4779
Привет, меня зовут Юра @seroslov. В этом канале пишу обо всем, что люблю. Я не размещаю рекламу.
1. Сегодня в Москве день города. Планируется, что по случаю 870-летнего юбилея Москвы Владимир Путин откроет парк «Зарядье» (и по слухам объявит там о своем N-ом президентском сроке; для обычных посетителей парк станет доступен уже с понедельника), а Собянин — новые пешеходные зоны, реконструированные в рамках программы «Моя улица». При этом на прошлых выходных ни Зарядье, ни Лубянка, ни многие другие улицы еще не были готовы.
2. Практика открытия общественных пространств к очередному дню города — чудовищная и совковая; в Москве строительный сезон приходится на май-октябрь, в результате строители работают в авральном режиме, чтобы успеть все к сентябрю, а качество работ так себе. (Не все помнят, но Крымскую набережную в 2013 году сдали с опозданием в две недели: в конце августа оказалось, что на все новые пешеходные зоны банально не хватает рабочих и камня, и её отложили на потом. Никто от этого не умер.)
3. При всех резонных вопросах к Собянину, Раковой и другим людям из мэрии, в Москве за последние несколько лет произошел радикальный сдвиг: в городе появилась качественная городская среда как масштабируемый продукт. Это в первую очередь заслуга КБ «Стрелка», — но именно они и стали в определенной степени козлами отпущения за чужие факапы.
Для общественных пространств крайне важна связность: хорошо, если ты можешь отдохнуть на все той же Крымской набережной, но еще лучше, если после можешь уйти с нее и с удовольствием гулять и по другим местам. К осени 2017 года в центре реконструированы ключевые улицы, а количество перешло в качество: в пределах Садового кольца удобно быть пешеходом. В России не ценятся города, потому что в нашей обычной городской среде попросту неприятно находиться; по центру Москвы хочется прогуливаться без цели, и это здорово меняет ощущение от города.
Москва — не Барселона и не Копенгаген, как когда-то хотелось обманываться, но чемпионат мира по футболу она встретит с живым и приятным туристическим центром.
4. Зарядье называется парком, но вообще-то это скорее не традиционный парк, а технологичное общественное пространство, аттракцион, который погружает посетителя сразу в несколько природных ландшафтов. А еще очень насыщенная, компактная зона: Зарядье в два раза меньше Музеона и в пять с лишним раз — парка Горького.
Архитектор Чарльз Ренфро предложил идею дикого урбанизма, при котором городская среда плавно перетекает в дикую природу и наоборот, а павильоны с кафе, культурными и образовательными площадками встроены в рельеф. Зачем все это нужно? Во-первых, чтобы не было скучно, во-вторых, чтобы в Зарядье было приятно находиться круглый год, в любую погоду, а не только летом.
Все это классно, интересно и актуально в глобальном контексте. Поносить Зарядье — это все равно что отрицать необходимость феминизма или отмахиваться от рэп-баттлов. И потом, проект не виноват, что к нему имеет отношение Путин.
Насколько Россия православная страна? Не очень: только 4% россиян ходят в церковь, а 90% тех, кто называет себя православными, никак не участвуют в жизни РПЦ. То есть это вопрос не религиозного выбора, а попытки самоидентификации в условиях проваленного нацбилдинга. Мне нравится гипотеза о том, что 70 лет советской власти отформатировали постсоветского человека до легко восприимчивого состояния чистого листа; однако пустота так и не заполнилась чем-то осмысленным.
Читать полностью…
Классная петербургская история от Юли Галкиной и Виктора Юльева: ресторатор Кирилл Юданов купил коммуналку в модерновом доме Прасковьи Курицыной и, чтобы не жить в говне, привел в порядок не только квартиру, но и парадную. Будете в Петербурге — посмотрите на Лиговке этот дом, он очень стройный и нарядный.
Читать полностью…
Dominion Tower оказался не нужен еще раньше, чем я ожидал: на прошлой неделе семья Гуцериевых выставила бизнес-центр на продажу. Заху Хадид на Шарикоподшипниковской улице можно получить за 2,5 миллиарда рублей.
Читать полностью…
Dominion Tower, Москва. Архитектор Заха Хадид, 2015.
Читать полностью…
1962 год, Советский Союз. В преддверии неизбежного наступления коммунизма шофер грузовика из Горьковской области Николай Козаков расхищает колхозное имущество, отправляется на строительство газопровода в Казахстан и лечится от заикания гипнозом в Харькове. За показной мужественностью — охотой, ездой на мотоцикле и постоянным пьянством — прячется тайная жизнь человека с развитым вкусом, тонкого наблюдателя, знатока античной мифологии. Он пишет стихи, фотографирует, жалеет себя и слишком часто влюбляется.
