161743
Vladimir Pastukhov’s Public Channel Honorary Senior Research Fellow (UCL)
Пока реальность выглядит так: один убыл, одного добавили – речь идет о пополнении Россией обменного фонда «шпионов и диверсантов». Обстоятельства задержания в Екатеринбурге гражданки США, а чуть ранее - задержание в Петербурге гражданина Германии прямо указывают на то, что ФСБ вернулось к советской практике контроля за каждым представителем так называемых недружественных стран на территории России, и каждого из них рассматривает как потенциального заложника, которого в идеале следует закрыть, и дальше заниматься шантажом и вымогательством у соответствующих правительств, выменивая заложников на реальных российских шпионов и диверсантов, задержанных на Западе. Эта практика настолько плотно косплеит чеченский опыт времен Басаева и Масхадова, что невольно закрадывается мысль о том, что тезис о «чеченизации» России имеет гораздо более универсальное применение, чем мы думали до сих пор. В практическом плане это означает, что ситуация для иностранцев в России становится критической, и посещение России для представителей ряда стран должно быть сведено к минимуму и совершаться только под их личную ответственность и при прохождении процедур, в рамках которых они должны быть уведомлены о возможных последствиях такого шага. Бороться с этой практикой иным образом, кроме как самим брать заложников и пополнять свои обменные фонды, практически невозможно, а этого более-менее демократическое государство позволить себе не может. Косвенно размах этой кампании по захвату заложников из числа иностранцев свидетельствует о планах России расширить свою диверсионную деятельность на Западе. Собственно, беспокойство Путина о Красикове говорит о том же самом.
Читать полностью…
Как написал поэт: “Слава, Слава, Слава героям!! Впрочем, им довольно воздали дани. Теперь поговорим о дряни”. То есть поговорим о том, куда может эволюционировать путинская система после смерти Навального и что ее ждет. Хотя украинцы справедливо указывают на десятки тысяч жертв путинской войны в Украине как на самодостаточный повод для рефлексии, тем не менее, убийство лидера оппозиции, в том числе – лидера антивоенной оппозиции, признаваемого таковым Западом, - это новый горизонт дна. Естественно возникает вопрос, что будет происходить с системой дальше, после того, как она пробила и это дно?
Убийство Навального - это следующий акт развертывания пружины гражданской войны, которая является следствием осуществляемой путинскими элитами широкоформатной “реакционной революции”, утопическая цель которой - повернуть русскую, а по возможности и всю мировую историю, вспять. Если эта гипотеза (а это пока только гипотеза) верна, то и дальнейший ход событий будет определяться в большей степени внутренней логикой развития революции, как явления более широкого и глубокого, чем логикой внешней (“империалистической”) войны, как явления по отношению к путинской революции вторичного.
Чего нужно ждать от революции? Любая настоящая революция подпитывается энергией масс, которая разгоняет революционное движение, в высшей своей точке перерастающее в революционную войну. Но эта энергия конечна, и поэтому с определенного момента любая революция, в том числе путинская, идет на спад вне зависимости от того, каких результатов она достигла. В этом смысле все революции различаются лишь длиной тормозного пути. Это стадия выгорания революции, на которой происходит ее “бюрократическая кристаллизация”. В этот момент революция обычно “пожирает своих детей”. Сталин сожрал таким образом старых большевиков, Гитлер – штурмовиков Рема.
Чисто инстинктивно я полагаю, что убийство Навального является “потолком” для путинской революции. Дальше будет тормозной путь. Скорее всего, машина пойдет юзом и начнет давить людей. Возможно, но необязательно, свалится под откос. Интенсивность событий (и, конечно, террора) будет нарастать, но все это уже будет происходить на нисходящей траектории революции, которая пережила свой яд. То, что перевал пройден, люди поймут не сразу. Возможно, триггером станет временное перемирие в войне с Украиной, если оно состоится. Но главное событие “за перевалом” вполне предсказуемо – огонь по своим.
Кто-то остроумно сравнил убийство Навального с убийством Кирова (сравнение скорее метафорическое, чем историческое). В таком случае, следующим ходом должен стать “дружественный огонь” образца 1937 года, огонь по одержимым адептам путинской революции, желающих сделать ее перманентной. Я не знаю, что конкретно станет триггером, но практически не сомневаюсь, что следующим крупным событием в эволюции режима после убийства Навального станет прополка на поляне энтузиастов “русского мира”. Те, кто сегодня взахлеб кричит в полупьяном угаре вечеринок в Z- клубах «Даешь тромб!”, не понимают, что большинство из них уже давно само стало тромбом для системы, от которого она попытается избавиться на ближайшем историческом повороте. Они - следующие; надеюсь, что в ШИЗО они пойдут с именем Путина на устах…
Линии публичной “отмазки” Кремля в связи с гибелью Навального будут проходить по тем же рубежам, что и в “деле Магнитского”:
1. Наличие двух взаимоисключающих версий: официальной и неофициальной. Официально – несчастный случай, неофициально – сакральная жертва (враги России отравили).
2. Со временем официальная версия “съедет” на неофициальную и на полном серьезе начнется расследование о том, как Навального отравили в тюрьме оппозиционеры при поддержке ЦРУ, МИ6 и МОССАД.
3. Главным тезисом, который будет “фронтовать” все “алиби”, станет утверждение: “России это невыгодно”. У Кремля не было мотивов, а значит, не было и преступления.
4. Через какое-то время тезис об отсутствии мотивов у Кремля трансформируется в тезис о наличии мотивов у Запада и оппозиции. Этот тезис и станет главным доказательством.
5. Кремль будет немногословен, а на пропагандистских ресурсах будут нести пургу. По официальным каналам будут передавать послание имени Небензи: “Вы никогда ничего не докажете”.
Избирательная кампания Путина все больше напоминает латиноамериканскую мыльную оперу, где богатые все время плачут, а главный герой подвержен амнезии и поэтому никак не может вспомнить, как его звали в предыдущем сезоне и что именно он там делал. Зрители при этом становятся как бы соучастниками представления, не просто сопереживают, а додумывают за героя его потерявшуюся жизнь. Совершенно очевидно, что сценаристы следующей серии приняли решение вселить дух Надеждина в тело Даванкова и убедить зрителя, что Даванков – это и есть Надеждин нашего времени. Пошло, конечно, но беспроигрышно. Ведь смотрящие сериал приходят не за смыслом, а за грёзами. Какая разница, по ком лить слезы счастья. Глубокий мир собственных переживаний сегодня очевидно важнее для русского “избирателя”, чем окружающий его реальный мир. Он прекрасно знает, что никого на выборах на самом деле не выбирает, но ему это на самом деле и не нужно. Он идет в избирательную кабинку как в кинозал, чтобы выплеснуть эмоции. Он не обманывается на счет обмана, он ради обмана туда и приходит. Таков закон жанра. Электоральный зритель устал от реальности и не хочет больше смотреть “документалку”. Надеждин, Даванков, – какая разница? Это всего лишь повод забыться и погрузиться в иллюзию. А фабрика кремлевских грёз всегда подбросит подходящий сюжет.
Читать полностью…
Нет, без Волонда в нынешней Москве явно не обошлось…
Ольга Романова поставила меня в тупик. Написала прекрасный текст про глупость как разновидность ума в сегодняшней российской элите, и в качестве примера отослала к калиниградскому губернатору Алиханову, который что-то там такое сказал о Канте. А что именно – не написала. Вот я читаю в ее тексте: «Кант, Кант», а отчего, почему - не пойму. Пришлось порыться в Гугле и найти первоисточник философской мудрости.
Нашел. Восхитился. Оказывается, во всем виноват не Чубайс, а Кант. Вот прямо так и сказал Алиханов на съезде политологов в Светлогорске (ох, знаю я эти съезды – там трезвая мысль рулит):
«Кант, родившийся тут, имеет почти прямое отношение к глобальному хаосу, глобальному переустройству, с которым мы сейчас сталкиваемся. Больше того, он имеет прямое отношение к военному конфликту на Украине».
