключением не прокси-армий, а непосредственно вооруженных сил основных игроков.
У международной торговли оказалась слишком узкая горловина, которую достаточно было немного поприжать, чтобы вся мировая экономика почувствовала последствия асфиксии. Иран и маячащие за ним Китай и Россия, похоже, нащупали очередную болевую точку Запада и теперь активно ее разминают. Лимит времени на бездействие выглядит весьма скромным. Пространство для выбора возможных действий – еще более ограниченным. Собственно, их всего два: либо созданная в спешке новая коалиция буквально сносит йеменский режим военными средствами (или с помощью беспрецедентных по масштабу бомбардировок, или все-таки с помощью наземной операции, одним из вариантов которой являются действия спецназа), либо стороны достигают какого-то нового глобального компромисса между США, Европой, Китаем, Россией и Ираном, в рамках которого Запад сильно умеряет свои амбиции быть доминирующей экономической и политической силой (читай – очередной раз уходит как из Афганистана, поджав хвост).
Ограниченная дееспособность администрации Байдена мешает сделать ставку на то, какой из этих двух вариантов является предпочтительным. Могу лишь предположить, что речь идет не о простом механическом расширении текущего кризиса на новый регион, а скорее о качественной (точнее – злокачественной) его эволюции, и что времени для принятия решений у игроков совсем немного. Если у старцев из Тегерана не сдадут нервы и они не отзовут лицензию на пиратство у своих прокси в Йемене, то вариант резкой военной эскалации конфликта представляется приоритетным. Так что, возможно, у Путина на втором этапе его избирательной кампании появится совсем другая глобальная повестка, и ему станет даже не до имитации перемирия на украинском фронте.
В целом, статистика не в пользу путинского клана. Гипотезу о высокой вероятности мирной передачи власти “своим” после Путина она не подтверждает.
Начиная с Петра I, в России было 24 “начальника”, включая четырнадцать императоров, двух председателей Временного правительства и восемь советских вождей. Сюда не входят “номинальщики” вроде Константина или Михаила, технически правившие Россией в течение нескольких суток.
Из этих двадцати четырех “начальников” одиннадцать пришли к власти вследствие госпереворота или революции, четверо были убиты или по ходу госпереворота, или через некоторое время после него, трое были отстранены от власти вследствие госпереворота, но остались живыми, один фактически был отстранен от власти в последие годы жизни, хотя формально считался вождем. В общем, шансы мирно передать власть преемнику Путина, если ориентироваться на эту статистику, примерно 1 : 4. Не скажу, чтобы многообещающе.
Смешно наблюдать, как из русской истории пытаются соорудить образец благочиния. Вся российская Новая история – пример бесконечного “кидалово”, нестабильности и разрывов постепенности. Не вижу ни одной причины, почему сейчас это вдруг должно стать иначе.
Возвращение к нормальному темпу жизни после целой цепочки праздновний происходит на “Пастуховской кухне” не менее проблемно, чем и во всем окружающем ее мире. Представляя первый по-своему регулярный выпуск этого года, хотел бы обратить внимание на один из вопросов Бориса, заданный в самом конце, на который, как мне показалось, я ответил не полностью – чувствую, есть что добавить.
Почему, с одной стороны, в Европе растут алармистские (в прямом и переносном смысле) настроения и психологически население готовят к войне с Россией, а с другой – Европа палец о палец не ударила, чтобы нарастить производство вооружений, без которого сопротивление России в реальной войне практически невозможно?
Ответ, на мой взгляд, кроется отчасти в свойствах поколения, которое составляет сегодня костяк политического класса Европы (я много говорил об этом в представляемом выпуске, но напишу кое-что еще здесь). Это поколение, выросшее в уникальных условиях, на руинах холодной войны, которому в качестве подарка от предыдущих поколений досталось несколько самых мирных (коначно, относительно мирных) в истории человечества десятилетий.
Для описания свойств этого поколения лучше всего подходит термин, придуманный одним современным итальянским писателем – разшезлонгненное. То есть, поколение расслабленных идеалистов. То самое, которое топит сегодня в университетах Европы в поддержку народа палестины и видит в российской агрессии руку американского империализма.
Это поколение невольно оказалось коллективным бенефициаром разоружения Европы и перенацеливания средств, ранее замороженных холодной войной в оборонке, на гуманитарные в широком смысле цели. Оно и не может, и не хочет признать новые (и, частично, старые) реалии, которые требуют возвращения к силе как к аргументу в политических дискуссиях. А это, боюсь, та парадигма, возврата к которой не избежать, когда у тебя в “партнерах” джентльменская ось “Путин -Хаменеи – Си”.
Но политический класс Европы пока предпочитает вести себя как прораб из “Приключений Шурика”, то есть заниматься перевоспитанием хуситов и прочих “оступившихся” борцов за более справедливый мир, рассказывая им о том, как космические корабли бороздят просторы Большого театра….
https://youtu.be/wkSHjZSEP3s?si=Va3myfEPm6d2T9mZ
Суд над Беркович, конечно, штука почище Фауста Гёте. Это дистилированный террор, то есть террор, очищенный от всего практического. Беркович – не оппозиционер, она просто нелояльна и стилистически (эстетически) чужда режиму. Ее репрессируют не за действия, а за статус, за принадлежность к чуждой культуре, которая разрушает гомогенность новой тоталитарной формации.