Отличный проект Кирилла Глущенко теперь не только на бумаге, но и в сети: 1962.gluschenkoizdat.ru
И еще одна штука о войне.
В Петербурге 8 сентября объявят победителя международного архитектурного конкурса на создание мемориального парка и Музея блокады, который расположится в излучине Невы у Смольного. На сайте петербургского правительства можно проголосовать за один из 9 проектов-финалистов; жюри конкурса якобы будет учитывать мнение горожан.
Классных проектов два: финны Lahdelma & Mahlamäki предлагают построить музей в виде спирали (красивый и поэтичный силуэт, такое могли бы сделать и норвежцы из Snøhetta), а уже сами Snøhetta видят музей и парк как единое выставочное пространство и окружают изломанные павильоны полем капусты. На первый взгляд дикое, но на самом деле очень логичное решение: весной 1942 года все городские парки перекопали и превратили в огороды с капустой, картошкой, свеклой и морковью. После того, как видишь эту картинку, понимаешь, что никак иначе быть не может — в блокадном саду не растут ровные газоны.
1. 75 лет назад, летом 1942 года, у новгородской деревни Мясной Бор погибла 2-я ударная армия.
За полгода до того ей поставили задачу любой ценой прорвать немецкую оборону на реке Волхов, чтобы снять блокаду Ленинграда. Армия была укомплектована наполовину, не хватало оружия и снарядов; оборона была прорвана, но из-за недостатка ресурсов наступление через леса и болота захлебнулось, а уже к марту войска оказались в окружении. С весной пришла распутица, и начался голод.
В конце апреля спасать измотанные и деморализованные войска отправили героя битвы за Москву генерала Власова. Власов должен был вывести армию по отбитому узкому перешейку у Мясного Бора, но в мае немцы вновь его перерезали. К 20-м числам июня с тяжелыми боями удалось пробить проход шириной в пару сотен метров, и в прорыв, заваленный в несколько слоев телами убитых, пошли остатки частей. В течение недели коридор еще несколько раз то открывался, то закрывался, а потом мешок окончательно захлопнулся.
Из окружения вышли 20 тысяч солдат и мирных жителей, 30 тысяч попали в плен, 40 тысяч были ранены, 50 тысяч погибли, причем только за май и июнь. Ушедшего в леса генерала Власова немцы пленили в июле 1942 года, впоследствии он стал коллаборационистом, и после войны его повесили. Бывший коридор длиной в несколько километров местные жители прозвали «долиной смерти».
Тема гибели 2-й ударной армии была табуирована до перестройки — то ли из-за фигуры Власова, то ли из-за того, насколько позорны были действия военного руководства, буквально завалившего болота трупами. Однако в конце 1980-х в Мясной Бор стали приезжать волонтеры-копатели, которые за последующие годы перезахоронили несколько десятков тысяч солдат; еще столько же не найдено.
2. Намедни министр транспорта Максим Соколов официально признал, что платная скоростная автодорога М-11 (та самая, что проходит через Химкинский лес) не будет завершена к чемпионату мира по футболу: что-то достроят только к 2019 году, обход Твери будет готов после 2020-го. Ничего удивительного: о трудностях на строительстве «Медуза» подробно рассказывала еще зимой в расследовании с говорящим заголовком «Платную трассу от Москвы до Петербурга не построят к чемпионату мира по футболу».
3. Какая связь между первым и вторым?
Этим летом «Дюнкерк» напоминал об успешной эвакуации окруженных британских частей в 1940 году; аналогичный фильм, снятый на российском материале, имел бы следующий сюжет: почти все герои погибли, их тела остались в болотах, подробности их гибели замалчиваются десятилетиями, а властям, несмотря на насаждаемый культ Великой Победы, это все не нужно. В конце через огромную братскую могилу построили скоростную автодорогу: Мясной Бор — не только место страшной мясорубки, но и крайняя точка 7-го пускового участка М-11.
Нужно отдать должное строителям, еще в 2013 году они перезахоронили несколько сотен останков. Впрочем, дело не столько в восстановлении исторической справедливости, сколько в технике безопасности: болота набиты неразорвавшимися боеприпасами, трассу будущей автодороги разминировали перед началом стройки.
На самом деле фото из известного мема — лишь часть огромного полифонического романа из пары тысяч фотографий и десятков нарративов в параллельных вселенных, которые вы можете составить сами.