Лев Шлосберг сделал подробный историко-философский разбор этого прорыва цивилизационной трубы (съезд был посвящен разбору путей русской цивилизации). Я же мучительно вспоминал что-то до боли знакомое, делавшее пафос Алиханова пресным и вторичным.
И вдруг меня как пронзило – ведь все наперед знал этот иностранный агент Воланд, предвидел на столетие вперед. Сами рассудите:
« — Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич….
— Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».
Я бы добавил – не просто потешаться, издеваться даже. И кто? Можно сказать, квартиранты в его собственном доме.
Не скрою, что всю ночь после записи этой “Пастуховской кухни” я провел в размышлениях о том, стоит ли вообще ее публиковать, и, даже приняв решение о выпуске, продолжаю сомневаться в правильности этого шага. И дело не в потоке раздраженных и даже озлобленных комментариев, который на этот раз практически неизбежен, и даже не в риске потерять какое-то количество слушателей и читателей, о чем, конечно, я сожалею, а в том, что я сам испытываю серьезные сомнения в своем праве на это высказывание. Я не внутри этой войны, я внешний, я сочувствующий, но не действующий, и поэтому мое право на высказывание ограничено. Да и в целом, даже если я окажусь прав, что не обязательно, я сам всегда считал, что одним из фундаментальных «конституционных» прав человека является право не знать о себе правду. Именно поэтому я всегда настороженно относился к правдолюбам с их неуемной жаждой «раскрыть глаза».
Что же пересилило? На днях послушал лекцию Михаила Шишкина в Берлине об умении молчать о том, что волнует. Там была великолепная цитата от мадам де Сталь о красноречивом русском молчании. Русские (но, думаю, не только они одни) умеют выразительно молчать о том, что беспокоит больше всего. Так вот больше всего меня сегодня беспокоит ситуация в Украине, прошедшей два года тяжелейших испытаний, принесшей колоссальные жертвы на алтарь своей независимости, в борьбе за право быть собой, но оказавшейся перед угрозой девальвации этих страшных жертв из-за того, что «трест лопнет от внутреннего напряжения». Цена вопроса слишком высока, чтобы прятать голову в песок из-за ожидаемой негативной реакции.
Я отчетливо вижу линию, разделяющую эту войну на две почти равные части: до начала 2023 года и после. По сути для Украины – это две войны в одной.
Первая война имела четкую, хотя и трудно достижимую цель – спасти украинскую государственность от уничтожения, не дать вернуть Украину к статусу «области в составе Российской империи» с наместником в Киеве, посаженным русским «царем». Эту войну Украина с блеском выиграла ценой неимоверных усилий. Путинский план уничтожения украинской государственности провалился, и сам факт того, что Путин сегодня рассуждает о мире в Кремле с залетевшим в Москву Карлсоном, а не встречается в Мариинском дворце с Медведчуком в Киеве, является наглядной иллюстрацией этой победы.
Вторая война имела своей целью освобождение всех оккупированных территорий. Эта цель недостижима чисто военными средствами, она является военно-политической. Политическими условиями ее достижения являются: обеспечение непрерывной, крупномасштабной и длительной военно-финансовой поддержки Украины; обеспечение экономической изоляции России, в первую очередь – нейтрализация военно-технической поддержки со стороны Китая и Ирана; обеспечение ВСУ достаточной «живой силой»за счет эффективной мобилизационной системы. Ни одна из этих задач не была решена на политическом уровне. Таким образом, достижение целей «второй войны» было возложено полностью на ВСУ, а в таком виде – это «невыигрываемая» война.
Меня волнует не то, что цели второй войны не могут быть достигнуты в обозримом будущем, хотя есть, конечно, вопрос об обоснованности потерь, которые будут понесены в попытках достигнуть эту цель, а то, что провал второго этапа может поставить под угрозу безусловный успех первого, и на рубеже 2024-2025 годов вопрос из плоскости «возвращения территорий» опять уйдет в плоскость экзистенциальной борьбы за сохранение суверенитета и независимости Украины, и это то, что заставляет меня говорить о том, о чем не хочется говорить.
https://youtu.be/o4VwoCeDeOA?si=n2jWwCYh0PmNUJAA
Война войною, а обед по расписанию. Семейство Кадыровых разжилось очередным орденом (похоже, в Кадырова вселился дух позднего Брежнева). Однако, как это ни парадоксально, последнюю награду (орден «За заслуги перед Отечеством») можно считать в некотором смысле заслуженной. Ведь в названии ордена точно не отражено, о каком именно Отечестве идет речь. На мой взгляд, никто в новейшей истории России не создал больших предпосылок для будущего отделения Чечни от России, чем Кадыров. До зубов вооруженная личная армия, выращенная в инкубаторе новая родовая аристократия, полностью автономная система управления, такая же автономная судебная система, полностью соориентированная на родо-племенные традиции и шариат. Что осталось? Что связывает сегодня Чечню с Россией? Только личная уния с Путиным, да и то не сама по себе, а подкрепленная деньгами из российского бюджета. Это слишком тонкая нить, чтобы быть исторически устойчивой и долговечной. Рано или поздно и деньги кончатся, и Путин закончится, а вот частная армия останется…. Так что, как ни крути – герой Отечества.
Читать полностью…
Выбирая между «как лучше» и «как положено», Кремль выбрал «как положено». Как в старом армянском анекдоте – лучше уже было. Собственно, мораль сей басни такова: даже мизерная координация действий раздавленной и депрессивной оппозиции способна сломать игру политической машины режима. В чем, собственно, разница сценариев в сравнении с выдвижением Собчак? - Да ни в чем. Но в прошлом оппозиция устроила настоящую корриду, проклиная Собчак как спойлера, оппортунистку и ренегатку. Кремль наслаждался зрелищем, и не было никаких проблем. А вот на этот раз что-то пошло не так, и команда Навального не стала играть роль ледокола, который взламывает единство оппозиции. В таких условиях играть дальше в «ручного антивоенного кандидата» стало слишком рискованно. Этот пример со всей очевидностью показывает, где спрятана игла политического «кощея бессмертного» России. Затрудняюсь даже представить, что здесь начнется, если договорятся, хотя бы частично, либералы, патриоты и левые.
Читать полностью…
Какой там антиамериканизм, помилуйте. Прилетел Карлсон, сожрал все варенье, которое было. И Москва без ума от счастья, сладко улыбается и лебезит. Сплошное идолопоклонство перед Западом. Удивительно, как легко и быстро вскрываются архетипы русского подсознания. Как протухшая консервная банка. Нет на деле никакого антиевропейского, антиамериканского трендов. Есть комплексы и агрессия, готовые в любую минуту конвертироваться в свою противоположность – пейзанский восторг перед приехавшим барином.
Читать полностью…
В юности меня мучала загадка: почему все считают Ленина извергом, а Николая II - святым? Точнее, в отношении душевных качеств Ленина я и тогда не испытывал особых иллюзий, но при этом всегда четко осознавал, что никакого Ленина в нашей истории не было бы, если бы не упертое реакционное политическое бездействие царя, слабость и гнилость вверенной ему империи. Паразиты чаще заводятся в ослабленном организме. В относительно здоровом иммунная система с ними справляется.
То же чувство стало одолевать меня сегодня, когда я читаю многочисленные статьи, записки, доклады об угрозах Западу со стороны путинской России, о неизбежности войны, о фатально катастрофическом положении дел и неминуемости глобальной катастрофы. Эта угроза, конечно, реальна. Но она реальна лишь потому, что Запад провоцирует ее своей нынешней слабостью, духовным и экономическим нестроением, и, конечно, недопустимым провисанием военной мощи, особенно в Европе. Именно слабость Запада провоцирует “победы” Путина, создает у путинских элит иллюзию, что можно “рыпнуться”, что невозможное возможно. Был бы Запад очевидно сильным и сплоченным, ничего из того, свидетелем чему мы стали в последние годы, мы бы не увидели. И это касается не только России и Путина, конечно. Наступление “нового варварства” естественным образом спровоцировано разложением “старого Рима”.
