10416
Международник, американист, эксперт РСМД. Экс-«Коммерсантъ», MA in Political Science & International Relations. 4906039048 Взгляд на Россию и мир вокруг нее. По всем вопросам: @xolayno
Анализируя решение о размещении ядерного оружия в Белоруссии (равно как и другие внешнеполитические решения), считаю уместным задаваться следующим вопросом: "Способствует ли это укреплению обороноспособности и безопасности России"?
Представляется, что прямая апелляция к тому факту, что "так делают американцы" свидетельствует, что цель этого решения в первую очередь политическая: поднять ставки и вынудить США и другие страны Запада считаться с интересами России и пойти на переговоры по Украине.
США действительно размещают порядка сотни старых ядерных авиабомб времён Карибского кризиса в Европе — их значение в первую очередь политическое, поскольку с тех пор у США появилось и более "умное", и более эффективное ядерное оружие, так что чисто военного эффекта от них немного.
Собственно, никто не мешает и России применять ядерное оружие для защиты Белоруссии от нападения, не размещая его на ее территории. К тому же Европа от США далеко, а Россия с Белоруссией имеют обширную сухопутную границу.
Так что как и американские авиабомбы, российское ядерное оружие в Белоруссии не несёт прямой угрозы и не увеличивает риск его применения — цель, повторюсь, политическая. Демонтаж старого миропорядка и демонстрация того факта, что Россия имеет масштабный потенциал для дальнейшей дестабилизации в случае игнорирования интересов, которые Москва считает критически важными.
Активизацию китайских мирных усилий (в том числе сегодняшнее заявление) нужно, уверен, воспринимать в контексте утечек о возможной поставке Пекином вооружений или технических мощностей для их производства российской стороне.
Если мирные инициативы КНР не возымеют успеха, тогда Китай получит моральное обоснование помощи России — Ван И, глава китайской дипломатии, уже заявлял европейским чиновникам, что считает странной ситуацию, при которой поставлять оружие Украине — нормально, а России — предосудительно. Контраргументы его не убедили.
Китай при этом продолжает придерживаться исключительно своей линии — Россию он поддерживает в рамках своего противостояния с США, а не из-за большой любви (хотя для Си Цзиньпина лично в этом сотрудничестве есть и эмоциональный аспект).
Часть американского экспертного сообщества это понимает: на страницах профильных изданий начинаются дискуссии о перегибах в китайской политике Вашингтона и необходимости избежать эскалации в двусторонних отношениях — что позволит, в частности, нанести ущерб России.
Но в целом антикитайский консенсус в США крепок, и противостояние Пекину поддерживают обе партии.
Так что в ближайшем будущем вектор будет однозначным: антиамериканизм Китая и антикитаизм США будут отталкивать Пекин от Вашингтона и способствовать его сближению с Москвой.
Внешнеполитическая часть послания российского президента, я думаю, скорее будет воспринята на Западе как слабая.
У России, с точки зрения Запада, есть два козыря в нынешнем противостоянии: во-первых, стойкость экономики, во-вторых, ядерный арсенал. В нынешнем послании были задействованы оба: экономику обещано укреплять и не закрывать, о ядерном арсенале напомнила приостановка участия в ДСНВ.
При этом оба этих козыря Западу все равно известны: на укрепление экономики решено ответить наращиванием помощи Украине — спустя год экономика Украины стабильна благодаря внешней помощи, инфраструктура также находится в приемлемом состоянии.
Что касается ядерного арсенала, США и Западная Европа уверены, что Россия его не применит — такое применение не будет эффективным с военной точки зрения и отвадит от поддержки России Китай, Индию и другие страны, которым такая эскалация не понравится.
То есть к противостоянию на нынешних условиях Запад готов, и считает возможным победить. Нового явлено ничего было, и это, пожалуй, ключевой внешнеполитический итог послания.
Накануне первой военной годовщины телеграм занят подведением итогов и наблюдением за давно ожидаемым "российским наступлением".
Интересную лепту в дискуссию вносит Дара Мэссикот из аналитического центра RAND, ранее изучавшую военную политику России в Пентагоне. В статье "В чем просчиталась Россия" в журнале Foreign Affairs она сначала традиционно указывает на ошибки Москвы при проведении кампании: по ее мнению, излишняя секретность не позволила как следует подготовиться к наступлению, насытить группировку войск боеприпасами и живой силой.
Из-за этого замысел операции был составлен скорее посвященными в планы политиками, а не генералами, и потому отошёл от положений российской военной доктрины.
В частности, вместо многонедельных авиаударов по инфраструктуре и силам ПВО, которые должны были проложить дорогу мотострелкам, было принято решение наступать широким фронтом без подготовки: это не только создало проблемы при сопротивлении частей ВСУ, но и перегрузило линии снабжения.
Кроме того, политики, по мнению Мэссикот, не ожидали сопротивления со стороны украинских сил и рассчитывали на схлопывание обороны при массированном наступлении и активизации пророссийского подполья. Потому, в частности, и экономика не была переведена на военные рельсы — в частности, не был резко увеличен выпуск артиллерийских снарядов.
Главное, однако, в другом: на фоне победных реляций после «перегруппировок» российских сил во второй половине 2022 года, Мэссикот предостерегает элиты США и Западной Европы от недооценки России.
«Российская армия, безусловно, понесла потери, однако она все еще способна к проведению сложных операций, усвоению новых навыков и поддержанию боёв такой интенсивности, которые не под силу многим другим армиям мира», — пишет она. В качестве примера адаптации ВС РФ к новым условиям она приводит изменившуюся тактику использования авиации, значительный прогресс в деле форсирования водных преград и успехи в деле уничтожения инфраструктуры. Отмечает она и адаптацию экономики к военным нуждам.
Прогноз, однако, неутешительный: пока Украина готова сопротивляться, США и Западная Европа готовы поставлять оружие, а Россия продолжать адаптироваться, бои будут продолжаться.
О вероятных вариантах разрешения конфликта позволю себе высказаться чуть позже.
Постоянные визиты Зеленского в зону боев — в том числе, наверное, самый рискованный, в Бахмут, показывают, что сам украинский президент прекрасно осознает свою роль в нынешней ситуации. И дело вовсе не в "самопиаре".
Зеленский сегодня важен для Украины не как стратег, не как дипломат, не как великий лидер, выдающийся военачальник или искусный политик. На него не завязаны ни оперативно-тактические решения на земле, ни конкретные пакеты внешней военной и финансовой помощи.