Где-то он и она сварливые коллеги, а где-то — счастливая пара; иногда они много путешествуют, а иногда ссорятся; то он изменяет ей с другой, то она пытается искупить свою вину после расставания; он умирает от сердечного приступа на работе, она заложница террористов; он абьюзер, она абьюзер, они оба буллят других. А один из нарративов, например, такой. Их двухлетняя дочь много болеет и умирает. Убитые горем, они обвиняют друг друга в произошедшем. Брак идет под откос, а семейная терапия не помогает. Они расстаются.
«We are not going to lie to you, money is what motivates us», — пишет на своем сайте автор стоковых фотографий, и ему, конечно же, веришь. Великий человек.
В Екатеринбурге есть район Уралмаш — типичный соцгород, построенный в годы первых пятилеток при огромном заводе тяжёлого машиностроения. Рабочий район отрезан промышленным поясом и железными дорогами от центра и живет своей жизнью, поэтому в 1990-е годы он получил репутацию брутального криминального гетто. Конструктивизм, белая водонапорная башня, одноименная ОПГ — даже если не были в Екатеринбурге, обо всем этом вы скорее всего слышали. Более того: до появления успешного «Ельцин-центра» именно Уралмаш — первое, что могло прийти в голову стороннему человеку при упоминании города.
С Уралмашем граничит примерно такой же, хотя и менее яркий район Эльмаш. Уралмаш застраивали в 1930-е, на Эльмаш эвакуировали заводы из европейской части СССР в 1940-е; на Уралмаше — конструктивизм и постконструктивизм, на Эльмаше — неоклассика и «немецкие коттеджи»; на Уралмаше — проспект Орджоникидзе, на Эльмаше — улица Старых Большевиков. Принципиальное отличие одно: у Уралмаша есть свой городской миф, а у Эльмаша нет, поэтому о нем вы скорее всего и не слышали.
В России плохо с городскими мифами (хотя есть, например, сильный романтический образ Петербурга), и это проблема. Место может жить и развиваться только с неравнодушными горожанами, а интерес к своему городу и патриотизм вырастают из локального мифа. Если мифа нет, его нужно придумать; если нет позитивного мифа, сойдет курьезный или даже негативный: быть гордым жителем самого плохого района города проще, чем гордым обывателем обычного, то есть никакого (а на практике они ничем не отличаются). Карта с самоназванными столицами огурцов, шашлыка и пива лучше скуки пустого места.
«Афиша» (и впоследствии The Village) сконструировала образ Москвы как современного глобального города задолго до того, как она им стала, и эта мечта сыграла ключевую роль в обновлении 2010-х годов. Задача региональных городских медиа — в том же: создать свой локальный миф и образ будущего, без этого все не имеет смысла.
В UK выпустили серию марок с архитектурными достопримечательностями.
Читать полностью…
С Ренцо Пиано, который в ближайшие три года будет переделывать ГЭС-2, косвенно связана кровавая история.
Подобно тому, как в начале 1950-х годов СССР подарил сталинскую высотку Польше, один из «больших проектов» Франсуа Миттерана был построен не в Париже, а в Новой Каледонии. Это культурный центр имени Жана-Мари Тжибау, посвященный искусству и быту коренных народов Меланезии.
Жан-Мари Тжибау — лидер освободительного движения канаков, которые обитали на Новой Каледонии до ее захвата Францией. В XIX веке европейцы угоняли канаков в рабство для работы на сахарных плантациях; с ними же пришли корь и оспа, выкосившие к концу века две трети местного населения. Потом на островах нашли примерно четверть всех мировых запасов никеля, и из-за притока рабочих из Азии к концу 1960-х годов канаки оказались на архипелаге в меньшинстве. Напряжение между французской администрацией и коренным населением возрастало, пока в 1980-е годы не вылилось в массовые протесты и партизанскую войну. Возглавляемый Тжибау Канакский социалистический фронт национального освобождения потребовал независимости от Франции.
Осенью 1987 года власти решили провести референдум о независимости архипелага. Фронт национального освобождения агитировал за бойкот голосования, и 60 % избирателей просто не пришли на участки; остальные проголосовали за сохранение островов в составе Франции. Все это лишь подлило масла в огонь: в апреле 1988 года группа радикальных канаков напала на полицейский участок на острове Увеа; они убили четырех жандармов и взяли в заложники еще три десятка полицейских, требуя немедленной независимости.
Захват заложников совпал с президентскими выборами в самой Франции. Французские власти отказались от переговоров с боевиками-канаками и отправили на архипелаг 300 спецназовцев. Всех заложников спасли; во время штурма погибли двое спецназовцев и 19 канаков. Впоследствии оказалось, что 12 боевиков были расстреляны уже после освобождения заложников, — спецназ просто расправился с ними. Победа властей стала же их поражением, и Франция пошла на уступки.