При этом надо различать исторически неизбежное относительное ослабление Запада, которое является долгосрочным трендом, уводящим нас в мир, в котором Запад является крупным долевым вкладчиком, а не акционером с контрольным пакетом акций (то есть в мир, выстроенный на сложных компромиссах и правилах), и противоестественное абсолютное «проседание» Запада, которое, скорее всего, можно атрибутировать к переживаемому человечеством фазовому технологическому переходу и последствиям окончания холодой войны, следствием которого стало образование геополитической воронки, засасывающей мир в глобальную катастрофу.
Дело не в том, что Запад планово ослабевает, а в том, что он неожиданно и непредсказуемо быстро ослаб, провоцируя деструктивные процессы по всему миру. Слишком успешное для Запада окончание «холодной войны», в которой, перефразируя Высоцкого, Западу «руку поднял рефери, которой он не бил», привело «золотой миллиард» к «расслабухе», породившей реальную хроническую усталость. Соответственно, выход из катастрофы видится в том, чтобы сделать шаг назад по лестнице истории прежде, чем потом снова сделать два шага вперед. Запад должен восстановить свою устойчивость и, прежде всего, военную мощь для того, чтобы свернуть процесс изменения баланса сил в плавное и управляемое русло. Таким образом, в ближайшем будущем нас либо ожидает локальный «малый ледниковый период» в международных отношениях с восстановлением гонки вооружений, железных занавесов и прочих заградительных мер, либо мы свалимся в «глобальное поджаривание».
Все болезни русского духа, описанные в энциклопедии русской революции, - «Вехах» и сопутствующих им изданиях, - пережили XX век, Советскую власть, сохранились вплоть до наших дней и «бустят» нынешний российский раздрай. Сектантство, нетерпимость к инакомыслию, максимализм, однобокая одержимость русской интеллигенции являются таким же важным «источником и составной частью» путинизма, наряду с криминальным менталитетом и идеологией национал-большевизма. Политическая форма, в которой интеллигенция выражает все вышеперечисленные свои свойства, значения не имеет. В России быть против Путина – не значит быть против путинизма. Можно быть оголтелым борцом с режимом, но при этом полностью разделять (не на словах, конечно, а на деле) его философию. И именно поэтому в России очень часто от перемены мест идеологических слагаемых политическая сумма не меняется.
Но хватит уже политической философии. Перейдем к конкретике. Сергей Медведев поставил удивительный по своей смелости эксперимент. Он посмотрел (не знаю уж, как ему это удалось) на икону диссидентской эстетики – новый фильм «Мастер и Маргарита» Локшина, и, о Боже, остался недоволен увиденным. Посмел, так сказать, не восхититься произведением, которое ругают «не наши» и, следовательно, в логике той части интеллигенции, которая сегодня составляет ядро «непримиримых борцов с режимом», сам немедленно стал «не нашим», потому что настоящие «наши» всегда должны быть на стороне того, что не нравится «не нашим». Ну, в общем, вы поняли логику. Еще раз подчеркну: фильм не смотрел, предубеждений к нему у меня нет, пришлют ссылку – с удовольствием воспользуюсь, но полюбить за один лишь анонс не обещаю. Я сейчас о другом – о праве на мнение в так называемой либеральной и демократической тусовке. Его нет ровно настолько же, насколько его нет в Z-сообществе. Впрочем, это дорога с двусторонним движением. И те, кому фильм очень понравился, и те, кому он не понравился, имеют равное право на высказывание в любой, пусть даже самой лицеприятной или нелицеприятной форме. Просто не надо считать тех, с кем твое мнение по частному и смешному поводу не совпало, врагами рода человеческого.
Отношение к инакомыслию – это лакмусовая бумага российской политической культуры - и культуры вообще. Уровень терпимости к чужому (иному) мнению как в пропутинском, так и в антипутинском сообществах близится к нолю. Шквал ненависти, отторжения, презрения («расчехлился», «отписываюсь», «разочарован навеки»), обрушившийся на Медведева со стороны небольшой, но крайне активной части аудитории, по анекдотичному поводу, - не зашел ему, видите ли, фильм, «всей Одессе нравится, а ему не нравится», - лишь иллюстрация общей атмосферы. Тоталитарна не русская государственность, а русская культура. Без «генной модификации» ее культурного кода России никакая демократия не светит. Люди, сидящие в Кремле, и люди, люто ненавидящие сидящих в Кремле, зачастую стоят друг друга, являясь абсолютно взаимозаменяемыми психологическими эквивалентами. От замены одних на других в этом самом Кремле в России ничего не поменяется, кроме слов.
Лекции на Полит.ру – это особый жанр. Место встреч для интеллектуальных мазохистов, которым не в лом выбросить полчаса на то, чтобы понаблюдать, как чужая мысль бьется в судорогах, пытаясь нащупать ответы на практически неразрешимые вопросы нашего пропащего бытия. Не осуждаю тех, кто зашел случайно и с возмущением выбежал обратно, громко хлопнув дверью. К счастью, сюда не продают билеты, иначе выстроилась бы очередь из желающих вернуть свои деньги. Что ж, они, как и Киркоров, возможно, просто открыли не ту дверь. Однако эта конкретная лекция и на самом деле спорная. Мне понятен вопрос, который тут застыл у всех на устах, но я не уверен, что мой ответ на него обязательо правильный. Я пытаюсь нащупать дно, от которого можно будет оттолкнуться, но не исключено, что и у меня под ногами лишь трясина.
Есть ли шанс возникновения в России субъекта, способного и желающего осуществить поворот реки русской истории и пустить ее по другому руслу? Мы только что все видели, как в течение исторически очень короткого времени (полтора поколенческих шага) довольно компактная группа людей, связанных между собой в основном личными, часто криминальными связями, сначала подмяла под себя гигантскую машину русской власти, а потом, объединившись с другой такой же компактной группой идейных фанатиков (возможно, ненадолго), подмяла под себя и все общество, возбудив в нем реальное историческое движение вспять, обратно вглубь веков. Является ли это движеие действительным «концом русской истории», тем финальным, вечным, не эволюционирующим более никуда миром, который сопоставим разве что с гегелевской прусской монархией или либеральным концом истории Фукуямы? Если нет, то кто может остановить и перепрограммировать это движение? И есть ли вообще еще в обществе достаточно внутренней энергии, чтобы куда-то течь, или это стоячая вода истории, которая может лишь цвести, покрываясь тиной?
Дать окончательные ответы на эти насущные вопросы может лишь сама история, и я уверен, что она в свое время не преминет это сделать. Я же пока лишь выдвигаю гипотезу, которая состоит из трех взаимосвязанных тезисов:
1) Повороты такого исторического масштаба требуют, помимо рациональных идей и мотиваций, еще и немалой доли иррациональной, религиозной или квази-религиозной энергии (веры), без которой невозможно преодолеть силу исторической инерции, в чем бы она ни заключалась.
2) Я полагаю, что русское общество сохранило в себе достаточно много этой иррациональной энергии, которая сегодня существует в «квантовом состоянии» и используется для поддержания иллюзорной жизни стареющего и дряхлеющего на глазах режима, но может быть использована и в иных целях.
3) Для преобразования энергии из отрицательной в положительную форму достаточно будет появления новой идеологической секты, способной транслировать идеи и ценности, обладающие «связывающей» энергию масс силой.
Для тех, кто хочет деталей и не боится открыть неправильную дверь, ссылка на сайт Полит.ру:
https://youtu.be/8NEFM8POYuw?si=eVFziSMe8cDQJ0g1
Несколько слов о кажущейся случайной и неадекватной, а на самом деле - вполне закономерной, рациональной и прагматичной реакции “пролетариев умственного труда” эпохи развитого путинизма на фильм Локшина “Мастер и Маргарита”. Сразу оговорюсь, что фильм я не смотрел, к самой идее его сейчас снимать отношусь настороженно, буду ли вообще смотреть - не знаю, скорее всего, теперь, после такой рекламы, - да. Но я сейчас не о кино на экране, а о кино в жизни, так что просмотр необязателен.