Роль Зеленского сегодня практически исключительно символическая, и его основные занятия это как раз фотографии, интервью и выступления в СМИ. В плане усиления военных возможностей Украины визит ее президента на фронт может оказаться полезнее очередного звонка в Вашингтон, учитывая как снижающиеся возможности США для помощи, так и критику со стороны некоторых внутриамериканских сил.
Именно поэтому призывы некоторых сегментов российского Телеграма нанести удар по Зеленскому во время такого визита контрпродуктивны: он не изменит ситуации на земле, не снизит поставки западного вооружения и не приведет к капитуляции. Наоборот: физическая смерть Зеленского была бы его наиболее мощной медийной победой, символическим переломом, мощным стимулом для поставок пока еще не переданных систем вооружений.
Украина и ее судьба от жизни и судьбы лично Владимира Зеленского не зависят. И он это прекрасно понимает: в этом секрет его поведения.
В российском околополитическом сообществе есть распространенное убеждение, что мир, построенный на несправедливости и неравенстве, этих самых несправедливости и неравенства очень стыдится и даже боится.
Иными словами, достаточно показать нечестность мироустройства, громко заявить о нем с трибуны, обнажить его, и санкюлоты международной политики, согбенные жертвы колониализма и произвола великих держав, сами соберутся в непобедимый кулак, скинут с престола захиревших сюзеренов мирового порядка и поставят в бывшем тронном зале священное знамя многополярности.
Идея представляется сомнительной: это как ждать революции в стране, жителям которой рассказывают о дворце министра или коррупционных схемах крупного чиновника.
Реальность, состоит в том, что несправедливость, в общем, всех устраивает. Не существует государств и народов, которые ради некоей абстрактной справедливости и равенства готовы разбивать свои страны в кровь о колючую стену однополярной системы.
Некоторые государства действительно готовы действовать: не ради истины, не ради великих целей, а только и исключительно ради своих национальных интересов. Левой рукой они принимают зерно от одной стороны, правой — поставляют беспилотники второй стороне. Идеи из их уст могут звучать самые разные, все, что их волнует — свои интересы.
Все дело в том, что король, которого вы хотите свергнуть, не боится страшных откровений о том, что он голый. Это все знают и это всех устраивает: при этом короле можно неплохо жить, что-то зарабатывать, он лишь требует лояльности и сильно не мешает. Бросать ему вызов опасно — у него казна, у него войска и рекордный военный бюджет, на его стороне пассивное большинство, которое не чувствует себя сильно ущемленным, да и идеи из его манифестов звучат красиво.
Чтобы свергнуть короля и заменить его систему своей (пусть на ваш взгляд и более справедливой), нужны две вещи.
Первая: альтернатива. Но не та, что лишь красиво звучит — в карман ее не положишь — а та, что помимо прочего даст всем стать богаче, что-то заработать и получить выгоду.
Вторая: сила. Военная и экономическая. Иначе король скажет вам: "Да, мне можно то, чего нельзя вам. Да, это двойные стандарты". И окружающие в душе согласятся с ним: что позволено Юпитеру, быку, как известно, не позволено.
Король не боится громких слов. Король боится гильотины. А если ее у вас нет — тяжёлые времена ждут вас, ваши памятники и вашу церковь.
В 1994 году майор ВВС США Томас Гриффит защитил диссертацию под названием "Стратегические удары по национальным системам электроснабжения", где разобрал эффективность ударов по электросетям для достижения непосредственно военных и политических целей и представил ее пентагоновским специалистам.
Он разобрал несколько случаев — в частности, атаки на инфраструктуру Северной Кореи (уничтожено 90%, страна две недели была в полном "блэкауте"), Вьетнама (85-90%) и во время первой войны в Ираке (более 90%).
Гриффит выявил четыре цели, которые преследуют подобные удары: воздействие на военную инфраструктуру (1), на производственные мощности (2), на лидеров (3), и наконец, на настроения общественности (4).
Что касается конкретно военных целей (1), автор счел эффекты умеренными: военная инфраструктура имеет приоритетный доступ к оставшимся в сети генерирующим мощностям, и потому, например, радары и средства связи все равно продолжают работать. Потому удары по энергосетям способны внести сумятицу в ряды войск противника, однако не годятся для полноценного воздействия и к успехам почти не приводят.
Производственные мощности (2) страдают гораздо лучше, однако есть одно но: уничтожение электросетей помогает в длительной войне на истощение против большой страны. Это не работает во время краткосрочных кампаний. Кроме того, Гриффит пишет: "В войне против небольшой страны с внешней поддержкой удары по электросетям для остановки производства не будут иметь значительного эффекта, поскольку страна сможет компенсировать потерю мощности с помощью распределения производства и внешней помощи, что показали примеры Северной Кореи и Вьетнама".
Воздействие на лидеров (3) также не оказывается эффективным. Причины, во-первых, в растущем чувстве национализма и готовности страны идти на жертвы, а во-вторых в том, что перемена линии поведения лидера под внешним воздействием может восприниматься как слабость, и потому лидер на нее не идет.
Наконец, общественность (4). Она, как утверждает Гриффит, действительно страдает и становится склонной к апатии, но, как показывают исследования конфликтов после Второй мировой, не конвертирует свое недовольство в политическое действие.
Подводя итоги, майор Гриффит советует Пентагону не полагаться на уничтожение энергетической инфраструктуры. Во-первых, оно не достигает политических целей войны, поскольку военные все равно сохраняют доступ к электричеству, а гражданское население не меняет власть из-за перебоев со светом. Во-вторых, сами атаки редко оказываются успешными: чтобы авиаудары полностью обесточили страну, ее энергосистема должна быть сконцентрирована в одном месте и не иметь большого числа резервных соединений, а также внешней помощи. В-третьих, они крайне усложняют послевоенное восстановление страны и имеют значительный негативный репутационный эффект: к ним крайне отрицательно относятся внешние наблюдатели.
Из этого случая есть одно исключение: если стоит задача остановить военное производство государства во время долгой войны. Но государство это, как мы помним, не должно иметь масштабной помощи из-за рубежа. "В военно-воздушных операциях будущего пользы в ударах по национальным энергосистемам будет мало", — заключает Гриффит.