Необъяснимая жестокость власти, если вдуматься, в данном случае вполне объяснима. Культура, носителем которой является Беркович, – злейший враг анти-культуре режима. Враг более опасный, чем политические диссиденты. Трагичность положения Беркович именно в том, что она настоящий, большой поэт. Была бы она менее талантлива, был бы шанс. Но в этом уголовном деле талант – это и есть и преступление, и одновременно доказательство вины.
У меня нет никаких иллюзий насчет судебных перспектив этого дела. Женя может писать пронзительные стихи, но уши судьи заткнуты тампонами страха. Все устроено так, что, если судья выпустит Беркович, то он не просто потеряет работу, а с большой вероятностью займет в камере освободившееся место. Либо найдут подходящий материал в бездонном досье, тщательно собираемом соответствующей службой ФСБ, либо просто нарисуют лет на десять. И судья лучше других знает, что будет потом.
Сегодня приговор де-факто выносится в момент согласования решения об аресте. Дальше ничего в судьбе человека правовыми средствами практически изменить уже нельзя. Все происходит автоматически. Закон и чудо, к сожалению, не одно и то же. На чудо еще можно надеяться, а закон давно уже умер. Остается только молиться.
… Порядок слов или имен порядок?
Судья на чистый лист поставил штамп,
И с этих пор писать мы будем рядом -
Беркович Женя, Осип Мандельштам…
Феерическая история с «национализацией» патронного завода в Подольске (того самого, из-за аварии на котором тысячи людей остались на новый год без тепла в ближнем Подмосковье), который, похоже, контролировали бывший охранник Путина и то ли бандит с эфэсбэшной крышей, то ли эфэсбешник с бандитскими корнями, интересна совсем не тем, что в ней все поначалу пытались увидеть (типа - передел собствености), и даже не тем, что в России очередной раз вор у вора дубинку (патрон) украл.
История с патронным заводом интересна тем, что дает четкий и внятный - а я бы добавил, что и обнадеживающий - ответ на вопрос, победит ли Россия в развязанной путинским режимом войне? Если коротко – нет.
Он не может выиграть эту войну, потому что созданная Путиным система прогнила сверху донизу. И не надо путать Путина со Сталиным, а революционный террор - с бандитским беспределом, одну из высших (организованных) форм которого Россия сегодня переживает. Между ними содержательно нет ничего общего.
Путин – не Сталин именно потому, что каждый его охранник, как герой романа Ильфа и Петрова «12 стульев» отец Федор (не путать с отцом Ткачевым), мечтает лишь о своем маленьком свечном (пардон – патронном) заводике. Но, в отличие от литературного персонажа, у всех этих охранников и полковников ФСБ мечты, как у Газпрома, сбываются. Система коррумпирована сверху донизу. Все, начиная от руководителей администрации президента и правительства и до директора котельной в каком-нибудь Подольске, пилят сук. Просто у каждого он свой – у кого толще, у кого тоньше. Пока публика зачаровано считала деньги в карманах ротенбергов и ковальчуков, сотни тысяч мелких грызунов разобрали Россию на патроны.
Масштаб этого «пилежа» не поддается никакому учету и превосходит все, что самое смелое воображение может предложить. И чем дольше будет длиться война, тем очевиднее станет, что бандитское государство не способно ни на что большее, чем на имитацию патриотизма. На всех уровнях системы осели бывшие и действующие охранники, настоящие и фальшивые полковники, большие шишки и мелкие сошки, и всем им нет никакого дела до путинской войны за одним исключением: им очень интересен ее бюджет.
Путинский режим не способен выдерживать напряжение длительной войны, как бы ни старался он уверить окружающих в обратном. Война подавила разговоры о коррупции, но не саму коррупцию. Напротив, с войной коррупция и пилёж только масштабировались. Путин, пытаясь удержаться на волне истории, спровоцировал цунами, с которым его система не способна справиться в принципе. Он должен либо поменять систему, либо проиграть. Те, кто верит, что Путин способен поменять созданную им воровскую систему, пусть съездит на экскурсию на Подольский патронный завод.
P.S. Написал последнюю фразу и почувствовал, что где-то нечто подобое только что читал. Ну да, конечно – в статье Валерия Пекара на Espreso .tv, посвященной вызовам, с которыми столкнулся сегодня Зеленский в Украине. Они такие разные, и все-таки они вместе…
В некотором смысле – рождественское.
Запретив в служении протоиерея Алексея Уминского, настоятеля Храма Святой Троицы в Хохлах, РПЦ взяла не по чину.