Начну издалека. Скольким людям из читающих этот пост что-то говорят фамилии Киршон, Лебединский, Иллеш, Селивановский, Лузгин, Макарьев? Не комплексуйте и не думайте, что я такой умный и образованный: сам с трудом из Википедии без ошибок переписал. А ведь это вчерашние Усковы и Прилепины, герои прошлого века, руководители РАПП (Российской Ассоциации Пролетарских Писателей), травившие в том числе и Булгакова, и даже самого Маяковского, не говоря уже о Хлебникове и всех остальных. Законодатели политической моды, требовавшие искоренить все враждебное и чуждое в литературе (то есть все, кроме них), и чтобы сама золотая рыбка (ВЧК-НКВД) была у них на посылках и пожирала по их указанию всех, кто им не люб. Так что ничего нового Прилепин с его культуртрегерами из ОНФ не придумал.
Наблюдаемое нами явление - еще одно косвенное подтверждение того, что мы пережили не просто реакционный госпереворот, как хотелось бы верить, а настоящую “черную революцию”, то есть явление не верхушечное, а массовое, вовлекающее в свой мутный поток широкие слои населения, перемешивающее эти слои между собой, и, как следствие, поднимающее со дна общества гигантскую пену. Правило революции простое: если мы не идем ко дну сами, дно само идет к нам. Вот оно и пришло. Это естественое после всякой революции явление – железный, точнее животный поток “людей второго плана” за славой и деньгами. Никакой Путин их не посылал. Он только как китайский трал разрыхлил дно и взбудоражил его обитателей, которые увидели в мутной воде невиданные перспективы. Теперь на то, чтобы муть снова осела на дно, потребуются десятилетия.
Правда, частично власть сама позаботится об ускорении процесса. Из вышеперечисленных фамилий большинство разделило судьбу гонимых ими Мандельштама и Мейерхольда, не пережив воспетый ими “Большой террор”. Конечно, в этой пене иногда попадались самородки, судьба которых оказывалась еще более трагической. Но в основном она состоит из неконкурентоспособных при любых других обстоятельствах особей, для которых революция стала фантастическим социальным лифтом, шансом зайти в зал славы через черный ход.
Давление этой массы литературных и не только троешников и второгодников, требующих линчевать отличников и раздать им красные дипломы последних, будет расти в геометрической прогрессии. Это один из неизбежных трендов эволюции путинского режима, который приведет к быстрой общей деградации того, что они гордо называют новой русской цивилизацией. Это будет цивилизация Алоизиев Могарычей и критиков Латунских. Даже Ивану Бездомному там не будет места. Куда уж там Мастеру и Маргарите.
Хотел бы начать неделю с ремарки. Точнее – с Ремарка. Потому что Ремарк более точен, чем мы, и разбирает наши боли со свойственной немцам педантичностью.
К сожалению или к счастью, - сам не знаю, - сегодняшние русские рефлексии по поводу невиновного в своей виновности народа вторичны. Все это уже было пройдено и осмыслено немцами во время великой катастрофы Германии. Нет смысла нам снова начинать с низкого старта. Лучше сэкономить время и перечитать “Тени в Раю”.
.
“…Нервы всех изгнанников, раздираемых противоречивыми чувствами: надеждой, отвращением и страхом, были и так взвинчены до предела, ибо каждая бомба, упавшая на покинутую им родину, разрушала и их былое достояние; бомбежки восторженно приветствовали и в то же время проклинали; надежда и ужас причудливо смешались в душах эмигрантов, и человеку надо было самому решать, какую ему занять позицию; проще всего оказалось тем, у кого ненависть была столь велика, что она заглушала все другие, более слабые движения сердца: сострадание к невинным, врожденное милосердие и человечность….
…Однако, несмотря на пережитое, в среде эмигрантов было немало людей, которые считали невозможным предать анафеме целый народ. Для них вопрос не исчерпывался тезисом о том, что немцы, дескать, сами накликали на себя беду своими ужасными злодеяниями или по меньшей мере равнодушием к ним, слепой верой в свою непогрешимость и чудовищным упрямством – словом, всеми качествами немецкого характера, которые идут рука об руку с верой в равнозначность приказа и права и в то, что приказ освобождает якобы от всякой ответственности…
…Там, где можно было ждать лишь ненависти, и там, где она действительно существовала, спустя короткое время появлялось пресловутое понимание. А вслед за пониманием – первые робкие попытки оправдать; у палачей с окровавленной пастью сразу же находились свидетели защиты. То было племя защитников, а не прокуроров. Племя страдальцев, а не мстителей!...
… Я ведь тоже принадлежу к ним, подумал я, к этой шайке убийц; это мой народ – несмотря на все утешения, какие я придумываю себе при свете дня, несмотря на то, что эти разбойники преследовали меня, гнали, лишили гражданства. Все равно я родился среди них; глупо воображать, будто мой верный, честный, ни в чем не повинный народ подчинили себе легионы с Марса. Легионы эти выросли в гуще самих немцев; они прошли выучку на казарменных плацах у своих изрыгавших команды начальников и на митингах у неистовых демагогов, и вот их охватила давняя, обожествляемая всеми гимназическими учителями Furor teutonicus; она расцвела на почве, унавоженной рабами послушания, обожателями военных мундиров и носителями скотских инстинктов, с той лишь оговоркой, что ни одна скотина не способна на такое скотство. Нет, это не было единичным явлением. В еженедельной кинохронике мы видели не забитый и негодующий народ, поневоле повинующийся приказам, а обезумевшие морды с разинутыми ртами; мы видели варваров, которые с ликованием сбросили с себя тонкий покров цивилизации и валялись сейчас в собственных кровавых нечистотах. Furor teutonicus! Священные слова для моего бородатого и очкастого гимназического учителя. Как он их смаковал! И как их смаковал сам Томас Манн в начале первой мировой войны, когда он писал свои «Мысли о войне» и «Фридриха и большую коалицию»! Томас Манн – вождь и оплот эмигрантов! Какие глубокие корни пустило варварство, если его не мог полностью искоренить в себе даже этот гуманный человек и гуманный художник! … А свое имя я даже не мог назвать себе в оправдание. Между мной и нацистами не было разницы. Даже чисто условной. Я не мог сказать: «Я – еврей», не мог сослаться на свою национальность и громко заявить: «С тевтонцами у меня нет ничего общего», не мог сразить этих расистов их же собственным негодным оружием….
Сегодня “урожайный” день на проблемные эфиры. Когда Дмитрий Еловский предложил поговорить весь час о Надеждине, я сходу отказался: у меня уже было принято внутреннее решение не трогать эту тему до развязки, которая, на мой взгляд, не за горами. Но потом я решил, что это было бы малодушием. Во-первых, потому, что ситуация в некоторой степени вышла из-под контроля, и было бы нечестно этого не замечать. И, во-вторых, есть разница между личным выбором, который для меня остается неизменным (я не играю в игры, в которых противник сам устанавливает и меняет правила игры), и общей оценкой ситуации, которая значительно шире и сложнее моего личного выбора. И если есть сомнения и колебания, то это тоже повод для разговора.
К сожалению, интервью было записано утром, до того, как я успел посмотреть запись разговора Надеждина с Росибашвили (это вообще было моим первым знакомством с Надеждиным, не считая его песни, которую жена дала послушать вчера вечером). Если бы я услышал этот разговор раньше, то комплиментарности относительно его потенциальных способностей было бы поменьше, но по сути это мало что меняет. То, что Надеждин вместо тактики «дозированной искренности», которая была бы наиболее уместна в его ситуации, решил кривляться и делать вид, что он-таки да, настоящий кандидат и будущий президент, лишь усугубляет его и наше положение.
Два факта имеют значение. Во-первых, Надеждин – очевидный спойлер АП, задача которого - развести «публику» (пока недостаточно понятно, на что именно). Во-вторых, как сказал бы Штирлиц, что-то у них не вяжется, и «разводка» повела не в ту сторону. Выдвижение Надеждина стало не фактом, а событием, имеющим самостоятельное, в том числе и по отношению к самому Надеждину, значение. Как следствие, возникло противоречие между тактическими и стратегическими подходами. Стратегически нельзя упускать из виду то, что Надеждин - спойлер, тактически – нельзя игнорировать то, что, замутив эту игру фальшивых престолов, Кремль допустил ошибку. Людей, желающих воспользоваться легальным правом на «высказывание», оказалось значительно больше, чем планировалось, и они, похоже, готовы идти дальше, чем авторам идеи хотелось бы.