Падение российских ракет на территории Польши не будет считаться нападением на Польшу. Для определения "нападения" важен умысел, желание напасть. Вопиющим инцидентом это назвать можно, нападением — нет. 5 статья устава НАТО спит спокойно.
Читать полностью…
Новое премьерство Биньямина Нетаньяху в Израиле — хорошая новость для Москвы, и дело здесь совершенно не в том, "друг Путина" он или нет. Он — друг российского видения мира.
В рамках нынешней политической стратегии все, что хочет Россия от партнёров по международных отношениям — чтобы они соблюдали свои собственные интересы. Собственные, а не "интересы человечества" и не "порядок, основанный на правилах": этот термин из лексикона американских политиков и идеологов, похоже, вызывает у действующего российского руководства настоящую ненависть.
Иными словами, Россия на мировой арене хотела бы видеть Эрдоганов, Трампов и Нетаньяху — с ними можно договориться, а не Джонсонов и Байденов — с ними договориться нельзя.
Нетаньяху глух к идеологемам об общей судьбе человества. Ему важно, что будет с Израилем и евреями. Ему важно, чтобы Иран не получил новые российские самолёты; чтобы израильские лётчики и дальше могли свободно бить по целям на территории Сирии; чтобы в России работал "Сохнут"; наконец, чтобы Москва и дальше аккуратно балансировала между Израилем и странами Ближнего Востока.
Все это Москва может дать. И даст. И дальше будет поощрять приход к власти политиков, которым нужны доступные энергоресурсы и политическая благосклонность Москвы. А уж как это называть — «цинизм и безнравственность» или «соблюдение собственных интересов» — зависит от наблюдателя.
Турки напали на курдов в Сирии: все обсуждают какие танки куда идут, и какие ракеты куда летят. Между тем, вообще не рассматривается важный аспект: зачем Россия подставляет своих союзников?
Там, куда теперь катятся турецкие танки, у Москвы были свои войска. Но она предпочла не вмешиваться, отдав курдов да растерзание туркам.
Да, курды — основной союзник США, но в последнее время они стали активно взаимодействовать с Россией. Например, когда снимали блокаду города Дейр-эз-зор (там вообще героическая история, несколько лет держали блокаду), штурм шел с двух сторон. С одной стороны — сирийская армия, с другой — курды. И российские самолеты поддерживали курдское наступление. Минобороны организовало даже совместный штаб, назвав сотрудничество очень важным.
Курды в ответ расщедрились, пообещали почти все, что хочет от них Москва: даже в перспективе подчиниться центральным властям. Казалось бы, важная победа.
А теперь русские для курдов оказались в одном ряду с "турецкими фашистами", которые пришли грабить мирные дома и убивать женщин и детей.
Почему? Есть вполне вероятный ответ.
В Сирии до сих пор идет война. "Исламское государство", в общем, разбито, но в провинции Идлиб огромный анклав боевиков: порядка 50 тысяч бойцов умеренной оппозиции. Бойцы Асада мрут пачками в этих боях — недавно публиковался список офицеров элитной военной академии, и там десятками указаны те, кто только выпустился и сразу же погиб.
А тут неожиданно боевики сдали важнейший аэропорт Абу Духур в той самой провинции Идлиб. Буквально за день до турецкого вторжения. То есть вырисовывается следующая картина: Россия и Турция договорились, что туркам не будут мешать убивать курдов в Африне, а в обмен Турция уговорит оппозицию уйти из нужного Асаду аэропорта.
Россия кинула своих союзников-курдов ради любимого Асада. А между тем, курды в любом случае будут важной часть сирийской политики уже после войны. И "ценность" российского союза они будут помнить. Как, кстати, и другие силы и государства региона.
Тут тем временем сломались США: Трамп и республиканцы не пошли на попятную и не разрешили легализовать в стране 200 тысяч "временно прибывших" сальвадорцев и почти 800 тысяч нелегалов, приехавших в Штаты в раннем детстве. "Внешпол" писал о них двумя сообщениями ранее.
Демократы в ответ не стали голосовать за новое финансирование публичного сектора, и США ушли в так называемый "Шатдаун" (Shutdown), то есть в бюджете формально закончились деньги на работу власти.
Выглядит это так: в федеральных ведомствах (самых разных, в Национальных парках, в пресс-офисе Белого дома, где угодно) работники делятся на две группы: критически важные (руководители) и неважные (нижнее и отчасти среднее звено). Причем заранее это никак не обговаривается — о том, что ты неважный, ты узнаешь за несколько дней до предполагаемого шатдауна.
Все неважные сотрудники уходят в вынужденный отпуск до возобновления финансирования — им даже формально запрещено, например, проверять рабочую почту.
За несколько дней до шатдауна они обучают руководителей своим обязанностям: то есть в пресс-офисе, например, пресс-секретарь президента изучает, как бронировать переговорки, как объявлять о начале брифинга через громкоговоритель, куда относить грязные чашки из-под кофе. Многие руководители буквально заново узнают собственные места работы и понимают, каково приходится рядовому сотруднику.
То есть государство работает, но работает буквально с помощью "искусственного дыхания". Когда деньги все-таки находятся, вынужденные отпускники не получают ничего, а работавшим сотрудникам возмещают все долги. Это же, кстати, касается и вооруженных сил США: им выплатят все долги по жалованию за дни "шатдауна".
Эффекты от этого всего, конечно, сплошь негативные: в 2013-м 16-дневный шатдаун стоил экономике порядка 20 миллиардов долларов. Помимо прочего, страдает репутация власти внутри и имидж страны за рубежом. Зато, по крайней мере, теперь пресс-секретарь Трампа будет знать, куда относить грязные чашки.
Меркель пару дней назад невольно показала, каким будет будущее Германии и, соответственно, всей Европы. У этого будущего есть имя — Себастьян Курц, и этому будущему нелегальные мигранты не нужны.
«Да, австрийский канцлер молод, спору нет. Мы работаем над тем, чтобы стать хорошими партнерами», — Меркель запнулась и опустила взгляд на бумаги, но ответа там не было. «Но молодые для меня так же важны, как и люди в возрасте», — выпалила она и поспешно прекратила пресс-конференцию.
62-летней канцлерин было ощутимо неудобно стоять рядом с энергичным и харизматичным 31-летним Курцем — мальчиком, который уже приготовил ей политическую могилу.
Курц — европейский политик новой формации, правоцентрист. В отличие от предшественников, он не стал создавать очередную аморфную и непонятную коалицию с леваками, а пошел на союз с ультраправой Австрийской партией свободы.