Как-то сразу вспомнилось по этому поводу одно местечко из “Мастера и Маргариты” (кстати, сын преподавателя богословия, Булгаков был хорошо “в теме”). Вот оно:
“Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? – спросил, очень оживившись, развязанный. – Ну, хотя бы жизнью твоею, – ответил прокуратор, – ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это! – Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? – спросил арестант. – Если это так, ты очень ошибаешься. Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: – Я могу перерезать этот волосок. – И в этом ты ошибаешься, – светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, – согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?”
Как по мне, так запретить в служении может только тот, кому служат. А отец Алексей Уминский явно служил кому-то другому, но не Патриархии…
И в этом, собственно, все дело. Подобными, как им кажется, “крутыми” решениями РПЦ пилит сук, на котором сидит – то есть свою конфессиональную легитимность. Чем больше церковных диссидентов выталкивает она во внешний мир, тем быстрее в этом внешнем мире сформируется критическая масса клириков, которые создадут альтернативную “свободную православную церковь”. Новый раскол практически неизбежен, а Кирилл войдет в историю русской церкви как великий раскольник.
В принципе, создание свободной православной церкви будет исторически иметь весьма позитивное воздействие на развитие религиозной жизни в России. В некотором смысле этот шаг, как и многие другие шаги Кирилла, можно даже приветствовать. Заставь дурака Богу молиться - и он развалит окончательно то уродливое явление, которое больше напоминает гибрид отдела пропаганды и агитации провинциального райкома партии с местным оперуполномоченным Комитета госбезопасности, чем настоящую церковь.
В канун нового года практически одновременно на разных российских медийных платформах, отнюдь не симпатизирующих путинскому режиму, появились статьи, предрекающие если не гибель западной демократии, то длительную эпоху ее стагнации и кризиса. В них фиксируется тупиковость пути, по которому идет Запад, и возлагается на него существенная доля ответственности за войну между Россией и Украиной. Не отрицая ни первого (кризиса), ни второго (ответственности), должен заметить, что причиной этих публикаций является не столько реальный тупик западной цивилизации, сколько тупик российского либерального дискурса.
Либеральная мысль в России переживает сегодня ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Двадцать лет она жила ожиданием реванша, который каждый раз откладывался «до лучших времен». Но мало того, что «лучшие времена» так и не наступили, так еще и каждый несостоявшийся реванш приводил к ухудшению ситуации и очередной авторитарно-тоталитарной деформации России. Так что, если какое-то движение и имело место быть, то только в сторону, прямо противоположную желаемой и ожидаемой. 2011-2012, 2013-2014, 2019-2020, 2022-2023 стали в итоге шагами вверх по лестнице, ведущей вниз. Так русская либеральная мысль взошла на свой эшафот.
Поражение России в войне с Украиной рассматривалось в этой связи как последний шанс на чудесное спасение. И в рамках “классических схем” так оно все и должно было случиться. Война – черный лебедь, черный лебедь должен был своим страшным криком разбудить спящий Запад, проснувшийся Запад должен был вооружить и вдохновить Украину, вооруженная Украина должна была нанести тирании неприемлемый ущерб на фронте, неприемлемый ущерб на фронте должен был спровоцировать мятеж (в крайнем случае – раскол элит) в тылу, после чего Россия, ведомая возвратившимися из тюрем и эмиграции либералами, должна была вернуться на демократический путь развития, предначертанный ей еще в 90-е отцами-основателями посткоммунизма – а куда ж ей еще деться?
Черный лебедь действительно прилетел, нагадил и улетел. А вот дальше что-то пошло не так. Запад поворочался с боку на бок, но так до конца и не проснулся, Украину вооружили в результате ровно настолько, насколько нужно, чтобы она, обливаясь кровью, задержала продвижение русских танков к польской границе, неприемлемый ущерб оказался штукой относительной (типа - что немцу смерть, то русскому хорошо), а выдавленные с Запада непоследоввтельными санкциями российские элиты вынуждены были еще сильнее сплотиться вокруг Путина - спасителя их капиталов. Такой поворот событий привел к фрустрации русской либеральной мысли. Пытаясь осмыслить произошедшее, она остынувшим по-лермонтовски умом разочаровывается во всем, в том числе – в исторической миссии Запада, который, по ее мнению, мог, но не захотел спасти русскую свободу.
Справедливости ради надо сказать, что Запад никогда и не вписывался ни за русскую свободу, ни за украинскую независимость, а везде и всегда исходил лишь из своих собственных интересов, в чем его вряд ли можно упрекать. И то, что он не хочет жертвовать этими интересами, само по себе не может считаться показателем его деградации. Он и раньше был не особо щедр, если речь не шла о каких-то исключительных сущностных вызовах. В некотором смысле случившееся полезно. Оно будет способствовать взрослению и избавлению от иллюзии, что есть кто-то, кто готов за тебя решать твои проблемы. И если этот кто-то не вмешивается, то не потому, что его нет или он погиб, а лишь потому, что ты ему с твоими проблемами не интересен. И тогда ты невольно вспоминаешь слова одной старой песни: «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и не герой…»
По прошествии двух дней после катастрофы ИЛ-76 в Белогороде есть 4 позиции:
- официальная российская;
- нарратив, доминирующий в российских медиа;
- нарратив, доминирующий в украинских медиа;
- официальная украинская позиция.