В этой связи проблемы возникают уже не только у либерально и антивоенно настроенной части общества, которой неизбежно придется пройти через разочарование и очередную депрессию, но и у Кремля вместе с Надеждиным, у которых нет под рукой достойной стратегии выхода. Сам Надеждин оказывается в положении актера Бубенцова из рязановского фильма о фронде в гусарском полку. Ему надо будет или стать карбонарием и умереть, либо стать презренным предателем тех, кого приручил. Бубенцов, как мы помним, помер. Надеждин, думаю, останется живым.
https://youtu.be/Vt62nGBQ86E?si=4SA3JFMsNIUYTTNl
Хотя многие украинцы отнеслись к гибели Навального в лучшем случае безразлично, - им есть сегодня о ком попереживать, - событие это может иметь определенное значение и для Украины. Убийство Навального очень сильно девальвировало усилия Кремля по «очеловечиванию» образа Путина на Западе, что, по мнению Москвы, является важным условием склонения Запада к сепаратному миру с Россией на условиях Кремля и за счет Украины. Так что, если уж на то пошло, гибель Навального как минимум полностью обнулила пропагандистский потенциал интервью Карлсона, на которое делалась большая ставка в кремлевских играх.
Но есть и кое-что еще, на что стоит обратить внимание украинцам в связи с гибелью Навального. Речь идет не столько о какой-то причинно-следственной, сколько об ассоциативной связи. Александр Роднянский очень тонко подметил, что уникальность Навального как общественного лидера состояла, среди прочего, в том, что он каким-то поразительным образом сумел убедить очень большую массу людей и, в том числе, молодежи в неизбежности, я бы сказал – неотвратимости своей победы.
Именно эта вера, возникшая не сразу, но в последние годы нараставшая, словно снежный ком, вопреки всем объективным тенденциям и обстоятельствам, и была на самом деле основным политическим капиталом Навального. Не уникальная программа, не какая-то тайная организация карбонариев, ждущих своего часа, а именно вера в успех, который обязательно будет только потому, что его не может не быть (ведь мы же этого достойны!) заставляла людей сплачиваться вокруг Навального.
По иронии судьбы (а может быть, так оно все и было задумано), Зеленский является типом политического лидера, очень близким к Навальному. По крайней мере, его влияние и успех в значительной степени основаны на том же самом политическом капитале – вере в неизбежность, фактическую неотвратимость своей победы. Эта вера, так же, как и вера в Навального, возникла не сразу и не на пустом месте. Ее фундамент – реальное личное мужество и упорство (граничащее иногда с безумием), которые были в определенный исторический период закреплены удачей и успехом.
Эта связка мужества и упорства с одной стороны, и удачи и успеха - с другой, отложилась в подкорке массового сознания, стала устойчивым «публичным синапсом», который делал и Навального, и Зеленского неуязвимыми для критики даже тогда, когда обстоятельства стали меняться, а удача отворачиваться. Проблема в том, что и Навальный, и Зеленский не имели уже возможности в этих изменившихся обстоятельствах действовать в каком-либо ином амплуа, кроме амплуа героев-победителей. Они стали заложниками своего образа победителей, людей, которые по определению не могут проиграть.
В течение трех лет Россия с замиранием сердца наблюдала за неравной дуэлью героя и реальности, в которой не было места подвигу. На днях эта дуэль закончилась закономерной гибелью героя и превращением его в легенду. В эти же печальные дни Зеленский выступал в Мюнхене на конференции по безопасности. Я внимательно слушал его речь, пытаясь уловить в ней следы компромисса с новой реальностью, которая постепенно поглощает Украину. Их там не было. Это была речь героя, который не готов «прогибаться под изменчивый мир», а будет до конца прогибать этот мир под себя. Остается надеяться, что у этого героя будет другая судьба.
О сущностном напишу чуть позже, когда освоюсь с мыслью. Пока заметки на полях новостой ленты. К сожалению, события после гибели Навального действительно стали косплеить хорошо знакомый мне сценарий “затирок” и “зачисток” доказательств после гибели Сергея Магнитского, что заставляет продолжить вчерашний пост. Напомню, его главным тезисом было утверждение, что власти первоначально выдвинут две версии (официальную и неофициальную), - о том, что это несчастный случай, и о том, что это сакральная жертва, - которые со временем объединятся в одну официальную версию о том, что Навального отравили его же соратники при поддержке западных спецслужб.
Ни разу не буду удивлен, если выяснится, что Навального отравили тем же “боевым алюминием”, что и Магнитского, причем из одной и той же уже начатой пачки. Еще меньше удивлюсь, если пару сотрудников ФСИН упадут с какого-нибудь высокого этажа, шагнув по невнимательности на несуществующий балкон. В России разные чудеса возможны.
В этом сценарии сражение за тело погибшего является первым актом битвы за правду. Напомню, что попытки получить образцы тканей Сергея Магнитского для независимой гистологической экспертизы продолжались более десяти лет, и по остроте сюжета история напоминала триллер с исчезновениями этих образцов в одном месте и чудесным одномоментным обнаружением их в другом, еще более странном месте, пока они не были, наконец, официально уничтожены где-то в подвалах судебного департамента. Судя по первым признакам, история повторяется. Есть ощущение, что тело Навального семье не отдадут, по крайней мере, в обозримой перспективе.
Такое “типовое” начало наводит на мысль, что пытки пытками, но я бы не стал исключать и простое умышленное убийство. Я не утверждаю, что оно было, но, с учетом всего имеющегося у меня опыта, исключить такой версии не могу. В пользу нее говорит суета властей, множество мелких нестыковок и ярко выраженное стремление к уничтожению доказательств. Но не только это. Главным аргументом сторонников, как справедливо заметил Колезев, “медленной версии убийства” является утверждение, что у Кремля не было никаких мотивов сейчас убивать Навального и что от этого убийства Путину сплошной вред. Вред есть и будет, и о нем поговорим чуть позже особо. А вот насчет отсутствия мотивов можно и поспорить.
Многие люди полагают, что отсутствие рациональных мотивов означает отсутствие мотивов вовсе. Это не так – помимо рациональных мотивов существуют еще и иррациональные, не говоря уже о том, что, как справедливо выразился Дракон (Янковский) в известном фильме, у нас давно уже убивают без мотивов. Для меня мотив есть – это иррациональный страх Системы, что все держится на соплях и что любая непогашенная оппозиционная сигарета может взорвать эту бочку с политическим перегноем. Нам кажется, что у них все кока-кола, а им, наоборот, кажется, что у нас все пепси-кола, и живут они с подавленным страхом в поджилках. Замечу лишь, что попытка отравления Навального была предпринята в середине электорального цикла и в качестве ответа на идею “умного голосования”. И сейчас мы находимся в аналогичной ситуации: на носу выборы, и приходится срочно снимать Надеждина с дистанции.
Тот случай, когда слова излишни и не сказать нельзя.
Я шокирован, но не удивлен. Это наиболее ожидаемый исход противостояния Путина и Навального. Все к этому шло.
Это спланированное, умышленное убийство, замаскированное под пытку. Создавая Навальному пыточные условия такого масштаба, власти не могли не осознавать, что его смерть является делом времени. Надо говорить не о смерти, а о гибели.
Смерть Навального является серьезнейшим вызовом для системы и, следовательно, ее ошибкой. Мертвый Навальный страшнее для Кремля, чем живой.
Живой Навальый был будущей угрозой, погибший Навальный является текущим вызовом.
Угроза не в акциях протеста, а в том, что гибель будет способствовать сплочению оппозиции. Навальный как знамя, но без личных амбиций на власть, еще более деструктивный фактор для этой власти, чем живой Навальный.