В июне 1988 года премьер-министр Мишель Рокар подписал соглашения с Тжибау: была упразднена должность верховного комиссара, в ведении которого находилось непосредственное управление архипелагом. Французские власти объявили о переходном периоде, который должен был завершиться вторым референдумом о независимости Новой Каледонии. Провозглашался курс на сохранение канакской национальной культуры; фронт национального освобождения отказывался от противостояния. Впрочем, всего через 10 месяцев лидер канаков был убит боевиком-радикалом, считавшим, что Тжибау слил протест.
Жан-Мари Тжибау, изучавший в Сорбонне этнологию, при жизни выступал за создание музея канакской культуры. После его смерти создание музея стало частью политики замирения коренного населения. Архитектурный конкурс 1991 года выиграл Ренцо Пиано: он предложил построить здание в виде десяти усеченных конусов, напоминающих хижины канаков. В 1998 году музей из дерева, стекла и металла завершили — получился удивительный постколониальный хай-тек. В том же году Пиано получил Притцкеровскую премию, а жители Новой Каледонии проголосовали против независимости, получив при этом значительную автономию: в ведении центра остался лишь силовой блок и внешняя политика.
Иронично, что после распада СССР в Польше предлагали снести сталинскую высотку. Культурный центр Тжибау тоже не вызвал восторга у канаков: музей коренных народов — шаг к признанию их культуры, но это все равно здание угнетателей; его спроектировал белый человек, металлические конструкции для здания произвели во Франции, и дерево ироко, используемое в отделке фасадов и олицетворяющее традиционный уклад жизни островов, доставили из Африки.
В 2018 году на архипелаге пройдет новый референдум.
Поучаствовал в новом выпуске подкаста «Медузы» о Москве.
Читать полностью…
Доходный дом Прасковьи Курицыной на Лиговском проспекте, 1908.
Читать полностью…
Мало кто знает, что якорным арендатором московского бизнес-центра Dominion Tower на Шарикоподшипниковской улице, который построила Заха Хадид, является Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства. Чем занимается госкорпорация, которая сидит в дорогом бизнес-центре? Расселяет ветхое жилье.
(Кстати, у них есть полезный сайт, на котором можно посмотреть техническую информацию по каждому дому в России — год постройки и капремонта, серию, количество этажей, все такое.)
1 января 2018 года фонд должен прекратить свою работу, и черт его знает, кому тогда будет нужен Dominion Tower. Сейчас госкорпорация, которую курирует Сергей Степашин, арендует три из семи этажей; за полтора года в здании появились и другие арендаторы, но все это несерьезно.
Кирилл Глущенко в своей мастерской в Северном Чертанове.
Читать полностью…
«Красная стена» Рикардо Бофилла в испанском Кальпе, 1968.
Читать полностью…
На Arzamas вышла хорошая и наглядная справка по архитектурным стилям, начиная с Древней Греции.
А еще не пропустите на «Коммерсанте» эссе Ревзина о появлении микрорайонов (он их заслуженно не любит), а на Meduza — мой текст о советском модернизме, который бы только выиграл, если бы СССР не существовало.
У Экшена Бронсона классный новый клип (но лучше бы снял еще сезон Fuck, That's Delicious).
Читать полностью…
15 идей для путешествия в Петербург
1. Море в «Мачтах» и DOT;
2. Завтрак в Co-Op Garage и «Мечтателях»;
3. Неонордик в Gräs;
4. Жареные мозги и другие субпродукты в Tartarbar;
5. Пицца в Camorra;
6. Морепродукты в Port и Fjord;
7. Стейк в BeefZavod и брискет в Smoke BBQ;
8. На Рубинштейна зайти в «Бекицер»;
9. Коктейль в El Copitas;
10. Водка в рюмочной «Рядом»;
11. Перейти из «Хроник» в Redrum и наоборот;
12. Мороженое во «Вкусных штучках»;
13. Кофе в Mad Espresso Team и Coffee 22;
14. Дёнер-кебаб в «Кройцберге»;
15. Если уже были в «Голицын Лофте», загляните в «Бертгольд Центр».
(Конечно, всегда ещё можно почиллить в Новой Голландии.)
Классно: под Патриаршим мостом появятся кафе и культурные пространства, а сверху — линейный парк. Проект разработал Ренцо Пиано, который сейчас переделывает соседнюю «ГЭС-2».
Читать полностью…