Официальная позиция России:
- самолет сбит средствами украинской ПВО;
- в самолете находились украинские военнопленные, которых везли для обмена;
- Россия информировала Украину о том, что в самолете должны быть военные;
Нарратив российских СМИ:
- полностью повторяет официальную позицию;
- добавляет тезис о том, что СВУ умышленно сбили самолет с целью сорвать обмен и обвинить в провокации Россию;
Нарратив украинских СМИ:
- ВСУ сбили самолет, перевозивший боеприпасы к линии фронта;
- украинских военнопленных на борту не было;
- военнопленные, скорее всего, убиты в другом месте, а распускаемые слухи про военнопленных на борту самолета – версия прикрытия.
Официальная позиция Украины:
- не признает и не отрицает факт уничтожения самолета силами ПВО ВСУ;
- не признает и не отрицает нахождение украинских военнопленных на борту;
- отрицает, что украинская стррона получала уведомление о перевозке военнопленных в указанный район;
- признает, что обмен должен был состояться в этом районе на следующий день.
Начинают накапливаться вопросы к обеим сторонам:
К России:
- заявления о нахождении военнопленных на борту выглядят голословными, и пауза с представлением доказательств затянулась;
- заявление о передаче информации украинской стороне выглядит голословным и пауза с представлением доказательств затянулась;
- есть отдельный вопрос к работе ПВО России: если, как утверждается, средства ПВО засекли пуски ракет из конкретного населенного пункта Харьковской области, то почему по ним система ПВО не отработала – их что, ждали и дали возможность долететь до цели или не попали?
К Украине:
- пауза с оглашением официальной позиции Украины затянулась, особенно на фоне распространяемого в медиа нарратива об отсутствии военнопленных на борту самолета;
- есть некоторое противоречие между заявлением о том, что на борту не было военнопленных и о том, что убийство военнопленных является провокацией России с целью срыва обменов.
Тот, кто занимался логистикой обмена пленными с обеих сторон, должен был подумать, что осуществление обмена практически через линию фронта в момент, когда именно на данном участке началось обострение и идут интенсивые обмены ударами, не является хорошей идеей. Пожалуй, это то немногое, что я готов пока сказать.
С равным успехом российские ракеты могли накрыть российских же военнопленных, которых накапливали в пунктах временного размещения по другую сторону этой же границы. Тяжелый урок для всех. Наверное, в дальнейшем обмены будут проводит через третьи страны, например, Белоруссию и Польшу, или будут обсуждать подробно все детали. Если этот инцидент не прервет вообще практику обменов на неопределенный срок.
Но это в будущем. А сейчас, пока не доказано обратное, произошедшее является казусом войны как с этической, так и с юридической точек зрения. Это гигантская человеческая трагедия для тех семей, которые готовы были, наконец, выдохнуть после месяцев и даже лет ожидания. Но это война, и чем дольше она будет продолжаться, тем больше трагедий подобного и даже большего масштаба мы будем наблюдать. Казусы войны зачастую переживаются тяжелее, чем осмысленные потери. Это неприкаянная боль, которую не к чему приложить.
Лавров сделал мощную заявку на присуждение Нобелевской премии мира: “Жизни сотен тысяч украинцев будут спасены, если Киев прекратит воевать”. Ну так есть еще более короткий путь к вожделенной премии - дайте Киеву шанс и заодно спасите еще несколько сотен тысяч жизней со своей стороны!
Прекратите воевать сами. Заберите своих солдат домой и отведите войска хотя бы до линии границы по состоянию на 24 февраля 2022 года, и люди к вам потянутся, мир станет веселее и вам начнут пожимать руки не только в Пекине и Пхеньяне. Лавров как-то забывает, что резонерские советы – это улица с двусторонним движением. Их можно давать в оба конца.
Кремль хочет навязать миру ложную логику, состоящую из цепочки силлогизмов, в которой (1) подготовка к нападению приравнивается к нападению, а (2) собственное подозрение о подготовке кем-то к нападению приравнивается к реальной подготовке нападения.
Политическое уравнение по-кремлевски выглядит так: (1) мы подозревали, что они готовились напасть на нас, используя Украину, что значит, (2) что они действительно готовились напасть на нас, используя Украину, что, в свою очередь, значит, (3) что они “в натуре” напали на нас, используя Украину. Поэтому мы (1)ни на кого не нападали, а только оборонялись от их нападения, что лишь подтверждает тот факт, (2) что мы не агрессоры, а жертва агрессии.