Он сделал все для перекрытия основного маршрута нелегальных мигрантов с Ближнего Востока, ужесточил миграционную политику и стал в стране настоящим героем.
Курц не орет и не голосит, как типичный ультраправый, а говорит мягко и сдержанно, выглядит опрятно и интеллигентно: но политику при этом проводит почти такую же, и проводит успешно. Жесткий и харизматичный австриец — свой среди вялых европейских элит, но совсем иной внутри.
Немецкие медиа уже вовсю хвалят его и подыскивают своего Курца, который сможет встать у руля Европы. Себастьян доказал: левацкому мигрантолюбскому будущему всей Европы есть отличная альтернатива.
И это не замшелые коричневые неонацисты с Гитлерами наперевес, а опрятные, утонченные и чрезвычайно умелые «Курцы», уверенные, что у Европы еще есть будущее.
Идентифицированы дроны, которыми боевики в Сирии атаковали Хмеймим — обычные любительские полетные контроллеры Pixhawk 2, доступные на Алиэкспрессе и в любом китайском магазине электроники за 30 тысяч рублей.
Это полноценный бортовой компьютер, способный лететь по заложенному маршруту и выполнять любые действия (разворот, долгосрочный облет, сброс груза, возвращение на базу) по команде с пульта управления или по заранее заложенной программе, которую можно наметить с помощью любого телефона на Android.
Дроны были "самолетного типа", не квадрокоптеры: если прикрепить на такую машину лёгкий двигатель внутреннего сгорания (стоимостью тысяч в 20 рублей), то вполне можно достичь дальности полета в несколько десятков километров.
Учитывая, что местоположение Хмеймима и его координаты легко гуглятся, становится понятно: собрать такую машину и атаковать ей российскую базу может практически любой желающий.
На этом фоне особенно жалко и беспомощно выглядят комментарии российских военных, которые, конечно же, назвали американцев поставщиками всей электроники.
"Внешпол" интересуется: это глупость или намеренный обман со стороны Минобороны?
Северная и Южная Кореи сегодня впервые за два года провели переговоры: дипломаты беседовали больше 11 часов.
Пхеньян подтвердил курс на умиротворение полуострова и заявил о намерении не допустить войны. В Пхенчхан (не путать с Пхеньяном) на Олимпиаду поедет северокорейская делегация.
При этом КНДР решительно возразила против обсуждения ядерного вопроса. «Все наше оружие, включая атомные и водородные бомбы, а также баллистические ракеты направлены на США, а не на наших братьев (южан), и не на Китай с Россией», поэтому, мол, и нечего братьям это обсуждать. Будете настаивать — все переговоры пойдут прахом.
Миролюбивую риторику Северная Корея использует для легитимации ядерного статуса, выражая готовность к переговорам и миролюбивость, выводя вопросы атомных бомб за скобки. И соглашаясь на такие переговоры, южане и все мировое сообщество по сути идут на поводу у северокорейцев.
Южная Корея пока такому раскладу противится: в Сеуле подчеркнули, что будут добиваться безъядерного статуса всего Корейского полуострова, и координировать свои усилия с Китаем, Японией и США, невзирая на все разговоры о братьях.
Белый Дом, кстати, отреагировал ожидаемо по-американски: вот, мол, северокорейцы поучаствуют в Играх, увидят, как здорово не быть изолированными, и исправятся. Это, конечно, вряд ли.
Коллеги, хорошо знакомые с анализом соцсетей и сбором информации, подвезли комментарий к посту про NetzDG. Тут стоит отметить, что под Четвертым рейхом понимается Германия+Австрия+Швейцария.
Я считаю такую трактовку излишне сложной и не учитывающей значительного влияния идеологии на процесс принятия решений во многих западных странах. Германия действительно старается быть более самостоятельной, но признаки этой самостоятельности стоит искать не в постах соцсетей.
Что касается "четвертого рейха" — сравнение громкое, но лишь отчасти оправданное: политики Германии и Австрии в кулуарах действительно воспринимают друг друга как чуть ли не граждан одной страны.
Дискуссии о "китаизации" России на фоне визита Си Цзиньпина игнорируют исторические реалии.
Во-первых, Россия культурно и исторически является частью Европы (несогласные могут попытаться вспомнить имя хотя бы одного китайского композитора или корейского писателя). Что примечательно, и для Китая Россия — это европейская страна, а не братская азиатская держава.
Нация как исторический конструкт уже сложилась, и ее суть не поменяется от продажи нефти в Китай. Нынешний разрыв с ЕС и остальной Европой — историческая аномалия, которая не может продолжаться вечно, и Париж с Веной при открытии границ немедленно потеснят в рейтингах популярности что Сеул, что Ташкент.
Во-вторых, нехитрый ресурсный экспорт в случае изменения политической обстановки не составит большого труда переориентировать обратно, учитывая наличие инфраструктуры и неизбывное преимущество "близкого" трубопроводного газа перед "дальним" сжиженным.
Кроме того, диверсификация поставок ресурсов и развитие связей со странами "глобального юга" в любом случае будет полезным и при восстановлении полноформатных отношений с ЕС.
Иными словами, сейчас опора на Китай остаётся одним из немногих способов замедлить падение уровня жизни и добиться хотя бы скромного экономического роста. Преимущества от этого — как краткосрочные, так и долгосрочные (диверсификация), на мой взгляд, во многом перевешивают риски. Это далеко не идеальный выбор, но в нынешних условиях выбирать, увы, не приходится.
Война закончится договором. События последних месяцев свидетельствуют, что непрямое военное столкновение России и Запада имеет только один вариант разрешения.
I. Многочисленные разговоры в России о «китайском мирном плане» и «недоговороспособности Зеленского» означают только одно — первоначальные цели российской операции признаны недостижимыми. Россия хочет фиксации территориальных приобретений и выход на взаимоуважительные отношения с Западом.
Взаимоуважительный при этом не означает дружественный — отношения США и СССР времён Карибского кризиса были, несомненно, именно такими. Отчасти страх, отчасти ненависть, но уважение претензий и красных линий было несомненным.
II. Вариант невозможности разгрома России начинают осознавать и на Западе.
Во-первых, государства Западной Европы и США не могут позволить себе достаточную степень экономической и политической мобилизации, теоретически необходимой для нанесения России стратегического поражения — общества просто не чувствуют достаточной остроты угрозы для их непосредственных жизней, накапливая усталость от войны.