Мотив личной мести являются доминирующим в этом убийстве.
https://youtu.be/HLxyCEEoQLs?si=IrX2_Cmh5VkZnfTx
«Марк Аврелий - не еврей ли?». Эта строка из записных книжек Ильфа – первое, что пришло на ум, когда я прослушал новое интервью Путина из цикла “недосказанное». А у Блинкена дед (или прадед) – киевский еврей. Правильно надо читать так: значит, он не просто масон, а особый масон. А у Бербок дед (или прадед) ярый нацист, но современные немцы ответственности за прошлое не несут. Правильно читать надо: яблоко от яблони далеко не падает. И все в России читают правильно, потому что столетиями приучены читать между строф (между слов).
Когда не хватает наличности для скупки европейской элиты, Путин легко и свободно переходит на личности. И вдруг выясняется, что Пригожин действительно был ему стилистически близок, и государственный язык не так сильно отличается от языка питерских троллей. Точнее, у питерских троллей всегда было на языке то, что у путинского государства на уме. Теперь сам Путин задает стандарты брани, он говорит: «Так можно». Ну что ж, ждите, скоро вся страна углубится в генеалогию, и у каждого в закромах найдется либо дедушка-нацист, либо прадедушка-еврей. Причем второе очевидно хуже, потому что немцы за прошлое не отвечают, а о евреях ничего подобного сказано не было. Так что никаких извинений.
Я склонен верить Путину в том, что он остался неудовлетворенным тем, как прошел разговор с Карлсоном – слишком много задумок осталось невостребованными. Американец не дал ему раскрыть в полном объеме свой потенциал, а распирало продемонстрировать весь ассортимент. Пришлось вдогонку зарядить отечественную журналистику. Она все стерпит.
Все хотят “аналитики по гамбургскому счету», без прикрас - это можно. Но это как наждаком по стеклу для тех, кто верит, что добро всегда побеждает. В принципе, это так, но только на длинных исторических дистанциях, иногда марафонских. Есть такой жанр - “средневзвешенный сценарий”. Это не столько прогноз, сколько текущая оценка наиболее вероятной траектории развития событий при условии, что в обозримой перспективе не произойдет никаких непредвиденных событий, резко меняющих эту траекторию. Такой сценарий часто не сбывается, так как “непредвиденные события» входят в обязательное “меню истории”, но это не избавляет от необходимости выстраивать такие сценарии, так как другого способа навигации в будущем никто еще не придумал.
Не растекаясь мыслью по древу, опишу, каким видится мне сценарий к исходу второго года войны:
1. Вероятность получения Украиной адекватной (не из пипетки) финансовой и военной помощи со стороны США и Европы в ближайшие 6-9 месяцев представляется весьма низкой. Размер помощи будет постоянно отставать от размера потребностей Украины в вооружении и деньгах. Разрыв в какой-то момент может стать критическим при, в общем-то, значительных абсолютных величинах. Давать будут много, но все время меньше, чем надо.
2. На фоне снарядного и финансового голода ВСУ вряд ли смогут в указаный срок улучшить свои позиции на фронте. Смена военного руководства тоже вряд ли даст существенный эффект, так как пришедшие на смену Залужному люди не прилетели с Луны, а являются вторым эшелоном той же самой команды, просто они более сговорчивы. И наоборот, успехи ВС РФ, пусть даже и оперативные, по тем же причинам весьма вероятны.
3. Недовольство мобилизацией, возмущение несправедливостью распределения “тягла войны”, раздражение от растущей в условиях войны коррупции, разочарование от несбывшихся обещаний “летнего кофе на набережной Ялты” вкупе с ослаблением легитимности Зеленского с большой долей вероятности приведут к потере им власти в пределах следующих 12 месяцев. Это сработает, если Зеленский сам резко не изменит политический курс. Но, во-первых, в это все меньше верится, а во-вторых, тогда у него возникнут другие проблемы.
4. Вне зависимости от того, победит ли Трамп, в США с большой долей вероятности победит его подход к разруливанию украинского кризиса. И Украина, и Россия будут поставлены ”на растяжку”. Украине будет сказано в конфиденциальной форме, что финансовая и военная помощь более не будет оказываться, если она не начнет переговоров о мире в обмен на территориальные уступки. Россия также будет проинформирована, что, если Кремль не прекратит войну после отказа Украины от освобождения своих территории военными средствами, США “завалят” Украину оружием, не считаясь ни с какими русскими “красными линиями”.
5. Зеленский, скорее всего, не сможет позволить себе принять предложение о мире в обмен на территории, но его преемник, скорее всего, сможет это сделать, и получит при этом поддержку уставшего от войны населения. Путин, напротив, скорее всего, охотно примет это предложение с мыслью, что после передышки он снова возьмется за старое и повторит агрессию в прямой или косвенной (военный переворот в Киеве) форме в удобное для него время.
6. Новая война не исключена, но более вероятным представляется сценарий, при котором путинским надеждам на продолжение банкета не суждено будет сбыться. История больше не представит ему такого шанса, так как “вчерашняя шутка – уже не шутка”. Все уже знают, чего от него ждать (подсказка: всего), поэтому Запад теперь снова будет жить ожиданием войны и готовиться к ней. А это как раз и будет лучшей гарантией мира. Прямо как в известной поговорке.
7. После перемирия в Европе наступит “малый ледниковый период” с гонкой вооружений, железным занавесом, политикой сдерживания и прочими “приколами” старой доброй холодной войны. Так будет продолжаться как минимум до того момента, когда Путин покинет нас в политическом или физическом смысле, а скорее всего, и некоторое время после того, как это произойдет.
Комментировать интервью Путина Карлсону проще, чем дослушать его до конца. С первых же слов хотелось дезертировать с идеологического фронта, прикрывшись спасительным: «Не слушал, но обсуждаю». Так что, пока я дослушал, прошли сутки, в течение которых все уже оттоптались на содержании. Поэтому я оставлю свои пять копеек при себе. Меня волнует не текст, а контекст. Я не разделяю всеобщего пренебрежительно-снисходительного отношения к событию и согласен с Кириллом Мартыновым в том, что послание выглядит зловещим. Но не содержательно, а функционально.
Интервью, данное Карлсону, стоит в одном ряду с интервью Сталина Лиону Фейхтвангеру (хотя по качеству и рядом не стояло). Следует признать, что «вербовка» Карлсона – если не прорыв, то серьезный успех Кремля, в первую очередь - АП и российских спецслужб. Это крупный актив, и предсказать сегодня, как именно он выстрелит, очень трудно. Скорее всего - не зайдет, но может и сыграть. Цели Кремля очевидны: сломать украинский нарратив и навязать свою интерпретацию событий, а также непосредственно поучаствовать в американской внутриполитической борьбе на стороне Трампа (в этом смысле мы, скорее всего, стали зрителями лишь первой серии второго сезона мыльной оперы «Путин и американские выборы»).
Кому-то достижение этих целей покажется утопией. Но кому-то и способность России стабильно функционировать в условиях войны и под санкциями казалась два года назад утопией, а поди ж ты. Я имел возможость 10 лет назад с близкого расстояния наблюдать, как Кремль взламывает нарративы в «деле Магнитского», подминая под себя ключевых ньюсмейкеров ведущих западных СМИ и распространяя через них свою версию событий со встроенной внутрь «дополненной реальностью». Эта схема часто срабатывает.
Карлсон важен не сам по себе, конечно, а в связке с надвигающимся Трампом. Он проделывает бреши в минных полях, через которые Трамп начнет свое летнее наступление на внешнюю политику Байдена, ориентированную на поддержку Украины. Для этого не жалко подтащить артиллерию самого большого калибра и выпустить Путина на арену цирка. А к содержанию интервью у меня претензий нет: один – не Фейхтвангер, другой - не Сталин. Не стреляйте в пианиста – он играет как умеет.
Личное начало победило начало государственное – логичный и ожидаемый итог продолжавшейся больше года изнурительной борьбы Зеленского с самим собой.