Как сказала бы героиня Веры Алентовой из фильма “Москва слезам не верит”, с таким аналитическим умом Лаврову надо работать в бюро прогнозов…
Психологический портрет современной России, который Путин продвигает своими бесконечными выступлениями на тему «Как нас все обидели и как нам все должны по жизни», выглядит весьма примитивным. Это образ типичного отношения к жизни хулигана (пацана), который по социальной квоте заселился в приличный подъезд респектабельного буржуазного дома и изводит соседей пьяными выходками: то кому-то морду набьет, то ночью песни орет, то чьи-то галоши сопрет. При этом лично ему кажется, что весь мир настроен против него и что именно он является настоящей жертвой. И когда, в конечном счете, соседи вызывают полицию, он, опечаленный, идет искать понимания у таких же алкашей-бузотеров из соседних домов, которые слушают его жалобы на потерявших совесть жлобов-соседей с нескрываемым воодушевлением. Так и вижу, как он проникновенно обращается к своей аудитории в какой-нибудь мировой «Наливайке», ища сочувствия: «Злые они все, злые..»
Читать полностью…
В связи с тем, что решением Верховного суда РФ употребление феминитива “авторка” является признаком принадлежности к экстремистской организации, предлагаю, используя принцип аналогии права, признать употребление мускулинитива “авторитет” признаком принадлежности к криминальной организации, и на данном основании привлечь всех российских авторитетных политиков к уголовной ответственности за создание организованного криминального сообщества. Все, оказывается, гораздо проще можно было обосновать, а то мы маемся: война, выборы, делегитимизация…
Читать полностью…
Чтобы не размазывать тонким слоем по тарелке, тезисно - уточненный с учетом первых политических результатов года прогноз развития конфликта (подробности в только что записанном свежем выпуске “Пастуховской кухни”):
1. Достижение соглашения о перемирии между Россией и Украиной в данный момент маловероятно, несмотря на все разговоры о нем.
2. Война между Россией и Украиной является игрой с нулевой суммой, в которой поле для компромиссов отсутствует. Она должна закончиться поражением одной из сторон.
3. Для Путина поражением будет отказ от любой из оккупированных территорий, для Зеленского – согласие в любой форме на их оккупацию. Перемирие всегда будет выглядеть для одного из них капитуляцией.
4. И для Путина, и для Зеленского поражение в указанном смысле будет означать серьезный вызов их власти. Поэтому Путин добровольно не может пойти на отказ даже от части территориальных приобретений, а Зеленский не может согласиться хотя бы и на частичные территориальные уступки.
5. Выступление Зеленского в Давосе и Путина перед муниципальными депутатами в Москве в очередной раз подтвердили, что отношения между этими двумя лидерами вошли в клинч, и диалог возможен только после того, как один из них уйдет.
6. Война будет продолжаться до того момента, пока в одной из воюющих стран не произойдет государственный переворот. Если он произойдет в России, есть шанс, что Россия откатится назад, если он случится в Украине – что Украина согласится на заморозку конфликта.
7. Заморозка конфликта – это несбыточный сон части западных элит, убаюканных Путиным. Он имеет минимальное отношение к реальности. В «центрах принятия решений» на Западе трезво оценивают ситуацию и начинают перевооружение (отстав от Путина на десятилетие).
8. 2024 год уйдет на перестройку Запада с парадигмы поствойны на парадигму предвоенной ситуации. 2025 год уйдет на то, чтобы вписать в новую парадигму Трампа, если он станет Президеном. Потом начнется карнавал.
https://youtu.be/_-jPJ6BEIWo?si=_pb7MktXeeFAKGWP
Есть один действительно философский вопрос, на который нет и, видимо, не может быть ответа. Многие надеются на ограниченное мракобесие. Ну это как суверенная демократия, только шиворот-навыворот. Вот вроде «это» и «это» они, конечно, сделают, но вот «то» и «то» - наверняка нет. Однако нет таких зияющих высот, которые не смогли бы взять вдовы большевиков.
В отношении «зияющих высот», кстати, как и в отношении суверенной демократии, применим обратный «тест Булгакова» - не только не бывает осетрины второй свежести, но и навоза первой. Навоз, как продукт переработки, всегда только второй свежести. В выгребную яму нельзя погрузится только наполовину или на три четверти – засосет целиком.
Последние полтора года я довольно часто смотрю интервью Екатерины Гордеевой с ее героями былых эпох. Для меня посещение ее канала сродни прогулкам по руинам Парфенона или развалинам погребенной заживо Помпеи. Путешествие на машине времени в мир античной окаменелой культуры.
Однокоренное слово «камень» видится тут весьма уместным. Происходящее сегодня в России является столкновением культуры и анти-культуры, где волны агрессивного, первозданного невежества бьются о скалистые обломки некогда мощной культурной гряды. У меня нет иллюзий по поводу исхода – вода камень сточит.
И ситуация гораздо хуже, чем сто лет назад. Тогда был разлом культур, сегодня - культура и пустота. В «Окаянных днях» Бунина Маяковский представлен первобытным неотесанным варваром, но в историю вошли оба. Что бы написал Бунин, если бы почитал Прилепина? Повезло старику – не дожил…
Оценка Банком России сегодняшней Российской Академии Наук в три рубля по номиналу выглядит вполне адекватной (еще раз аплодирую Набиулиной, выпустившей к юбилею подходящую монету). Состояние РАН – великолепный маркер, показывающий, почему нынешний тоталитаризм является еще более ублюдочной, удушающей версией, чем та его позднесоветская версия, от которой он отпочковался. Ковальчук вместо (и на месте) Курчатова – на этом можно выходить. Но, к сожалению, это вообще-то мало что говорит о Ковальчуке, но очень много - об Академии и ее цене в три рубля.