Во-вторых, российский ядерный статус неизменно ограничивает степень вовлечённости стран НАТО в прямой конфликт. «Красные линии» танков и самолётов или прогнулись, или прогнутся, однако прямого участия солдат альянса в боях ожидать не приходится в любом случае, равно как и вторжения российских войск на территорию НАТО.
В-третьих, санкции и экономическая блокада России в итоге ограничены Западным миром — коллеги из ЕС используют формулировку West against the rest, то есть «Запад против всех остальных». Это позволяет России поддерживать экономику и военную машину на плаву.
Отсюда все разговоры о требовании к ВСУ показать успех на поле боя к сентябрю: общества западных стран потребуют отчёта об успехах от своих политиков, выбравших линию на поддержку Украины деньгами и оружием. Отсутствие таких успехов добавит веса позиции «мир любой ценой».
III. На этом фоне выглядит странным отсутствие четко обозначенных российской стороной целей. Зеленский представил свою «формулу мира», которая фактически является программой-максимум для Украины — возврат к границам 1991 года, компенсации и суды.
Российские цели при этом продолжают формулироваться в размытых категориях демилитаризации и денацификации, защиты людей Донбасса и обеспечении безопасности страны. Наличие какого-либо формального плана из конкретных пунктов позволит сближать позиции сторон и приближать сначала прекращение огня, а затем возможное (далеко не сразу, увы) политическое урегулирование.
Это крайне важно для российского общества — понимать, для чего гибнут люди и в чем цель действий руководства страны. Кроме того, среди союзников России или нейтральных стран (таковых большинство, это те самые "rest") наличие чёткого российского плана также может найти понимание.
В условиях, когда решительная победа одной из сторон конфликта признана невозможной, имеет смысл подготовиться к неизбежному дипломатическому урегулированию. Война, повторюсь, закончится договором.
Искать внутриполитический расчет в визите Джо Байдена несложно: ему во время выборов действительно предстоит отчитываться перед налогоплательщиками за расходы, которые они понесли из-за поддержки Украины.
Главная новость не в этом — она в персонализации конфликта. К термину «путинская война», который часто применяют СМИ США и Западной Европы, в каком-то смысле добавляется и термин «байденовская война» — именно американский лидер становится реальным главнокомандующим противной Москве стороны, российский тезис о «войне с НАТО» все больше наполняется реальным содержанием.
С обеих сторон у руля лидеры, живущие в культурах, где отступление позорно и порицаемо. Такого масштабного личного противостояния руководителей двух крупных держав мир не помнит с момента вражды Хрущева и Кеннеди. Тогда, однако, главы США и СССР обменивались вполне чинными письмами и искали способ избежать конфликта. Нашли.
Сейчас такого нет: из любезностей лишь неявное согласие России на визит Байдена в Киев, которая могла сообщить Вашингтону, что «не может гарантировать безопасность президента США», но, видимо, не сделала этого.
Линии будут прочерчены завтра, когда сначала Путин, а затем Байден обратятся к народу и к народам, будучи в тысяче километров друг от друга. Говорить они, что характерно, будут об одном и том же.
Вопрос военного времени — насколько можно судить, среди российского руководства господствует точка зрения, что нынешнее затягивание боев на Украине несёт выгоды России, поскольку на Западе постепенно будет таять поддержка Киева, без которой он не сможет оказывать дальнейшее сопротивление.
Кроме того, предполагается, что ВСУ из-за российских ударов по инфраструктуре также будут терять управляемость и боеспособность, что приведет к отступлению.
Полагаю, что это ошибочная идея: затягивание конфликта опасно и разрушительно для России. Атаковав ВСУ внезапным ударом и купировав внутреннюю оппозицию, Россия решительно включилась в противостояние с первого дня и имела возможность задействовать все имеющиеся средства (включая удары по инфраструктуре, которые — не касаясь моральной стороны вопроса — никто не мешал наносить уже в феврале). Уже тогда Москве были доступные все ее ресурсы, все решения, все виды вооружений и стратегических решений.
Украина же со временем получает доступ ко все более растущему числу ресурсов и вооружений. Обладая на 24 февраля «Стингерами» и «Джавелинами», сегодня Киев смог получить разведывательные колесные танки, и перспектива передачи ему танков гусеничных, а затем и боевых самолетов, становится все реальнее. Это было невозможно представить ещё в марте — с тех пор контролируемая российскими войсками территория отнюдь не увеличилась.
Россия отвечает на поставки техники мобилизацией и милитаризацией: это логичный ответ с сиюминутной военной точки зрения, но сомнительный с точки зрения долгосрочной перспективы.
Любой конфликт заканчивается мирным соглашением, и России ещё предстоит восстанавливаться и переобустраиваться в мире. И в этом смысле милитаризация экономики и обескровливание (из-за погибших на фронте и уехавших) нашей и так немолодой (медианный возраст — 39 лет) стране точно не помогут.
Последствия для Украины (медианный возраст — 40 лет) ещё более разрушительны из-за масштабного уничтожения инфраструктуры, гибели солдат и мирных жителей и отъезда беженцев (многие, как мы понимаем, осядут в ЕС). Ее восстановление будет фактически проспонсировано огромными вливаниями со стороны очень мощных с экономической точки зрения стран и доступа к их рынкам, но это не вернет невосполнимый человеческий ресурс.
То есть затягивание конфликта одинаково вредно как для России, так и для Украины. Парадоксально, что своего рода долгосрочную выгоду от нее получают страны Западной Европы. Терпя невзгоды и тратя деньги сейчас, они диверсифицируют поставки ресурсов на будущее (пусть пока и по более высокой цене, но диверсификация делает вас независимым от ведущего поставщика), преодолевают зависимость от России, перестраивают промышленность и укрепляют армию.
США, в свою очередь, терпят снижение роста ВВП, но получают рабочие места и масштабный госзаказ в оборонном секторе, а также реальный опыт бескровной для себя войны с российской армией. Самое главное, что они не теряют при этом основного ресурса: человеческого.
Западная Европа в любом случае выйдет из конфликта сильнее, самостоятельнее, политически спаяннее и мобилизованнее. США получат опыт войны с Россией, не пролив ни капли американской крови. Украине помогут восстановиться. России, увы, придется выкарабкиваться самой.