Зеленского можно понять. Вообще это непростая дилемма: терпеть рядом с собой популярного в войсках, но независимого и строптивого командующего, который, выбирая между спасением армии и спасением рейтинга президента, всегда предпочитает спасать армию, или поставить послушного, но непопулярного (как минимум) командующего, который готов будет спасать рейтинг.
С чем-то подобным, как мне помнится, столкнулся некто Александр I во время наполеоновского нашествия, который на дух не выносил некоего Кутузова, предлагавшего царю то отступать до морковкина заговения, то вообще отдать врагу Москву. А царь страдал, и его самолюбие корчилось от боли. Однако терпел, пока старик Кутузов не покинул его естественным путем. Зеленский очевидно решительнее царя Александра. Он не стал ждать милостей от природы.
На самом деле, мы не знаем, что будет дальше. Может, рассосется, а может - и нет. Пути господни неисповедимы. Но на месте Залужного я бы держался подальше от «команды президента» - полагаю, что испытания для него только начинаются. Не думаю, что его оставят в покое. Думаю, что и он не останется в долгу. Сюжет очевидно обострится после начала мобилизации. Возможно, трансформируется в триллер. Главное, чтоб не криминальный.
Для украинцев все, что происходит с их страной с 2014 года, – это одна война, непрерывная война России против Украины. И для Украины все так и есть. Но для России это выглядит иначе.
Для русских – это две войны, существенно различающихся по своей природе, мотивациям и движущим силам. Они слились в нашем восприятии в одну войну, потому что объектом агрессии в обоих случаях стала Украина. Но могло быть и по-другому, и жертвой русской агрессии во второй раз стал бы кто-то еще. Тогда различие в природе первой и второй войны было бы более очевидным.
Первая война России была контрреволюционной. Это была реакция стагнирующего режима на угрозу революции и попытка «вынести» революцию во внешний мир с помощью «маленькой победоносной войны» (не самая свежая и не самая оригинальная идея, популярная у стареющих автократов всех времен и народов). Эта война стоит в одном логическом ряду с Русско-японской войной 1904-1905 года - с той большой разницей, что она оказалась успешной.
Если авантюра Николая II закончилась потерей Порт-Артура, то авантюра Путина завершилась присоединением Крыма. Поэтому Николай разжег войной революцию, а Путин ее удушил «крымским консенсусом», создав в России совершенно новую политическую реальность, которой до этой войны не существовало. Внутри этой новой реальности начала вызревать очередная революция, но уже не либеральная, а национал-большевистская. Эта революция пришла в Россию на чумной волне пандемии и просигнализировала о себе конституционным переворотом 2020 года (истинный смысл которого был замаскирован дискуссией о переназначении Путина в должности президента).
Путаница во многом происходит из-за самого Путина, который сумел вскочить в седло «революционера», крушащего собственную систему. Он как бы совершил революцию против самого себя прежнего, за счет чего и смог остаться у власти. Путин - перебежчик из лагеря «охранителей» в лагерь «национал-большевиков», который сумел их перевербовать и даже возглавить. В этом смысле разговоры о «двойниках Путина», являющиеся спекулятивными в физическом смысле слова, выглядят не столь уж абсурдными в метафизическом смысле слова. В лице Путина мы имеем дело с двумя политическими личностями. Два разных Путина, в том числе, начали две разные войны.
Вторая война – это революционная война. Два года ушло на разбег, пока пружина революции разжималась. Но, так или иначе, на этот раз революция предшествовала войне, а не наоборот. Война 2022-2024 стоит в одном ряду с наполеоновскими войнами и войнами России и Германии в XX веке. Это войны, за которыми прячется реальное движение масс, пусть и оболваненных (а массы отнюдь не всегда движутся в сторону прогресса). Именно поэтому такие войны несут в себе мощный заряд негативной общественной энергии, а не безвольную амбицию умирающей имперской бюрократии. Вторая война России не столько империалистическая, сколько «религиозная», движимая иррациональной идеей безграничной экспансии. Такая война не заканчивается ни победой, ни поражением, она неожиданно просто исчерпывает себя в тот момент, когда иссякает энергия ее революционного заряда.
Нерешительность Зеленского в увольнении главнокомандующего продиктована не личными конъюнктурными, а сугубо политическими, действительно весьма деликатными соображениями. Его волнует не реакция общества на решение об отставке Залужного, а реакция общества на решение о переходе к тотальной войне, то есть к такой войне, «тягло» которой бескомпромиссно ложится на каждого члена общества, не оставляя места для «биполярного мира»: тут и эти - воюют, а там и те - не воюют. Попробую объяснить, как одно связано с другим.
Дело все в том, что Залужный, сам того, может быть, не осознавая, подталкивает Зеленского к принятию именно тех решений, которых требовали от Путина в свое время Пригожин и «коллективный Стрелков» (военная и трудовая мобилизация в самом широком смысле слова и перевод всей экономики на военные рельсы), а принимать эти решения Зеленскому хочется еще меньше, чем Путину, так как для него это прыжок в неизвестность. Вот и получается, что, несмотря на то, что они такие разные, Путин и Зеленский столкнулись со схожими вызовами, и главный из них – именно вызов тотальной войны.
Путин частично решил свои проблемы, «отрезая кошке хвост по частям», но все равно дважды падал в политический кризис (осенью 2022 после мобилизации и летом 2023 во время пригожинского путча). Сейчас он находится на плато стабильности, но размеры этого плато ограничены. У Зеленского возможности «резать хвост по частям» нет, ему придется «рубить хвосты», а это очень инвазивная процедура. Проще «вырубить» Залужного, но по ходу дела выяснилось, что это не снимает проблемы.
Зеленский прямо сейчас проходит через кризис, отдаленно напоминающий тот, который Путин пережил годом ранее. Эпопея с недоотставкой Залужного лишь на поверхности выглядит как персональный конфликт, обострившийся на почве политической конкуренции, а в действительности является внешним проявлением глубинных объективных противоречий, терзающих сегодня украинское общество. Маловероятно поэтому, что отставка Залужного даст хоть какой-то позитивный политический эффект. Скорее всего, даже временной передышки не будет.
В некотором смысле это не конфликт Зеленского с Залужным, а конфликт Зеленского с Зеленским. И даже мобилизация – это всего лишь предлог, но не причина. Причина в неготовности принять решение и сделать выбор между тотальной войной и унизительным миром. Вряд ли, однако, кто-то сможет сделать этот выбор за Зеленского. Залужный ему в этом точно не поможет своей отставкой. И времени на раздумья тоже не остается. Эпоха “странной войны” в кредит заканчивается.
По всей видимости, отставка Залужного все-таки неизбежна. Дело не в распускаемых слухах, а в отсутствии их внятных опровержений со стороны Зеленского. Молчание Зеленского – это и есть, на мой взгляд, главный слух. При этом Зеленский не может не понимать, что происходящее является беспрецедентным подрывом авторитета командующего армией в условиях войны и в момент, когда армия испытывает колоссальные трудности. По сути, дело не в Залужном как таковом, а в моральном духе армии.
Военное двоевластие, в которое стремительно скатывается Киев, рождает критическую нестабильность. Армия разлагается в атмосфере, когда ее командующего обсуждают в желтой прессе как отставленную приму. Под эту музыку противно умирать, и именно поэтому этот спектакль не может продолжаться вечно. Либо президент наконец превратит запятую в точку и уберет Главкома, либо Главком сам поставит точку на судьбе Президента. При этом следует отметить, что отставленный Залужный будет еще большей проблемой для Зеленского, чем оставленный. Так что отставка – это в любом случае промежуточное решение.
Номинальный соавтор закона о запрете “ЛГБТ-движения” недоумевает, почему судья проигнорировала четкое указание законодателя о том, что запрещены именно шесть полосочек, а не семь. Вот было бы семь, то никаких вопросов к судье вообще не было бы. Хотя из опубликованных материалов понятно, что следствие и суд итересовали только две полосочки – желтая и голубая - на кофте спутника девушки, с которым она сидела в кафе. Мне как-то вдруг вспомнился старый анекдот про еврея из города Пятихатки, который везде писал местожительство – Шестихатки, а на все вопросы отвечал: “Какая разница – одной хаткой больше, одной меньше…” Так и здесь – какая разница, одной дугой больше, одной меньше. Был бы человек, а радуга для него в России всегда найдется.