Читать полностью…
Сортирная тема не отпускает путинское окружение. Читая губернатора Беглова, готового воевать за то, чтобы в России никогда не было гендерно-нейтральных туалетов, я подумал, что для него это действительно экзистенциальная проблема. Ну как прикажете мочить кого-то в гендерно-нейтральном сортире? Туда же истинно верующий православный социалист (насколько я понимаю, так теперь называется у нас коммунизм) не может войти, не оскоромившись…
Читать полностью…
В продолжение вчерашней темы «Куда катится человечество?»…
Все понимают, что речь уже не идет о локальных «частных безобразиях», а что весь мир пришел в движение и засобирался снова в дорогу. Естественно, возникает вопрос – куда? Это движение к чему-то принципиально новому, чего никто никогда раньше не видел? Рискну предположить, что это всего лишь возвращение назад к привычному старому. Возвращение, которое случилось после некоторого забегания вперед. Какое-то время мы бежали впереди паровоза истории, и теперь он нас догоняет. Сейчас важно, чтобы он нас не переехал, а для этого надо сойти с рельсов.
С обывательской точки зрения мир, в котором Россия нападает на Украину, палестинцы убивают евреев, а евреи проводят тотальную “зачистку” палестинских территорий, хуситы блокируют Красное море, а китайцы грозят заблокировать Жёлтое, ужасен и необычен. С исторической точки зрения, однако, это и есть нормальный мир, ровно такой, каким он был тысячи лет до этого. А вот последние приблизительно 40 лет, когда интенсивность глобального насилия в мире была относительно невысокой, а количество войн ограниченным, являлись как раз выдающимся периодом мировой истории, возникшим вследствие совпадения уникальных обстоятельств.
Этих обстоятельств, собственно, три: эхо страшной войны, унесшей жизни около 50 миллионов человек, возникновение и распространение оружия массового поражения и коллапс СССР, оставивший зияющую дыру в мировом пространстве-времени. Именно последнее обстоятельство стало тригерром эпохи, для которой доминирующей на Западе, и особенно в Европе, стала идея очень близкого и легко достижимого (стоит только захотеть и всем объяснить, как это правильно и хорошо) совершенно справедливого мироустройства без насилия и неравенства, где все меньшинства удовлетворены, все слабые защищены и обустроены, а все сильные попрятались по углам и сами стесняются своей силы. На этой идее выросли полтора поколения, последовательно пришедших в европейскую политику в «нулевых» и «десятых» годах XXI века и быстро ставших трендсеттерами.
Усилиями этих поколений идеалистов, чей исторический оптимизм был проплачен авансом их дедами, полегшими на полях Второй мировой войны, и прокредитован дополнительно Горбачевым, избавившим их от страха новой глобальной войны, была создана иллюзия нормальности того уникального состояния, в котором человечество пребывало в период между 1985 и 2020 годами. Надо отдать им должное – они серьезно продвинули западное общество по пути гуманизации, и в будущем это им зачтется. Но у них произошло головокружение от успехов, и созданный ими идеальный образ мира слишком сильно оторвался от реальности. За это они, а всесте с ними и мы, все скоро заплатим большую цену. Сейчас мир возвращается к своим привычным параметрам. В этом смысле ничего сверхъестественного не происходит. Однако поколение идеалистов оказалось к этому возвращению не готово. В его арсенале не предусмотрено инструментов, с помощью которых можно было бы разруливать возникающие в реальном мире проблемы так, чтобы все остались довольны, а брать их взаймы у предшествующих покооений они не готовы.
Возникает опасный вакуум, который грозит обернуться коллапсом. Думаю, что коллизия будет разрешена путем смены поколений, а значит, не быстрее, чем в течение следующих 10-15 лет, когда на смену идеалистпм «нулевых» и отчасти «десятых» придут реалисты «двадцатых», которые выстроят гораздо более жесткий милитаризованный мир с большим упором на силу и с меньшим набором идеалов. Нам придется сделать один шаг назад прежде, чем потом снова сделать два шага вперед в направлении гуманизма.
Если обобщить все высказывания Владимира Путина по главному политическому вопросу президентских выборов 2024 года, то его позиция сводится к следующему: "У россиян денег куры не клюют до такой степени, что пропали даже яйца». По-моему, это тянет на нобелевку по экономике.
Читать полностью…
Навальный снова вернулся. На этот раз - в качестве видеоряда на судебном заседании в Коврове. Душераздирающее для власти зрелище. Безусловно, система издевается над Навальным по полной программе, но и он не остается у нее в долгу и в ответ издевается над системой.