Передача Украине американских комплексов ПВО Patriot — безусловно, шаг к дальнейшей эскалации, но шаг, который из Вашингтона видится умеренным и просчитанным.
Его необходимо рассматривать в совокупности с недавним решением властей США ограничить дальность передаваемых Киеву ракетных систем HIMARS (громко озвученным через прессу), а также отказом передать ракеты ATACMS, способные наносить удары по целям в пределах 309 километров от точки запуска. Без ответа остаются идущие ещё с февраля просьбы Киева передать ему современные танки, самолеты и беспилотники.
То есть США воздерживаются от наращивания наступательных возможностей ВСУ, передавая только то, что с точки зрения Вашингтона должно помочь Киеву нивелировать преимущество ВС РФ и недопустить вступления США в войну.
Во время первой фазы наступления это были ручные противотанковые комплексы Javelin, призванные дать ответ на преимущество российских сил в бронетехнике. Когда бои приняли затяжной характер, Киеву передали HIMARS для борьбы с перевесом ВС РФ в артиллерии. Сейчас, в ответ на обстрелы инфраструктуры, Киеву передадут комплексы Patriot для борьбы с баллистическими ракетами и самолётами российских ВКС.
Эффективность комплексов Patriot в борьбе с ракетами и беспилотниками-камикадзе не под управлением американских военных при этом сомнительна: они не смогли защитить нефтехранилища Саудовской Аравии ни от ракетных атак йеменских повстанцев-хуситов, ни от иранских беспилотников-камикадзе. Для самолетов угроза гораздо более реальна.
Тем не менее, анализ шагов Вашингтона позволяет проследить проводимую им политику: с точки зрения США, они проводят своего рода "принуждение России к миру". Вашингтон усложняет проведение военной кампании Москвы путем компенсации слабостей ВСУ в ключевых аспектах (1), наращивания экономического давления с помощью санкций (2), и попыток дипломатической изоляции (3). При этом США предпринимают усилия для недопущения ядерной эскалации (4), организуя утечки об ограничении наступательных возможностей ВСУ и открыто заявляя об отказе в поддержке ударов по территории России.
Цель — измотать Москву военно и экономически так, чтобы вынудить ее отказаться от продолжения боев и уладить конфликт за столом переговоров, но при обязательном условии возвращения Украины как минимум на границы 24 февраля.
Этот план не нравится ни России (которая хочет сохранить контроль над официально включенными в состав территориями), ни Украине (которая хочет разгрома России и возвращения к границам 1991 года), но альтернативных планов у Вашингтона пока нет.
Продолжая тему ударов по энергетической инфраструктуре как военной тактике (спасибо, что читаете!), уместно вспомнить и доктрину "шок и трепет", разработанную американской военной наукой и использованной, например, во время второй войны в Ираке. Доктрина была систематизирована военными экспертами Харланом Ульманом и Джеймсом Уэйдом в рамках работы для Национального университета обороны США.
"Удары по системам электроснабжения противника могут затруднить его способность контролировать вооруженные силы, управлять важными для страны сферами экономики и, таким образом, ослабить политическую поддержку военных действий", — пишут авторы. Но обо всем по порядку.
Доктрина "шок и трепет", также именуемая доктриной мгновенного доминирования, ставит своей основной целью заставить противника немедленно или в достаточно быстрое время испытать всепоглощающее чувство шока и трепета, что должно парализовать его волю и лишить способности продолжать сопротивление. "Противник будет полностью небоеспособен и уязвим нашим действиям", — пишут авторы. Ульман и Уэйд указывают, что в рамках доктрины с помощью неядерных сил необходимо нанести такой оглушительный удар, который был бы сравним с последствиями ядерных бомбардировок Японии.
Для успешного проведения кампании "шока и трепета" требуются четыре обязательные составляющие: абсолютное знание(1) своих сил, сил противника, его слабых мест и ситуации на поле боя и вокруг него, молниеносная скорость(2) действий, четкость и выверенность в исполнении намеченного плана ("военная гениальность(3)") и контроль (4) театра военных действий.
То есть доктрина "шока и трепета" требует одномоментных четко скоординированных и молниеносных действий на земле, в море, в воздухе, в космосе, и в наиболее уязвимых местах в тылу с помощью сил специальных операций (в наши дни сюда уместно добавить и киберпространство — прим. Алексея Наумова).
Противник должен незамедлительно лишиться связи, электричества, воды, складов, боеприпасов, высшего командования и командиров на местах, что должно парализовать его волю к сопротивлению. Авторы приводят хороший иллюстративный пример: над полем боя должна словно взорваться огромная светошумовая граната, заставив противника на время полностью лишиться чувств.
Одновременно с этим должны начаться не масштабные наступления фронтами (Уэйд и Ульман подчеркивают, что с нынешними размерами армий это маловероятно), а быстрые и сконцентрированные удары по наиболее уязвимым точкам, заранее указанным разведкой. Для итогового успеха интенсивность ударов и всех сопутствующих действий должен поддерживаться на постоянном высочайшем уровне, логистические цепочки должны быть нерушимыми, а военная гениальность должна быть не исключением, а правилом.
Авторы подчеркивают, что одной из политических задач такой операции является снижение числа жертв среди мирного населения, однако для достижения необходимого шокового эффекта нужно иметь возможность пресечь работу систем связи, транспорта, водоснабжения, производства продуктов и других объектов инфраструктуры.
"Сбалансированный подход к шоку и трепету должен вызвать [у противника] чувство угрозы и осознаваемый страх действий, которые могут полностью или частично остановить нормальное функционирование общества и исключить его способность к сопротивлению, остановившись в одном шаге от полного физического уничтожения", — рассуждают Ульман и Уэйд.
Наконец, они приходят к выводу, что сложнейшая в реализации доктрина "шок и трепет", необходимые для ее реализации высокий уровень технологий и выучки личного состава, связности различных частей вооруженных сил и способность к молниеносным совместным действиям при бесперебойной логистической поддержке нужны для одной финальной цели — напугать и разоружить противника в кратчайшие сроки. Иначе она не работает.
Об эффективности ударов по инфраструктуре в случае долгосрочного противостояния и войне на истощение — в моем предыдущем посте.
@vneshpol
"Коммерсант FM" сегодня взял у меня комментарий по роли соцсетей в предстоящих через два года выборах президента США — и я про себя обратил внимание, насколько не трогает мысль о восстановлении аккаунта Трампа в Twitter.