Конечно, как и положено в переломные моменты истории, помимо простых и понятных мотиваций, формирующих поведенческую модель, - типа агрессии, подавленных страхов, зависти, борьбы за выживание и тому подобных, - существенную роль в поведении людей играет обыкновенное помешательство. Может быть, поэтому в эти эпохи рождаются такие феноменальные литературные дарования как Кафка и Хармс. Люди пребывают в состоянии, близком к тому, которое бывает во время посещения дантиста, когда он делает пациенту расслабляюще-веселящий укольчик. Главное, чтобы посещение дантиста не стало для русского народа частью процедуры эвтаназии. Жить под кайфом очень удобно, но можо не успеть вернуться вовремя обратно…
Происходящее в Украине тревожит. Слухи о разногласиях в высшем военном руководстве (между Верховным главнокомандующим и Главнокомандующим) толком не опровергаемые, а скорее распространяемые офисом Президента, интерпретируются в основном сквозь призму натянутых личных отношений между Зеленским и Залужным в контексте ревности первого к популярности последнего. На мой взгляд, межличностные отношения в украинской военно-политической верхушке есть лишь малая и не самая важная грань проблемы.
Речь может идти о первом системном политическом кризисе в Украине с начала войны. Он сопоставим с тем кризисом, который имел место в России летом прошлого года. Триггером этого кризиса является необходимость проведения в Украине дополнительной мобилизации и неготовность Зеленского взять на себя всю полноту политической ответственности за это решение. Его действия в последние недели и даже месяцы в значительной степени продиктованы желанием смикшировать и распределить эту ответственность.
Но и это всего лишь верхушка айсберга. То, что спустя два года после начала войны мобилизация стала причиной такого серьезного политического напряжения, свидетельствует о наличии в обществе разных позиций по вопросу готовности лично «вкладываться» в войну. В том числе и потому, что ее «тягло» распределено неравномерно и, по мнению многих в Украине, несправедливо. Иногда создается впечатление, что Зеленский «теряет контакт с залом», что он как актер интуитивно очень хорошо чувствует.
Об этих тревожных теденциях в коротком специальном выпуске «Пастуховской кухни»:
https://youtu.be/P7MLdhpSDGs?si=rCWBqDxmVr0irxh8
Заранее приношу свои извинения перед всеми, кто найдет в этом посту много опечаток. Положение практически безвыходное. Если показать этот пост «выпускающему редактору», то он его не выпустит, а если не показать, то будет таким, какой есть, то есть с опечатками. На самом деле, все очень просто: сегодня ровно 36 лет как мы находимся с «выпускающим редактором» в законном браке, и я решил злоупотребить тем, что она с Борисом по недосмотру все-таки оставила «ключи» от телеграм-канала и на моем телефоне тоже.
Есть латинское выражение, - пожалуй единственное, которое я запомнил из курса римского права, - «condicio sine qua non», которое моя жена ненавидит, так как я употребляю его к месту и не к месту. Означает оно что-то вроде “решающего условия или причины, без которой ничего бы не было”. Ну так это про нее. Она и является тем самым нелюбимым ею «condicio sine qua non», потому что очень многого в моей жизни, включая и этот канал, без нее бы не случилось.
Феминистки бы ее не поняли. Она и сама могла бы вести десяток Телеграм-каналов, не потому что “она этого достойна”, а потому, что фантастически владеет словом. Она и писала раньше на BBC и еще много где, но, правда, больше под девичьей фамилией, чтобы не множить сущности. Но в итоге предпочла “строить” и “пинать” нас с Борисом, вдохновляя нас на подвиги. Поэтому, например, когда я пишу “у них каждый день - пятница”, приходит Юля, и на этом месте оказывается “у них семь пятниц на неделе”, и все становится на свои места. Я могу долго рассказывать ей о том, как Путин наобещал золотые горы (типа, каждому по квартире, всем по ребенку и, в конце концов, подписал указ о повышении продолжительности жизни), а она, выйдя из ванной и поправив полотенце на голове, скажет: “Короче, я все поняла: Путин приказал долго жить”. И сразу просмотры как у Соловья.
А что я? Я радуюсь и пользуюсь. И работаю на ее личной “Пастуховской кухне”, на которую посторонним вход воспрещен, как она справедливо выразилась, “благодарным пожирателем”. Вот уже 36 лет…
Ну, день сегодня такой. Сергей Медведев выложил первую часть нашего с ним «Большого разговора». Он вышел довольно важным и более глубоким, чем среднестатистический обзор текущих событий, и мне бы не хотелось, чтобы он был этими текущими событиями погребен и закопан на задворках Youtube-вселенной.
О чем разговор? – В основном об иллюзиях и детерминизме.
Мы сейчас переживаем момент некоторой фрустрации в среде антивоенной оппозиции. Ситуативно создается впечатление, что Путин -в шоколаде, а все остальные - тоже в шоколаде, но другом.
И правда, украинское наступление захлебнулось, а русские давят под Авдеевкой и еще Бог знает где. У Путина корейских снарядов и иранских дронов куры не клюют, а Запад никак не примет решение о финансировании поставок оружия Украине на следующий срок. Путин весь из себя ведет избирательную кампанию, а Зеленский не назначает выборы. Украинская экономика стагнирует, а из России идут репортажи о том, что жизнь практически не изменилась. Все это приводит российскую оппозицию в уныние (в лучшем случае).
Но что произошло на самом деле? Это что - крах надежд? Нет, это крах иллюзий. Иллюзий, что процесс будет быстрым и линейным, что «заграница нам поможет», что российская экономика быстро «схлопнется» под действием санкций, что русская армия побежит, испугавшись одного вида «Абрамсов». Короче, это был крах иллюзий о том, что холода будут недолгими и их можно просто пересидеть на печи.
На самом деле, зима будет долгой, в ней будут свои оттепели и заморозки, и надо быть готовыми пройти по тонкому льду немалое расстояние прежде, чем наступит весна. Но ничего в происходящем не указывает на то, что весна не наступит. Мы же помним, что любой крокодил, который солнце проглотил, рано или поздно вынужден раскрывать свою пасть.
https://youtu.be/AsmSMAA29nk?si=3Oonz1Ck6LsXg5eT
Хотел бы предварить выход очередной “Пастуховской кухни” короткой репликой. Как выяснилось в начале XXI века, принцип Империи пережил эпоху Империй. Принцип этот прост: границы Империи нигде не заканчиваются. Этот слоган, ставший таким популярным на улицах Москвы в рамках путинской предвыборной кампании, с равным успехом мог бы сегодня красоваться и в Пекине, и в Тегеране, и в Стамбуле, везде, где очень хотят повторить.
Бывшие Империи заторопились расширяться и бросают вызов провисшему Западу, который, наоборот, размечтался о цивилизационной пенсии, что он якобы может юркнуть в технологическую нору и жить там в полном соответствии с высшими идеалами гуманизма. Этот вызов застал Запад врасплох, и ему теперь приходится переобуваться на ходу, меняя хипповые сандалии на сапоги с портянками.
Западное общество к этому оказалось не готово (где - больше, где - меньше), и потребуется некоторое время, чтобы наполнить старые меха новым духом милитаризма. На мой взгляд, это время как раз и будет самым опасным для мира. Ибо ничто так не вдохновляет на войну, как осознание чужой неготовности к ней, и ничто так не отрезвляет, как понимание того, что можно получить по морде в ответ.
Западу придется наращивать свой военный потенциал и, прежде всего, психологически готовиться к тому, что война – это то место, где умирают. Если эта перестройка произойдет достаточно быстро, то мир будет сохранен с плавной коррекцией зон влияния. Если нет, то нас действительно ждет большая война и новый резкий передел мира.
Лишь восстановив баланс сил, можно будет думать о новой разрядке и новых прорывах мирной политики.
https://youtu.be/qSoWnd5af4Y?si=MO0P6vFudggZ89bh