Замечу, что сегодня система издевается над Навальным без всякого смысла, не преследуя никакой уже особой цели, а лишь для того, чтобы получить удовольствие, «оттянуться» настолько, насколько получится. Почти все, что она сейчас делает с Навальным, избыточо, нерационально и, в принципе, идет ей в перспективе только во вред. Всех рациональных целей (изоляция, нейтрализация, дискредитация и так далее) она могла бы достигнуть тихо и скучно, без всех этих садистских приколов. Но отношение к Навальному - это уже не просто нелюбовь, а истинная страсть, с которой система сладить не может.
Но и Навальный издевается над системой так же - от души и в собственное удовольствие, не преследуя никакой тайной политической и личной выгоды, просто «по приколу». Поэтому выходит это у него легко и изящно. Он стебет, ерничает и зубоскалит не из необходимости, не для дешевого пиара, а потому что ему нравится доводить систему до белого каления. Потребность у него такая душевная есть, и его можо понять.
Системе все-таки хронически не везет с человеческим материалом. При общем среднестатистическом русском раболепии перед властью, когда легче просто помереть, сгнить в окопах какого-нибудь Гуляй-поля, чем возразить начальнику ЖЭКа, власть периодически напарывается на нерастворимый субстрат упертости и вольницы, каким-то чудом сохранившийся в единичных экземплярах. И тогда система впадает в ступор и начинает буксовать, потому что не знает, как работать с таким материалом.
Я очень хорошо это помню по Магнитскому. Не было ни одного рационального объяснения тому, почему он не ломался (у него ведь даже политической мотивации никакой не было, все адвокаты просили у него одного: уступи и сохрани жизнь). Не было ничего, кроме одного: он пошел «на принцип». Вот теперь еще Навальный (и на самом деле сейчас выясняется, что настоящих буйных не так уж мало).
Я полагаю, что если бы Навальному сейчас на самом деле кто-то предложил выбор (которого у него в действительности нет): сиди тихо и беспроблемно или шуми, но тогда не жалей, - он безо всяких колебаний продолжил бы делать то, что делает, то есть издеваться над системой «со слезой на щеке». Впрочем, возможно, это и является для него самой разумной стратегией поведения.
Глупость положения власти состоит еще и в том, что не убив (не добив) Навального вовремя, Кремль упустил эту возможность. При таком вызывающем поведении Навального его уничтожение в тюрьме будет воспринято обществом исключительно как признак слабости системы – то есть именно так, как ей менее всего хотелось бы. Поэтому убить Навального - чисто теоретически - система может себе позволить, только предварительно его сломав. А пока он не ломается, она ничего с ним сделать не может. Вот такая у террора сложная диалектика.
Мучительные в своей бесконечности русские сезонные праздники (их первичный и даже вторичный смысл давно уже утерян, в связи с чем они просто приходят и уходят в известное время как сезоные инфекции) – это время, когда перемешиваются не только пузырьки в бокале с шампанским, но и социальные пузыри, внутри которых протекает сегодня жизнь разбитого на многочисленные, почти не пересекающиеся между собой в обычное время, фракции русского общества. Итогом этого перемешивания в текущем году стала более ясная картинка реального отношения русского общества в целом к войне.
В качестве общего знаменателя отношения к войне для всех этих пузырей, кажущихся такими разными, я бы выбрал следующую формулу: они к ней не относятся. Вы спросите: “Как это возможно?”. Я постараюсь объяснить этот парадокс на простом примере.
Как мы относимся к тому, что солнце встает на Востоке, а заходит на Западе? В общем-то – никак. Учитываем как некое правило игры (закон природы), не нами созданное и существующее объективно помимо наших воли и желания. Конечно, есть кто-то, кто сделал из солнца культ. Есть практичные люди, которые изобрели солнечные часы и торгуют патентами на них. Но в массе своей люди живут под солнцем, не задумываясь над тем, откуда и куда оно идет.
Приблизительно так же русские относятся сегодня к войне – фаталистично, без эмоций, как к предустановленному правилу игры, которое они не в состоянии изменить и могут только принять его как данность. Да, есть экзальтированные личности, адепты культа войны, которые поклоняются ей как новому божеству, но их немного. Есть практичные люди, зарабатывающие (в самом широком смысле) на войне, их значительно больше, чем фанатиков, но и они не большинство. Большинство просто приняло войну как новое правило и играет по этим правилам. Изменятся правила - изменится и игра.
В России нет серьезного антивоенного движения. Но нет и серьезного провоенного. Как нет и серьезной, глубокой ненависти к врагу, будь то украинцы или американцы (За исключением тех, конечно, по кому война прошлась колесницей смерти, убив или покалечив родных и близких). В этом серьезная асимметрия с Украиной, которая чем дальше, тем больше будет сказываться. Там ненависть к России и ко всему русскому – не наносная, а глубинная, она является мощнейшим драйвером всех социальных и политических процессов. В России пока этого нет. То, что мы видим в паблике, является зачастую наносным, созданным искусственно психологическим фоном – потемкинской деревней ужасов.
Это ни в коей мере не характеризует русских положительно, но дает представление о том, как будут дальше развиваться события. Людей, которые без понукания государства будут “цепляться” за войну, окажется немного, и паства дугиных и стрелковых всегда будет крайне ограниченной во всех смыслах слова сектой. Без государственного усиления они никто и звать их никак. К сожалению, в обратную сторону тоже работает: пока государство будет топить за войну, население в основной своей массе будет идти и топиться. Молча, беспрекословно и бездумно.