За прошедшее с момента выборов 2016 года время мир соцсетей кардинально изменился, и Дикий Запад закончился. Во многом после Трампа появились правила, уставы и алгоритмы, призванные бороться с дезинформацией.
Более того, пользователи сами устали от обилия вранья и сомнительной информации: например, по опросу больницы при университете Мичигана, более половины молодежи в возрасте от 14 до 24 лет сами ограничивают потребление информации из соцсетей, настраивают выдачу контента и ставят ограничения.
Наконец, "троллить" и выходить на прямой неформальный контакт с обычными пользователями научились и другие политики, не только Трамп — вспомните, например, "телеграммы" Дмитрия Медведева. В общем, в 2022 году твиттер-сенсациями уже никого не удивить: если, конечно, Илон Маск не придумает радикальной реформы соцсети.
Трамп пал, но дело его живет
Как справедливо заметил коллега @baunovhaus, основной итог американских выборов — падение Дональда Трампа и отказ республиканской партии от ориентации на него. Новое лицо республиканцев — Рон ДеСантис, губернатор штата Флорида.
Для оценки феномена ДеСантиса важно понимать не то, какие у него политические позиции и как он предлагает голосовать по тому или иному вопросу, а то, кем он является — а именно Трампом+, если угодно.
Дональд Трамп без всякого сомнения поменял республиканцев: из партии консервативных и любящих оружие фермеров-работяг он превратил ее в партию борьбы с элитой, с "вашингтонским болотом", с отчужденностью правящего класса от простых людей (насколько искренне это мог делать магнат-миллиардер — большой вопрос).
В этом смысле ДеСантис ничего не поменял: он лишь взял имидж Трампа и слегка улучшил его. Он не ведёт себя столь отвязно, не бранится, как Трамп, не известен скандальными любовными связями и сомнительными сделками.
ДеСантис берет трампизм и в вежливой, приличной упаковке несёт его людям — и люди его слушают. По опросу YouGov, больше республиканцев на выборах 2024 года хотели бы видеть от своей партии выдвижением именно ДеСантиса, а не Трампа.
Российские комментаторы, полагаю, не совсем верно оценивают перспективы американских промежуточных выборов для ситуации с Украиной. Если республиканцы возьмут под контроль одну или обе палаты Конгресса, количество собственно военной помощи Киеву не снизится — напротив, оно может вырасти.
Напомню, именно видные республиканцы выступали за передачу Украине ATACMS — ракет для системы HIMARS с дальностью до 300 километров, что позволит ВСУ свободно атаковать Крым. Более того, милитаризм близок республиканцам и по идеологическим, и по финансовым причинам — корпорации ВПК жертвуют деньги обеям партиям, но у республиканцев здесь все равно ощутимый перевес.
Проблема может возникнуть с невоенным финансированием: лидер (пока) республиканского меньшинства в Палате представителей Кевин Маккарти пообещал, что «бесконтрольного доступа к чековой книжке» у Киева не будет. Однако, это заявление, во-первых, сделано в рамках политической борьбы, во-вторых, оно оставляет огромный простор для Киева — Вашингтон, по крайней мере на первых порах, будет требовать лишь отчётности и более эффективного расходования средств. Двухпартийный консенсус насчёт поддержки Украины не закончился и не заканчивается.
Единственное, к чему более расчетливые республиканцы и правда будут более склонными, так это к переговорам, в том числе закулисным (и даже без участия Киева), чего Джо Байден — по крайней мере, публично — себе не позволяет.
Они же будут готовы более решительно намекать Киеву на неизбежность переговорного разрешения конфликта. Именно на это, полагаю, и рассчитывают в Москве — но для этого страну должен возглавить республиканский президент. Президентские выборы в США, напомню, лишь через два года.
Разбавим контент, добавив видео. Турки обстреливают курдов в районе Африна. 21.01.2018
Читать полностью…
Коллеги со Смоленской площади отметили мою скромную работу 🌇
Награды приятны, но канал я веду для вас и только для вас: интересующихся мировыми событиями читателей. Спасибо, что читаете! Никакого перекоса и ангажированности здесь никогда не будет, да и о многочисленных косяках богоспасаемой отчизны молчать не буду. Истина на первом месте.
Напомню: пишите мне на @xolayno, если у вас есть замечания и предложения, или вы хотите увидеть во "Внешполе" освещение интересующей вас темы.
Дальше будет только лучше!
Принцип "закон нарушать нельзя, но если хочется, то можно" обычно справедливо применяется к России — вот только теперь к богоспасаемой отчизне присоединилась богохранимая Америка. Трампа ругают за то, что он не хочет нарушать закон.
Дело вот в чем: в 2001 году в Сальвадоре случилось мощное землетрясение магнитудой 7,6: тогда погибли 944 человека, больше 5,5 тысяч пострадали. Американские власти, желая помочь несчастным, дали 200 тысячам сальвадорцев поселиться в США, предоставив им "временную защиту" (Temporary Protected Status, TPS) — право полноценно жить в стране, пока не будут ликвидрованы последствия катастрофы.
И вот все эти сальвадорцы чудесно жили в США, работали, рожали детей (уже полноценных граждан), получали соцвыплаты и прекрасно себя чувствовали, хотя о землетрясении или его последствиях уже никто не вспоминал.
И вот наконец Трамп — успев назвать Сальвадор "говностраной" — не потребовал от министерства внутренней безопасности выслать дармоедов обратно. Решение принято: теперь у сальвадорцев есть год, чтобы собрать чемоданы и отправиться домой.
Поднялся гвалт: как же так, люди живут здесь больше десяти лет, у них есть семьи, некоторые из них работают, платят налоги и отлично себя чувствуют. Как же их высылать? Они ведь не смогут высылать деньги родным, а ВВП Сальвадора на 20 процентов состоит из присланных из-за границы гастарбайтерами денег.
Демократы теперь требуют дать полное гражданство всем этим сальвадорцам, впрямую нарушив закон. В обмен они предлагают принять предложенную Трампом миграционную реформу (включающую, кстати, строительство легендарной стены на границе с Мексикой).
Такая же ситуация, кстати, сложилась с нелегалами, которых в США притащили еще детьми — в стране их знают по названию DREAMers (в честь закона о них, принятых еще Обамой). Таких детей-нелегалов в Америке 800 тысяч, многие уже давно стали взрослыми. У них нет никаких прав на жизнь в США, и их демократы тоже требуют спасти и дать гражданство. Причина — общечеловеческие ценности и "ну как же так, нельзя же так".