Когда я уже записал эти строчки, я вспомнил, что нечто подобное я когда-то где-то уже писал. В памяти всплыл текст на BBC десятилетней давности о “синдроме отключенного сознания”. Теперь любопытно почитать о том, как все начиналось. Становится понятнее, как исторически возник “синдром атрофированного сознания”.
https://www.bbc.com/russian/blogs/2014/12/141208_blog_pastoukhov_syndrome_unplugged_consciousness
Борис продолжает меня троллить неожиданными форматами «Кухонь», о которых я узнаю уже по ходу записи. Издевается как хочет. Но его можно понять – новогодний провал национальной памяти с 1 по 13 надо уважать. Тем более что проблема пока только разрастается во времени и пространстве - теперь, когда Россия выплеснула в Европу и Америку очередную порцию своего культурного класса, мы ныряем в эту бездну вместе с европейцами еще 24 декабря и выныриваем фактически только со старообрядцами 13 января. Заниматься чем-то серьезным в это время в России – это плевать против истории и традиции. И мы этого, конечно, делать не будем. С другой стороны, в каждой нашей шутке есть лишь доля шутки. Так что присоединяйтесь к второму «неформату» на «Пастуховской кухне», и с праздником тех, кто считает возможным и нужным праздновать.
https://youtu.be/beD1L24ToSE?si=kZaC3p606hjJO_-I
Год 2024 обещает стать для России и Украины годом парадоксов, главным из которых можно заранее признать то, что основной ожидаемый сценарий развития событий является одновременно и наименее вероятным его сценарием. В наступившем году нам всем предстоит жить внутри паранойи ожидания неотвратимо невозможного события.
Этим событием, кажущимся как бы неотвратимым и как бы невозможным, является, безусловно, сепаратное соглашение между Россией и США (Западом) о перемирии в обход и за счет Украины – давайте уже называть вещи своими именами.
О переговорах полушепотом судачат на каждом европейском углу, и поэтому глупо делать и дальше вид, что ничего не происходит. Все внешние признаки указывают на то, что Россия и США присматриваются именно к такому варианту развития ситуации, причем как из тактических, так и из стратегических соображений.
Намеки Москвы на то, что в принципе ее мог бы устроить раздел Украины по линии, где в данный момент пролегает фронт, и очевидный отказ США (и союзников) проинвестировать долгосрочную (на десять и более лет) программу расширения производства обычных вооружений (именно тех, которыми воюет ВСУ), без чего все разговоры о многолетней поддержке Украины так и останутся разговорами, свидетельствуют о том, что стороны держат переговорную позицию в отношениях друг с другом открытой.
Тактически и Путину, и Байдену необходимо реагировать на рост антивоенных настроений в обществе. Хотя этот рост и является асимметричным, а природа растущих антивоенных настроений в России и на Западе совершенно различна, но, так или иначе, он политически фиксируется и в Москве, и в Вашингтоне как проблема. В год выборов, даже таких фиктивных как путинские, это важно. О Байдене и говорить нечего, ему необходимо срочно до лета дать концептуальный ответ Трампу, обещающему американцам закончить эту «дорогую войну» за один день.
Стратегически обе стороны уперлись в реальность, которая неприятно превзошла их ожидания. Киев не пал за два дня, но и Москва не рухнула за два года. Дальнейшее неуправлямое «бодание» чревато возникновением плохо менеджерируемых рисков. К тому же базовые цели обе стороны достигли: красные линии в оба конца обозначены достаточно четко. Путин стер свой апломб об Украину, и нападение на страны НАТО на данном этапе видится куда менее вероятной опцией, чем два года назад. Байден сточил иллюзии об Индию и Китай – перспектива экономического удушения России спустя два года “недействия” санкций кажется все более туманной.
В этой огромной бочке “мирного меда” затерялась одна ложка дегтя – интересы Украины. Непохоже, что Украина готова принять свою судьбу молча. И речь идет не о Зеленском только, для которого начало переговорного процесса практически означает политическую смерть, а именно об отношении народа, который, несмотря ни на что, не готов принять концепцию унизительного мира в обмен на перспективу в мучениях и лишениях строить светлое независимое будущее. Это украинская объективная реальность, данная Москве и Вашингтону в весьма неприятных ощущениях, не считаться с которой не получится.
В этой борьбе тренда и Украины я интуитивно делаю ставку на Украину. Полагаю, что Киев пойдет единственно возможным в этой ситуации путем – будет провоцировать усугубление ситуации таким образом, чтобы переломить тренд европейского общественного мнения на рутинизацию войны в Украине. Россия будет отвечать на это тоже единственно возможным для нее способом, провоцируя провокации с целью создания прямо противоположного воздействия на то же европейское общественное мнение. У меня есть нехорошее ощущение, что на смену «году мясных штурмов» приходит «год провокаций», который по итогу может оказаться не менее кровожадным.