Проблема в том, что начав действовать по принципу "ну как же так, нельзя же так", остановиться трудно. Что во внутренней политике, что на международной арене.
Для США, считающих "себя лидером свободного мира" и примером государства, явно показывающим пользу работающей правовой системы, это особенно губительно. В мире хватает стран, где право номинально. За богоспасаемым примером далеко ходить не надо.
"Внешпол" уже писал о наркотической эпидемии в США: там, напомню, почти 150 человек в день мрут от передозировки наркотиков.
Причем проблема комплексная: с одной стороны врачи, желая избавить пациентов от боли и заслужить хороший рейтинг, налево и направо выписывают сильнейшие анальгетики, вызывающие привыкание и ломку.
С другой — в США активно идет легализация марихуаны, и мексиканцы, которые раньше выращивали "траву для гринго", остались не у дел. Недолго думая, они стали гнать на север героин и фентанил: в итоге теперь подсевшие на медицинский викодин американцы могут купить мексиканской отравы на улице и натурально помереть.
Трамп обещал объявить решительную войну этой эпидемии. И объявил: 26 октября в стране было провозглашено чрезвычайное положение в области здравоохранения. Американский минздрав получил доступ к огромным фондам резервного фонда... в 57 тысяч долларов.
26 января ЧП истекает, и за это время ничего не сделано. Министр здравоохранения Западной Вирджинии — наиболее пострадавшего штата — язвительно сказал, что молитвы и переживания помогли, конечно, но лучше бы денег дали.
На борьбу с наркоманией действительно выделили миллиард долларов за 2 года, но сделал это Конгресс, а закон подписал ещё Обама.
Трамповский ответ: перехватывать наркотики на границе и наказывать за распространение, и заодно грозить любителям марихуаны.
Комплексного подхода, вопреки заявлениям, не выработано, и это плохо — люди продолжат умирать.
Кроме того, развивающиеся страны часто берут пример именно с США: многие решат, что пули и запреты куда лучше частичной легализации и квалифицированной медпомощи.
Четвертый Рейх активно готовится к объявлению независимости от США. Введение закона NetzDG регулирующего социальные сети — хорошее тому подтверждение.
Размышления о поезде до станции «цифровое безумие», конечно, хайповые, но никак не отвечают на главный вопрос: «а зачем этот закон приняли?».
Поможем коллегам здесь разобраться, ведь кроме фиксации события важно обрисовать контекст вокруг ;)
Давайте подумаем, если социальные сети — инструмент в руках власти, то как он выглядит и какую проблему решает? Понятно, что никаким «контролем людей» в социальных сетях никто не занимается (для этого есть кредиты). Короче, гаечный ключ из списка вычеркнули.
Читать личку сферического Ганса скучно, другое дело его лучший друг — Мустафа. Последний, тем не менее, опасен как правило тем, что разговаривает разговоры в других местах (помните как там в песне было «хожу в оперу, но сижу весь вечер в буфете? ;) Короче, смело вычеркнули из списка микроскоп. Так вот.
По состоянию на 2018 год, социальные сети — вольтметр и манометр в одном лице. Для читателей "гуманитариев" напоминаем, что этими приборами замеряют напряжение и давление. Танцуйте, Ваши срачи в фейсбуке кому-то интересны!
Интересны понятное дело не сами срачи, но их темы, существование, количество, а самое главное — зачинщики и органичность. Вот эти вот вещи представляют и настоящий интерес, а каждую голосовалку, как известно... пытаются подкрутить ;)
Принятый закон объявил всему миру очень важные новости.
Первая: Отныне, Четвертый Рейх — игрок, который самостоятельно ведет внутреннюю социально-политическую ситуацию. *Аплодисменты новичку.*
Вторая новость менее очевидная, но не менее важная.
Правительство США в лице аристократии более не контролирует "PayPal мафию" и как минимум Facebook.
Друзья, поприветствуем игроков 21 века, чей главный актив — контроль информационных потоков *аплодисменты*.
Такие вот дела, друзья. Как нибудь, распишем все эти расклады подробно, а пока скажем вот еще что.
Все неловкие движения некоторых лиц вокруг "фабрики троллей Ольгино" нам прекрасно видно, а думать, что мы одни тут умные — слишком самонадеянно (:
На ленте, помнится, писали как Повара шатали вбросами фейков через CIT. Хороший материал кстати, советуем.
https://lenta.ru/articles/2017/07/20/cit
Если вы думаете, что цензура в интернете только у нас, к вам уже спешат немецкие законодатели: в Германии с нового года вступил в полную силу закон NetzDG о борьбе с экстремизмом в соцсетях.
Теперь Twitter, Facebook, YouTube и другие сайты должны удалять "нелегальный" контент в течение суток после уведомления, или заплатить до 50 миллионов евро штрафа.
Причем с усердием прусского городового немецкие пользователи начали жаловаться (а сети — удалять) совершенно безобидные вещи.
Например, комик написала новогодний твит, потроллив ультраправых: "Если в одиночестве съедать новогодний ужин — немецкая традиция, то пусть беженцы поскорее приезжают к нам и разрушают уже немецкую культуру". Через девять часов твит стал недоступен для немецких пользователей.
Заодно забанили ультраправую партию "Альтернатива для Германии": она запостила несколько антимигрантских сообщений.
Банят всех: правых, противников правых, троллей, юмористов, неудачных шутников. Facebook жалуется, что ему поступают сотни тысяч жалоб, и он не справляется: а над головой висит 50 миллионов штрафа за каждое нарушение.
Получается неприятная ситуация: соцсети должны брать на себя функции обвинителей, судей и палачей сразу, решая, что можно постить, а что нельзя, о чем можно говорить, о чем нет.
И чтобы случайно не попасть под огромный штраф, им будет куда проще заранее удалить сомнительное сообщение, чем разбираться, экстремизм это или попытка общественной дискуссии.
Поэтому не исключено, что в будущем на платформах интернет-гигантов нельзя будет вести никакие не одобренные властями дискуссии. Искалеченная нацизмом Германия не питает большого пиетета к свободе слова.
Принятый в Германии закон — самый жесткий среди всех стран Западной Европы. За перепост и ретвит пока не сажают, но поезд к станции "цифровое безумие" из Берлина уже выехал.